Необычная судьба - Светлана Джаарбекова

Приятели провозились с ними всю пятницу до 9 часов вечера. Молоденькие водители, которым теперь придется самим ремонтировать машины в отсутствие их старших наставников, помогали им и старались во все вникать.

За один день работа была закончена, а субботу и воскресенье Ашот с Василием намеревались провести со своими семьями. В понедельник к 8 часам утра им надо было прибыть на машинах к вокзалу, предстояла их погрузка на платформу эшелона.

Клавдия в субботу в течение двух часов написала отчет и зашла к Щукину, чтобы отпроситься уйти с работы.

– Не только сегодня, но и в понедельник вы имеете полное право не выходить на работу. Ваш муж уезжает не куда-нибудь, а на фронт – защищать Родину, а я, если смогу, тоже подъеду на вокзал», – сказал он.

Два дня пролетели быстро, было сказано много нежных слов, напутствий друг другу. Сходили они с детьми в любимый парк, зашли к Любе. Ашот хотел с ней проститься.

– Есть ли какое-нибудь известие от Саши? – спросил он.

– Нет, и меня это очень беспокоит.

Прошло больше двух месяцев – и ничего. Подожду немного и схожу в военкомат, наведу справки, где находится эшелон, в котором уехал мой муж.

– Письма с фронта идут медленно. Первые недели войны была полная неразбериха, это сейчас уже налажен учет, дисциплина. Хорошо, если бы наши дороги с ним где-нибудь сошлись».

Прощаясь, Люба грустно сказала:

– Ашот, я не смогу тебя проводить, теперь мне одной приходится управляться с тремя детьми и работать, чтобы было чем их кормить. Костю с Гретой на полдня оставляю соседке, пока Лена не придет из школы, а она их забирает, и как маленькая мама ухаживает за ними, подогревает обед, укладывает спать, гуляет.

Леночка понимает, как мне тяжело и стала большой помощницей. Я же вечером успеваю приготовить обед».

– Да, война – это разрушение норм, аномальное явление, – задумчиво сказала Клавдия.

– А ты, Любочка, крепить, теперь и Клава остается одна и много-много других женщин, – прощаясь, сказал Ашот.

В понедельник Ашот уехал на вокзал рано. Олег очень хотел проводить отца. Клавдия оставила Светку у Тани Будариной и вместе с сыном пошли проводить эшелон.

Погрузка машин была уже закончена.

Ашот с Василием, оба стройные и высокие, в военной форме, пилотках, выглядели так привлекательно, что Мара сказала: «Дорогие мужчины, помните, что у вас в тылу остаются жены и не заглядывайтесь на хорошеньких медсестер!»

– Думаю, что нам будет некогда, – шутливо ответил Ашот.

Подъехал Щукин и совнаркомовские приятели Василия.

– Вася! – обратился к нему один из них. – «Как только ты вернешься с войны, в первую же субботу сядем за карты».

– Ради этой субботы постараюсь остаться живым, – улыбаясь ответил Василий.

Так, перебрасываясь шутливыми репликами, и провожающие, и отъезжающие старались сгладить тяжесть разлуки.

Олег забрался на платформу и постоял рядом с отцом.

– Папа, ты и ночевать здесь будешь?

– Да, в машине. А разве плохо? Мы едем вдвоем с Василием, нам не будет скучно».

Потекли последние минуты, последние объятия и эшелон медленно двинулся. Люди на вокзале стояли до тех пор, пока он полностью не исчез вдали. Клавдия не спеша, возвращалась с сыном домой.

– Ну вот, сынок, мы и остались одни, теперь ты у нас единственный мужчина и веди себя как положено. Яблоки в саду у Тани Будариной не воруй. Тебя папа за это наказывал? И я буду. Леночка у Любы немного старше тебя, а какая помощника!

Олег слушал внимательно, но молчал. Клавдия не пошла на работу, весь день провела с детьми, они отвлекали ее от тяжелых мыслей.

Зашла Таня Бударина, посочувствовала горю и сказала: «Скоро, Клава, у нас одно бабье царство останется, уходят и уходят наши мужчины».

Таня принесла немного водки, Клава поставила закуску, и они выпили за то, чтобы их мужья вернулись с войны…

Через два дня секретарь Щукина – Катя – сказала Клавдии, чтобы она зашла к Петру Терентьевичу.

– Клава, – сказал он ей просто, когда она вошла в его кабинет. – Ты знаешь, что Главснаб уже лишился двух машин, экспедиторы тоже ушли на фронт. Теперь молодые водители сами будут возить грузы в районы. Рябинин выполнял работу по городу, я хочу, чтобы ты сейчас этим занялась. Придется много ходить пешком, зато у тебя будет возможность зайти домой на полчаса, передохнуть… И еще вот что… Был у меня один товарищ из Совнаркома – Георгий Яковлевич Емовицкий. Он человек гражданский, но имеет отношение к военным делам. Есть директива открыть артспецшколу, где по ускоренной программе будут готовить артиллеристов, в основном молодых и… на фронт. Он пришел ко мне посоветоваться, кого можно взять на должность начальника снабжения. Им понадобится все – от палаток, постельных принадлежностей до продуктов питания. Кормить артиллеристов надо хорошо, чтобы крепкими уезжали воевать.

Я порекомендовал тебя. Ты – женщина энергичная, непьющая, уже знаешь где и что можно достать и с этим делом справишься. Мужчины уходят на фронт. Теперь женщины будут тянуть многие мужские профессии. Полигон они облюбовали в 12 км от города. Машиной будешь утром уезжать, а вечером – возвращаться. Зарплата там значительно выше и продуктовый паек – военный. Три дня думай и дай ответ».

То, что сказал Щукин, для Клавы стало событием, и она вечером зашла к Любе посоветоваться.

– Соглашайся, сейчас времена трудные и продукты, и деньги лишними не будут. Я сама думаю, куда бы уйти из Горпромторга, еле-еле конца с концами свожу. Мне сказали, что нужны люди на Варзоб ГЭС, там многие мужчины ушли на фронт. Работу, связанную с документами, я смогу выполнять, а зарплата вдвое выше, летом для детей действует зона отдыха, места красивые. Это в 8–10 км от города, и машина доставляет на работу, а вечером развозит людей по домам».

– Попробуй, как говорится, попытка не пытка… От Саши ничего нет?

– Нет, отпрошусь в субботу с работы пораньше и схожу в военкомат.

На другой день Клавдия побеседовала с Будариной.

– Таня, мне предложили стать начальником снабжения артиллерийской спецшколы. Если я соглашусь, то буду занята больше, чем сейчас. За хорошую работу надо держаться – это зарплата, это паек. Давай так договоримся: я буду давать деньги на питание на твою и мою семью. Готовишь ты сытно, вкусно, борщи, супы, пирожки из дрожжевого теста, да молочное – и дети будут накормлены. Мы с Ашотом запасли три мешка разной муки, много растительного масла. А тебе какая разница на три тарелки готовить или на шесть?

– Я люблю варить большими кастрюлями, когда много, мне это больше нравится, – ответила улыбаясь Таня.

– Тогда договорились.

– Твое предложение, Клава, меня устраивает. Моя зарплата такая маленькая, что сейчас на нее купишь?

– Ну вот и хорошо, поддержим друг друга.

Решив этот вопрос. Клавдия пошла к Щукиным.

Зина встретила ее радушно, организовала чай, поставила печенье, варенье.

За стол сел и Петр.

– Ну как, Клава, насчет новой работы?

– Я согласна, поэтому к вам и зашла.

– Добре, добре… С Главснабом ты все равно будешь связана, я сейчас, что смогу, выделю для спецшколы.

С Еновицким ты встречаться не будешь. Твой непосредственный начальник Тимур Умарович Умаров, найдешь его в Наркомате Обороны. Я его давно знаю, характер у него хороший, ты с ним поладишь. Иногда у тебя будут командировки, за один день не управишься, с кем детей оставишь?

– Думаю, что с Таней Будариной, она для меня сейчас – клад.

– В Джиргитале многие жители хорошо шьют овечьи тулупы. Овец, шкуры – все имеют. Организовать бы для артиллеристов пошив таких тулупов, а люди за работу получат деньги, пайки. Образец тебе дадут, надо только решить с местной властью, чтобы помогли организовать это дело.

Вот какие порой у тебя будут командировки. Выдержишь?

– Надо, так надо.

В разговор вмешалась Зина:

– Я тебя, Клавочка, как-нибудь познакомлю с матерью Жоржа Еновицкого, мы его так зовем между собой. Она лет на десять старше меня, но мы с ней прекрасно ладим, думаю, что и тебе она понравится. А как готовит, какие торты печет – вкуснее нигде не встретишь. А Жорж – высокий, полный. Это она его так раскормила, с темными вьющимися волосами. Ему только двадцать семь стукнуло, но выглядит он старше, большая умница, но – бабник. Я ему как-то сказала, что ты, Жорж, погоришь из-за женщин. А он мне в ответ: «Это будет самая сладкая смерть».

От мужа, Любы есть какое-нибудь известие? – сменила Зина тему разговора.

– Нет, пока нет. Ей очень тяжело, одна с тремя детьми…

– Да, война – штука трудная», – задумчиво сказал Петр.

В пятницу Клавдия познакомилась с Умаровым. Это был мужчина лет 45, коренастый, с густыми, сросшимися на переносице черными бровями. Он четко, по-военному, ей объяснил, что будет входить в ее обязанности, наметил ближайшие задачи и в заключение сказал: «В понедельник без опозданий к 8 утра подходите к Наркомату обороны, отсюда отходит машина, познакомитесь с некоторыми сотрудниками. До встречи».