Николай-I Завоеватель - Виктор Карлович Старицын

Николай Иванович никак не мог привыкнуть к жесткому большевистскому стилю руководства. Один раз не выполнил подчиненный поручение или соврал в докладе — получи выговор. Второй раз — снижении в должности на одну — две ступени. Третий раз — разжалование в рядовые. А Николай Иванович все еще проявлял мягкотелость. Но, старался изжить этот недостаток.

Иосиф Виссарионович управлял кабинетом министров железной рукой. Двое министров уже слетели в начальники департаментов, еще двое — в начальники отделений. А министр коммерции Меньшиков даже оказался в бывшем своем министерстве коллежским секретарем десятого ранга. Вверх выдвигались толковые и трудолюбивые, те, которые вовремя почуяли «куда ветер дует».

Зашевелилась наука. Игорь Васильевич Курчатов гонял маститых академиков «в хвост и в гриву». Выдвигал молодых и «борзых». Четверо убеленных сединами старцев уже отправились в почетную отставку на пенсию. Из-за рубежа прилетели первые ласточки. Приехал молодой венгерский изобретатель Аньош Едлик. Его определили в электротехническую лабораторию. Теперь первому электродвигателю и первой динамо-машине не суждено было появиться в Европе. Они уже появились в лаборатории Ленца. В лабораторию к Шиллингу прибыл Сэмюэль Морзе. Опытные образцы телеграфа уже перестукивались своими точками и тире. Химики изобрели тротил, загорелись первые керосиновые лампы и первые сварочные бензиновые горелки. Петров испытывал первую промышленную электрохимическую батарею для телеграфа. Якоби продемонстрировал первый электродуговой прожектор. Адмиралы на испытаниях прожектора от восторга только что не подпрыгивали. Ночью режущий тьму острым кинжальным лезвием узкий луч ослепительно мертвенного белого света бил до самого горизонта.

А Владимир Ильич Ленин, успевая приглядывать за действиями соратников, занимался самым главным — идеологией государства. Сформулировал он ее, в отличие от лозунга обанкротившихся в итоге Романовых «Православие, самодержавие, народность», так: «Справедливость, православие, народность, самодержавие».

На самое важное первое место он поставил «Справедливость». Это был ход вполне в духе исторического лозунга большевиков, который обеспечил им победу в революции и гражданской войне: «Землю крестьянам, заводы рабочим, мир народам». Мечта о справедливом общественном устройстве отвечала самым глубинным чаяниям простого русского мужика, веками угнетаемого и эксплуатируемого помещиками. А крестьяне составляли в текущем времени 86% населения империи.

Православие переместилось на второе место. Это было вполне естественно, так как собственно православные составляли среди 54 миллионного населения России лишь 68%, 16% были католиками и протестантами, еще 8% — мусульманами, 4% — иудеями, а остальные — буддистами, а то и вовсе шаманистами. Сплотить треть не православного населения империи вокруг православной веры было бы затруднительно. Предстояло объединить общей идеологией представителей всех конфессий, а для этого предстояло преодолеть догматизм православной церкви, воинствующую нетерпимость церковных иерархов к другим религиям, а также к общественному «вольнодумству и смутьянству».

Под народностью Романовы понимали необходимость придерживаться собственных старинных традиций, отвергать иностранные веяния, такие, как свобода мысли, свобода личности, индивидуализм рационализм. А Ленин замыслил трактовать народность как устройство общества в интересах большинства народа и отсутствие острых противоречий между различными социальными слоями общества.

Самодержавие Владимир Ильич поместил на последнее место, так как отлично понимал, что в российских реалиях начала 19 века обойтись без него абсолютно невозможно. Ни до чего другого российское общество просто не дозрело. Новые общественные отношения предстояло растить в рамках монархии, постепенно смещая ее в сторону конституционного порядка.

Ильич взял разработанную им ранее «Идеологию» Ордена рыцарей Справедливости и тщательно вымарал из них все упоминания об Ордене. Затем взял «Заповеди Ордена» и тоже вычеркнул из них все упоминания об Ордене.

Перед Новым годом Император пригласил к себе Патриарха Гермогена на частную беседу. До сих пор они беседовали приватно только в октябре, перед выборами Патриарха, когда Император интересовался политическими убеждениями архиепископа Молдавского. Да после выборов и торжественного богослужения в кафедральном Казанском соборе. Но, вторая беседа была не приватной, а официальной.

Николай принял Патриарха в малой столовой палате Зимнего дворца за накрытым выпечкой столом с пыхтящим самоваром. Встретил Патриарха в дверях. Первым делом попросил благословения и получил его. Для этого Николаю пришлось склониться. Он был человеком высоким и плечистым, а Гермоген — худеньким и малорослым. Затем уселись за стол. Николай самолично налил Гермогену чашку чая. Предложил общаться без чинов. Гермоген с удовольствием согласился.

— Как Вам служится, батюшка? — вежливо поинтересовался Император.

— Не без проблем, сын мой. Полномочия у Синода постепенно перенимаю. Не хотят чиновники распоряжение денежными ресурсами патриаршеству отдавать.

— Что же Вы раньше об этом молчали, отче? Я бы их давно приструнил. Мы же с Вами договорились, что Синод теперь сохраняет только связующую и координирующую роль между конфессиями. А все Церкви становятся финансово независимыми. Так и будем действовать. Что еще Вам мешает?

— Бурчат мои иерархи. Ропщут. Реформа землю и крестьян у монастырей отобрала.

— А Вы недовольных на пенсию отправляйте. В эти самые монастыри монахами. Тех, кто настолько глуп, что не понимает пользы крестьянской реформы для России. Какие из них пастыри для народа?

А если уж очень сильно ропщут и меня за реформы поносят, так на то у меня Гостап есть. Живо вместо монастыря на которгу поедут. У нас в Империи, слава Богу, неподсудных нет.

Пусть монахи работают, а не только лбами в пол стучат. Некоторые монастыри, я знаю, у себя мануфактуры заводят и вполне благоденствуют. Тем более, что церковь налогов в казну не платит. Грех им возмущаться.

— Золотые слова, Ваше императорское Величество.

— Ну что вы опять, отче! Давайте по простому. У нас беседа частная. Но, я вполне серьезен. Если кто Вам мешает, обращайтесь в мою Канцелярию. Там у меня люди ответственные. Они помогут.

Помните, отче, о чем мы с Вами перед Вашим избранием говорили?

— Конечно, помню. Очень был рад все это от Вас услышать. Прямо бальзам на душу. И вижу, слова Ваши с делом не расходятся. Все в империи зашевелилось. Народ простой возрадовался.