Ермак. Покоритель Сибири - Руслан Григорьевич Скрынников

народу: „Дайте нам семь дней подумать!“ Посовещались с богом и решили подчиниться и платить дань».

…Экспедиция затягивалась, и силы Ермака таяли из месяца в месяц. Болезни и стычки с татарами приводили к невосполнимым потерям. Казаки могли успешно сражаться с превосходящими силами, пока в изобилии имели порох и свинец. Но вскоре отряд израсходовал почти все боеприпасы и, таким образом, утратил свое главное преимущество перед врагами, не имевшими огнестрельного оружия. В такой обстановке Ермак предпринял поход на Пелым.

На старости лет тобольские ветераны любили вспоминать, как они «свободными стопами» ходили с Ермаком по всему Сибирскому «царству». Некоторые дополнительные сведения об их походах Семен Ремезов почерпнул в неизвестном памятнике, найденном им в Кунгуре и позднее переработанном им в так называемый Кунгурский летописец. Не все было понятно тобольскому историку в обнаруженной им рукописи, подробно рассказывавшей об экспедиции Ермака вглубь Пелымского княжества.

Следуя кунгурскому источнику, Ремезов начал с того, что дополнил текст своей «Истории» краткими сведениями о том, что после взятия Кашлыка и похода на Обь казаки «ездили воевать по Тавде». Но затем он обратил внимание на то, что Ермак отправился по Тавде к Пелыму не из Кашлыка, а с Карачина улуса на Тоболе и туда же вернулся после похода. Неверно истолковав эту подробность, историк пришел к ошибочной догадке, согласно которой казаки ходили на Тавду и Пелым до занятия Кашлыка.

Ремезов снабдил составленную им Кунгурскую летопись многими подробностями, касавшимися хорошо известных ему географических пунктов, местных святилищ и шаманских обрядов. Но его рассказ нельзя воспринимать как достоверный отчет о происшедшем. Скорее это живая иллюстрация, составленная на основании поздних преданий.

Известие Кунгурского летописца о выступлении Ермака из Карачина улуса достаточно правдоподобно. Городище Кашлык оказалось непригодным для того, чтобы пять казачьих сотен могли разбить в нем свой лагерь. Поэтому, заняв Кашлык, Ермак в дальнейшем перенес свое зимовье на Карачин остров на реке Тобол. Тем самым он обезопасил себя от внезапных нападений. Ни одна сибирская летопись не упоминает о Карачине острове. Но сомневаться в достоверности известий о нем не приходится. В Атласе Ремезова 1697 года помечены озеро и остров Карачинский на реке Тобол неподалеку от ее устья. По словам Г. Миллера, Карачинское озеро располагалось в 16 верстах от Тобольска и по форме представляло овальную дугу, концы которой почти сходились, соединяясь с Тоболом протокой. Озеро это, добавил Г. Миллер, «называется еще поныне по-русски Карачиным озером, а по-татарски Карача-куль».

Покинув Карачин остров, флотилия казаков устремилась на Тавду и Пелым. Судя по Кунгурской летописи, Ермак спешил, «восхотоша» вернуться «вспять на Русь». Свидетельство летописца вызывает сомнения.

Предполагал ли Ермак отказаться от первоначальных планов и навсегда покинуть Сибирь? Если бы дело обстояло так, то казаки двинулись бы не на Пелым, а на Обь и беспрепятственно ушли бы на Русь старыми, проторенными путями через Печору. На этом пути казакам пришлось бы иметь дело с союзниками и населением, принесшим присягу – шерть. На самом деле Ермак выбрал не самый легкий, а самый трудный путь. На Тавде располагалось Пелымское княжество, без сомнения, самое сильное из мансийских объединений, в течение многих лет ведшее войну сначала с Кучумом, а затем с русской Пермью.

Аблыгерим был для казаков едва ли не самым опасным противником после Кучума. По сведениям Строгановых, воинственный пелымский князь будто бы имел до 700 воинов. На самом деле воинские силы Пелымского княжества были менее многочисленными. На конец XVI века на Пелыме, Конде и Тавде числилось немногим больше 500 ясачных людей. В районе Тавды манси возделывали землю, но пашня их была невелика по размерам.

Если бы Ермак попал в затруднительное положение в Кашлыке, Аблыгерим немедленно нанес бы ему удар в спину, перехватив пути через Тобол и Туру на Русь.

Разгром Пелымского княжества позволил бы казакам привести к шерти население восточной части Сибирского ханства, а главное, овладеть самым удобным путем из Сибири на Русь. На Тавде казаки могли получить иемного хлеба, отсутствие которого им ничто не могло возместить.

Война с Пелымским княжеством оказалась трудной и кровопролитной. Пройдя по полноводному Тоболу около сотни верст, казацкая флотилия вошла в устье Тавды. Река эта имела в ширину до 120 метров. Берега ее были довольно высокими.

Местный князек Лабута собрал окрестных князьков и смело выступил навстречу казакам. Стычка была недолгой. Мансийские воины отступили. Весть о появлении русских облетела Тавду.

Устроив засаду, манси подстерегли ермаковцев и стали поражать их метко пущенными стрелами. В бою пролилось немало русской крови. Но казаки жестоко отомстили за свои раны.

Следуя вверх по Тавде, Ермак достиг святилища Чандырь. Жившие здесь племена покорились ему – одни с боем, другие добровольно. В знак покорности старейшины принесли в казачий лагерь ясак. В плен к Ермаку попал есаул Ичимх.

Казаки вплотную приблизились к Пелыму, где находился князь Аблыгерим. Но штурмовать его укрепленное городище Ермак не стал, решив уберечь от новых потерь свой малочисленный отряд.

Казацкого вождя смутили показания манси, захваченных на Тавде. Все они в один голос твердили, что никакого пути с Пелыма на Русь нет: «И по допросом пути нет за Камень в Русь». Мансийские шаманы старались уверить казаков в том же самом. Переводивший их речь толмач заявил Ермаку: «Через Камень, хотя и думаешь, не пройдешь: дороги нет!»

Местные манси знали о существовании лозвинского пути из Зауралья в Пермь. Что же заставляло их давать казакам неверные сведения? Как видно, пелымских жрецов и старейшин вполне устраивало присутствие казаков в Кашлыке: они не желали восстановления власти Кучума в их владениях. Чандырский жрец с уверенностью предсказал Ермаку победу над Кучумом. «И о том, – наивно отметил Кунгурский летописец, – идольское пророчество сбылося, а о смерти его (Ермака. – Р. С.) не сказал».

Вынужденные повернуть с Пелыма вспять, казаки собрали с вогуличей «хлеб в ясак», и «тот збор, – отметил Ремезов, – первое ясачной хлеб в Тоболску и доныне хлеб и денги и куны – то вместе – Ермакова прибору».

Казаки не вернулись в Кашлык, а остались зимовать на Карачине острове. Туда они «провадше в зимовье» свои струги с хлебом и прочими «припасами». Вогуличи (манси), сопровождавшие обоз, были отпущены из Карачина восвояси.

Тобольские церковники, первыми описавшие экспедицию Ермака, постарались представить казаков как подвижников, пострадавших во имя православной веры. Архиепископ Киприан велел составить синодик ермаковым казакам, из которого следовало, что сам Бог дал ермаковцам силу, чтобы победить басурман (татар) и язычников (ханты и манси), «разорить их богомерзкие и нечестивые капища».

В