Любовь и долг - Гейл Мэлин

Дезирэ внимательно посмотрела на подругу.

— Я совершенно поправилась. Пойдем, я приготовила бутылку холодного вина, а Долорес испекла твои любимые миндальные пирожные. Отметим твое возвращение домой.

От внимательных глаз Элены не ускользнуло и осунувшееся лицо Дезирэ, и то, как она похудела.

— Отец Гомес уверил меня, что теперь и сам справится, тем более что за последние три дня никто больше не заболел. Он велел мне ехать домой и отдыхать. Честно говоря, я еще никогда в жизни так не уставала. Вид у меня, должно быть, ужасный. Скорее бы принять ванну!

— Я это поняла, как только завидела Мадригала. Росита уже этим занимается.

— Ты ангел, Элена! — Дезирэ была счастлива. Боже, до чего же хорошо снова быть дома!

После ванны она легла, позволив своему телу наконец расслабиться. Ее радость омрачало лишь одно: Рафаэля дома не было. Элена сказала, что от него пришла записка, но он не писал, когда вернется. Дезирэ показалось, что Элена, как и отец Гомес, что-то от нее скрывает.

Но неужели Рафаэль не вернулся бы домой, если бы узнал о болезни сестры? А если учесть напряженную обстановку в стране, он просто обязан был вернуться. Талавера находилась в стороне от Каса-дель-Агилы, но и здесь беспорядки могли вспыхнуть в любую минуту.

До них дошли слухи о сражении и о том, что от огня вокруг загорелась сухая трава, и сотни раненых, оставшихся на поле боя, сгорели заживо. Говорили, что Уэлсли потерял более пяти тысяч солдат, а французы — и того больше.

Дезирэ вдруг села в кровати, будто кто-то ее толкнул.

Испанцы воевали вместе с англичанами. Может, там и Рафаэль? Она была так занята, что у нее не было времени да и сил, чтобы задуматься, но сейчас… Чем можно объяснить его столь долгое отсутствие, как не тем, что он добровольно пошел воевать?

***

— Остановимся здесь на час, — сказал Рафаэль, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Почти полное отсутствие в течение нескольких недель еды и длительные переходы измотали даже закаленных партизан. Но Рафаэль понимал, что надо торопиться.

— Один час, — повторил он. — Чем скорее мы будем дома, тем с большим жаром нас будут целовать наши девушки. — Раздался взрыв хохота: партизаны оценили шутку, а Рафаэль улыбнулся своему грязному, небритому войску: вот они, настоящие герои! Они боролись и победили, но все понапрасну.

Всего один день после битвы у Талаверы казалось, что ситуация может измениться. Непобедимая армия Наполеона была разбита наголову, и дорога на Мадрид открыта.

Но потом пришло донесение, что французский маршал Султ движется на юг, грозя отрезать Уэлсли путь отступления в Португалию.

На совещании командиров генерал Куэста настаивал на том, чтобы Уэлсли разделил свою армию на две части и с помощью испанцев удерживал и короля Жозефа, и Султа. Уэлсли возразил: он выступит против Султа, а с Жозефом испанцы пусть расправляются сами.

После совещания сэр Артур обратился к Рафаэлю:

— Сеньор Веласко, мне бы хотелось пользоваться вашими услугами еще некоторое время.

— Я обещал помочь, сэр, — поклонился Рафаэль, — и выполню свое обещание.

Кузен Санчо был вынужден из-за своей раны остаться в Талавере, и Рафаэль попросил его написать Элене.

— Я не хочу, чтобы она волновалась, — сказал он, втайне надеясь, что сестра успокоит Дезирэ.

— Через несколько дней, как только немного заживет моя рана, я поеду в Каса-дель-Агилу сам, друг мой.

А Рафаэль с отрядом англичан и со своими партизанами, отказавшимися покинуть его, отправился в Оропезу.

Это было начало конца. Путь лежал через горы. Солдатам приходилось почти на руках тащить тяжелые пушки по крутым горным тропам. Еды катастрофически не хватало, людей донимали москиты и мухи.

Рафаэль понимал, что Уэлсли долго не продержится. Его армия была деморализована и голодала. К этому прибавились вспышки дизентерии и малярии.

С Куэстой случился удар, у него отнялась нога. Спустя два дня до них дошел новый слух. Была разбита единственная боеспособная армия генерала Венегаса, назначенного вместо Куэсты, и французы окончательно заняли Мадрид. Испания потерпела еще одно поражение.

Уэлсли принял решение увести свою армию из Испании. Рафаэль был разочарован, но вместе с тем почувствовал какое-то облегчение.

Все кончено. Он уже ничем не способен помочь. Но он может наконец вернуться домой. Туда, где его ждет Дезирэ.

Его вдруг охватило такое нетерпение, что он пошел искать Уэлсли.

— Мне бы хотелось попрощаться, сэр. Мои услуги вам больше не нужны. Мое место здесь, в Испании, с моими партизанами. Мы продолжим борьбу.

— Я вас понимаю, сеньор Веласко. Я слишком долго вас удерживал. Спасибо. Вы оказали нам неоценимую помощь.

Они пожали друг другу руки.

— Вам известно, что ваше правительство попросило меня остаться? Мне пришлось отказаться. Я потерял почти треть своей армии. Если я не уйду в Португалию, то потеряю и остальных. Многие ваши соотечественники скажут, что я предаю Испанию, но я действую по необходимости.

— Я понимаю, сэр Артур.

— Хорошо. А теперь разрешите пожелать вам благополучно добраться до дома. Бог даст, мы опять встретимся, сеньор Веласко. Я клянусь, что настанет день, когда я вернусь и буду гнать французов, пока они не уберутся из Испании.

— Надеюсь, мы сделаем это вместе, — улыбнулся Рафаэль.

Эта мысль поддерживала Рафаэля все три дня их трудного перехода через горы.

— А ну, шевелитесь, лентяи, — весело закричал он, поднимая своих партизан. — Мы еще не дома!

Пусть им не удалось выкинуть французов из Испании на этот раз. Однако Уэлсли не сдался.

И они не сдадутся.

Но сейчас он возвращается домой. И ничто на свете не сможет удержать его — он сделает Дезирэ своею.

***

— Пойду пройдусь, — сказала Дезирэ, заглянув в гостиную, где Элена сидела за вышиванием.

— Не опоздай к ужину. Надо, чтобы скорее наросло мясо на твоих костях.

— Я только и делаю, что ем и сплю уже целую неделю, — засмеялась Дезирэ.

— Да, ты поправилась, но не следует переутомляться.

Элена и Росита безбожно ее баловали, но, откровенно говоря, она с удовольствием им подчинялась и бездельничала. А сегодня она вдруг почувствовала прилив энергии.

— Я недалеко, — с притворным смирением сказала Дезирэ. — Просто хочу подышать свежим воздухом.

Она пойдет к реке и посидит в тени олив.

Дезирэ спустилась к воде и вдруг увидела, что к одному из деревьев привязана лошадь, а над мелководьем склонился какой-то человек. Двумя руками он зачерпывал воду и поливал ею голову и обнаженный до пояса торс.