Бой бес правил - Антон Мякшин

— А вот хрен тебе… — вякнул я.

Некромант-самозванец хмыкнул и щелкнул пальцами. На моем горле тотчас сомкнулась костлявая рука. Все десять скелетов, подчиняясь хозяину, повернулись ко мне, угрожающе оскалив пустые рты.

— Пустите… — полузадушенно прохрипел я после нескольких безуспешных попыток освободиться. — Я больше не буду…

— То-то!

Еще щелчок, и хватка на моем горле ослабла. Я рухнул на колени, натужно откашливаясь. Огоньков подсунул мне жестянку с порошком.

— Равномерно! — издевался за решеткой зубник. — Вверх-вниз, вверх-вниз! Вот так… Молодцы!

Ой как стыдно! И руки гудят от усталости. Вверх-вниз, вверх-вниз… Тьфу, дьявольщина! Надо же, как низко я пал! И самое обидное то, что, наглый самозванец на всем протяжении процедуры чистки скелетов важно прохаживался за решеткой. Издевательски похохатывал. Когда ему надоело издеваться, он прочел лекцию о благотворном влиянии зубного порошка на костную ткань. Сволочь! Я представил, как сейчас безнадежно мечутся по заколдованному лесу Анна с Карасем и отрядом леших, и еще наш артиллерийский батальон домовых, лишившийся своего командира, — и мне стало совсем тоскливо.

— У него здесь целое хозяйство, — рассказывал мне лежащий рядом Огоньков. — Стадо коров, огород, садик плодоносящий. Собственник несчастный! Молоко, дескать, укрепляет кости! Скелеты в прислужниках ходят… По утрам обтираются молоком и сметаной, делают зарядку, маршируют на полянке, строевой подготовкой занимаются. А во второй половине дня — оздоровительные процедуры. Ну насчет этих процедур ты уже в курсе…

— Жрать хочу, — мрачно прервал я монолог комиссара. — Когда нам ужин принесут?

— Никогда, — равнодушно ответил Огоньков. — Зачем нам ужин? Мы же должны в скелетов превратиться естественным образом. Эх, не думал я, что таким образом завершу свою жизнь. Как обидно! Боролся, страдал за народное счастье, себя не помнил, все для пролетариата и крестьянства. Тебя вот обидел зазря, а ты меня спасать пришел…

Он вдруг приподнялся:

— Ты, товарищ Адольф, бес, а не человек. Порода у тебя, значит, крепкая — наверняка дольше моего протянешь. Об одном прошу. Когда я… ну это самое… Ты накрой мое хладное комиссарское тело красным коммунистическим флагом и пропой вместо поповского скулежа «Интернационал». Обещаешь?

— Нет, — ответил я. — Я «Интернационал» до конца не помню. И где я тебе красный флаг возьму?

— А у меня есть, — оживился Огоньков. — Я его теперь всегда с собой ношу. На всякий случай. Хочу уйти из жизни красиво. Вот погляди…

Он распахнул куртку, и я увидел в несколько раз обернутое вокруг худосочного тела комиссара красное кумачовое полотнище, фрагмент пентаграммы…

— Артист! — сказал я на это. — Ты бы лучше на всякий случай базуку с собой носил.

— А что это такое?

— Орудие мощное. Гранатомет.

— У меня маузер был. И что толку? Скелеты отобрали. Да и с маузером против скелетов не попрешь. Отстрелишь ему, скажем, руку, он тебя другой рукой. Отстрелишь обе ноги, он на карачках доползет и загрызет. Вот бы, в самом деле, базуку… — размечтался Огоньков. И сам себя прервал: — Ну нечего теперь. Давай поспим, Адольф, а? Нам еще сегодня до темноты коровники чистить. Я уже один раз чистил — адская работа, извини за выражение!

— Ну уж не-эт! — зловеще протянул я.

— Чего?

— Нет! Нет! И еще раз нет! — Я вскочил и зашагал по камере, гремя цепью. — Чтобы я — бес оперативный сотрудник — подчинялся какому-то вонючему зубни-ку, нацепившему амулет некроманта? Ни за что!

— Вы бы лучше не кричали, —печально посоветовал Огоньков. — А то еще опять прибежит этот…

— Костяшки полировать? — не мог остановиться я. — Коровники чистить? Ни за что! Ни за…

Тут я запнулся. Остановился напротив Огонькова. Он заинтересованно глянул на меня.

— Что-то придумал? — с детской надеждой в голосе осведомился товарищ Огоньков.

— Может, и придумал… А чего ты так сразу приуныл, борец за свободу? А еще революционер! Тебе же нечего терять, кроме своих цепей, а ты нюни распустил!

— Я революционер, — согласился Огоньков, бросив мимолетный взгляд на приковывавшую его к стене цепь. — Только я революционер, когда чувствую за собой народные массы. В одиночку-то особо не побунтуешь…

Я глубоко вдохнул. Вдруг проснувшееся вдохновение всколыхнуло меня и моментально освежило:

— Итак, нам сегодня коровники чистить предстоит, да?

— Ага…

— А быки у этого кулака-живоглота есть?

— Конечно. Раз коровы есть, то и быки есть. Три штуки. Я их назвал Маркс, Энгельс и Гегель.

— Так вот успокойся и слушай сюда… Есть план!

— Эй, комиссары! Выходи по одному!

Безмолвные скелеты отковали нас от стены и, конвоируя, сопроводили наружу — в небольшой дворик, окруженный наполовину осыпавшейся каменной стеной. Я осмотрелся — ого-го… Неведомый чародей, чьи владения захватил зубник, отгрохал себе нехилый домик. Даже не домик, а что-то вроде замка в миниатюре — сплошная стена с бойницами и смотровыми башенками; собственно дом — трехэтажный со шпилем, украшенный каменными гаргульями и львами у входа, немногочисленные подсобные постройки, также из камня, вымощенный плитами двор, через который теперь тянулись веревки с выстиранным бельем. Тьфу, надо же было так испакостить строгую готику? На каменных плитах тут и там — коровьи лепешки различной степени свежести, среди лепешек бродят куры, выклевывая редкую травку; суровые, выложенные известняком окна обмазаны вокруг веселенькой желтой краской и завешены ситцевыми занавесками в цветочек; смотровые башни забиты доверху сеном; в пастях каменных львов и гаргулий гнездятся папиросные окурки и яичная скорлупа, а на шпиле, где по правилам некромантской этики должен быть флюгер в виде летучей мыши, сидит и задорно квохчет румяный петушок… Он бы еще на подоконники фикусы в кадках поставил! Немного, правда, поддерживают изначальную стилистику стройные ряды воинов-скелетов, стоящих вдоль стен, но… только и всего.

— Получите орудия производства! — усмехнулся вышедший на крыльцо зубник. — Ребята, выдайте им…

Огоньков отшатнулся от скелета, который шагнул к нам, протягивая две деревянные лопаты.

— В коровник! — скомандовал зубник, указывая на низкое каменное строение, откуда доносилось протяжное мычание и ощутимо веяло навозом.

Я с ненавистью взглянул на стоматолога-узурпатора, на железный череп с костями поверх его домашнего халата. Тот давний некромант, наверное, в гробу устал переворачиваться. Ну ничего, браток, мы за тебя отомстим.

— Действуй по плану, Огоньков! — оценив ситуацию, шепнул я товарищу комиссару. — В конце концов, нам с тобой не привыкать с мертвецами сражаться. А я пока расшевелю это мертвое царство…

— Ага, — кивнул Огоньков и, втянув голову в плечи, отбыл по направлению к коровнику, волоча за собою лопату.

— Ну а тебе особое приглашение надо? — нахмурился зубник. — Чего стоишь?

— А чего мне надрываться? — пожал я плечами. — С какой стати? Я и так полдня зубной щеткой твоих солдафонов начищал. По закону, между прочим, каждому гражданину положен восьмичасовой рабочий день и два выходных в неделю. Это уж не говоря об обязательной зарплате, отпускных выплатах и бюллетене!

— Что? — округлил глаза самозванец. — Перечить мне? Властелину мира? Ребята! Взять его!

Скелеты разом отлипли от стен (чего я и добивался) и медленно, но неотвратимо двинулись ко мне. Я мгновенно оказался в плотном кольце врагов. Ох, поскорее бы там Огоньков… Я же и минуту не продержусь в битве с костяными истуканами!

Огоньков, где же ты?! Зубник уже открыл рот — надо думать, для того чтобы отдать приказание.

В следующую секунду из коровника вырвался полный ужаса вопль, вслед за воплем — разъяренное мычание, а потом и сам товарищ комиссар Огоньков вылетел, голый по пояс, размахивающий красным знаменем.

— Что это за… — ахнул зубник, вместо того чтобы скомандовать скелетам: «Взять его!»

Огоньков, не сбавляя скорости, круто повернул, в развороте замахнувшись и швырнув знамя, покрывалом опустившееся на ближних ко мне скелетов, а сам скользнул к стене. Я бы и рад был последовать его примеру, тем более что так и предусматривалось по плану, но вырваться из кольца костяных воинов было невозможно.

— Взять его! — все-таки рявкнул зубник. Десятки костистых рук пронзили тот самый кусок пустого пространства, где секунду назад находилось мое тело. Я прыгнул изо всех сил, как еще никогда, наверное, не прыгал. На мгновение я повис в воздухе, сверху наблюдая, как копошатся подо мной скелеты, а потом сила притяжения неумолимо потянула меня вниз.

Все, что произошло потом, произошло в доли секунды. Не успел я грохнуться на пустые черепа, как из коровника, словно вихрь, метнулся громадный черный бык и, взревев, кинулся на красное знамя.