Остаться друзьями - Ольга Сергеевна Рузанова

меня с вызовом.

— Ты думала, я молчать буду?!

— Ты его видела?..

— Приезжал вчера вечером, просил за тобой приглядеть.

Развернувшись, я направилась на кухню. Сделала три глубоких вдоха и налила стакан воды.

Если разревусь сейчас при них, Вика останется еще на неопределенное время. Оно мне надо?! Правильно, нет!

Нацепив на лицо улыбку, я вернулась к ребятам.

— Только телефон не выключай, — крепко обняла подруга, — я через час позвоню, чтобы проверить…

— Не выключу. Я в порядке, Вик! Правда! — проговаривая это, я провожала глазами сумку с вещами Ника.

Вот и все. Как будто и не было его вовсе. Теперь о нем будут напоминать лишь дыра в душе, да тату на запястье.

На следующий день прямо с утра я отправилась в университет. Был уже конец августа, поэтому я надеялась застать руководство нашего деканата на рабочих местах.

— Здрасти… — стукнула в тяжелую дверь и, приоткрыв ее, сунула в кабинет голову.

— Петрова? — Антонина, секретарь нашего деканата, оторвалась из изучения каких-то бумаг и удивленно вздернула брови, — уже не терпится на учебу?

— Виктор Алексеевич у себя?

— Вышел куда-то. Да ты проходи, расскажи, как лето провела.

О, нет. Это то, о чем мне следует поскорее забыть, а не трепаться с кем не попадя.

— Спасибо. Я в коридоре подожду.

К счастью, долго ожидать мне не пришлось. Вскоре в конце коридора показалась его грузная фигура.

— О, Петрова! — взмахнул руками Виктор Алексеевич, — легка на помине! Я только тебя вспоминал…

Не останавливаясь, он прошел мимо меня. Подразумевалось, что я побегу следом.

— На первое сентября с тебя речь от лица пятого курса для первокурсников.

— Виктор Алексеевич…

— Еще нужно забрать из типографии методички для Оксаны Петровны…

— Виктор Алексеевич… — проследовала за ним в его кабинет и встала у двери, — я по поводу перевода в Новосибирск.

— Какого перевода?..

— Вы же обещали, — промямлила я, хватаясь за ворот кофты.

Мне он очень-очень нужен. Я за возможность этого перевода, как умирающий за последнюю надежду держалась. В прошлом году мне отказали, но посоветовали еще раз обратиться в конце лета.

— А! Что-то припоминаю…

— И? У меня получится перевестись?

— Вряд ли, Мила, — категорично заявил он, — курс укомплектован, а ты нам здесь нужна.

— Вы звонили?.. — робко спросила я, чувствуя, как задрожал подбородок.

— Мне и звонить не нужно, я и так знаю…

Не в силах сдержать слез, толкнула дверь спиной и, забыв об элементарных правилах приличия, стремительным шагом направилась прочь из деканата.

У меня не получилось!

Я так хотела сбежать отсюда. Оставаться здесь, в одном с ним городе, было мне не по силам. Ходить по улицам, рискуя встретиться с ним и его истинной, я не смогу.

— Петрова! — донесся до меня голос Антонины, когда я уже дошла до конца коридора, — вернись!

На ватных ногах я прошла обратно в кабинет декана и уселась на стул, на который он указал мне повелительным жестом, попутно набирая номер в своем телефоне.

— Здравствуй, Сергей Иваныч! Жигалов беспокоит!

После трех минут переговоров Виктор Алексеевич отключился и велел Антонине подготовить мои документы на перевод.

Я облегченно выдохнула и, пожалуй, первый раз за последние несколько дней, искренне улыбнулась.

Глава 42.

Никита.

Горький дым драл горло. Сигарета истлела до фильтра и начала жечь пальцы. Затушив бычок в пепельнице, прикурил следующую.

От лошадиной дозы никотина начинало тошнить. Но лучше чувствовать тошноту, чем то, как завязываются внутренности в узел от ужаса произошедшего.

Милана уже час не выходит из ванной. Подозреваю, что ревет. Раньше после секса она никогда не плакала, даже когда я лишил ее девственности. Да и мне до этого не хотелось сигануть с балкона девятого этажа.

Что с нами случилось?.. Куда все ушло?.. И почему, бл@дь, мы поняли это только сейчас?!

Разве не об этом я мечтал?! Об этом… И вот теперь она в моей квартире, и на душе то чувство, когда все дома…

Только вот ощущение, что это уже нихрена не мой дом…

Долбо@еб!.. Почему, когда увидел ее в квартире Миры, не сообразил, что как раньше уже не будет?

— Никита… — Мила неслышно подошла сзади и коснулась моего плеча холодными пальцами, — прости, я все испортила…

Не согласен. Это я все испортил. Уже дважды.

— Мы сильно поторопились… — глухим голосом ответил я, — надо было подождать.

Милана покачала головой и, закрыв лицо руками, всхлипнула.

— Я не смогу…

Я тоже. Потому что инцест это не мое. А на душе гадко так, будто трахнул сестру.

Это был самый убогий секс за всю мою жизнь. Мы оба нервничали, не могли расслабиться и возбудиться, а когда у меня, наконец, встал, пришлось представить Камилу, чтобы кончить.

— Ник, я Роберта люблю…

— А он тебя?

— Он тоже, — шмыгнула носом, — мы сильно поссорились, но… я, наверное, в Лондон вернусь.

— Надо как-то предкам сказать, пока они за нас заявление в ЗАГС не подали.

— Да… Никит, ты не обижаешься на меня?

— За что мне обижаться?

— Из-за той девушки.

От упоминания Камилы в глотке встал ком размером с булыжник. Я пока не готов был говорить о ней. Эта тема табу.

— Она что-то значит для тебя?

Бестактные вопросы Миланы подняли внутри меня волну раздражения. Впервые в жизни захотелось рявкнуть на нее с требованием даже имени Камилы не произносить. С чего вдруг она решила, что я стану обсуждать ее с ней?!

— У вас ведь отношения были?

— Уже не важно, — буркнул я, уходя с балкона.

— Ты вчера с Серегой из-за нее подрался? — не отставала она.

Воспоминания о вчерашнем дне окольцевали грудь спазмом. Перед мысленным взором встали глаза, полные слез и подрагивающие хрупкие плечи.

Молча я скрылся в ванной и запихал голову под кран с ледяной водой. Нужно было остудиться и унять непроходящий гул в башке. Иначе еще немного и я сорвусь…

— Я домой поеду… — раздалось тихое из-за спины.

— Если хочешь, оставайся, я уеду…

— Ник… Что ты чувствуешь?

Раньше мы часто задавали друг другу подобные вопросы. Отвечать на них было несложно, ведь у нас не было секретов.

Сейчас все по-другому. Я не знал, что ей сказать. Потому что нет таких слов, которыми можно было описать мое состояние. И рассказывать о нем кому бы то ни было, не собирался.

За грудиной вот уже сутки нестерпимо жгло. То и дело я растирал кулаком то место, где сходились ребра. А в голове, как заезженная пластинка звучали ее слова: «Не делай этого, Ник…»

Сука!!!

В порыве схватил первое, что попалось под руку, и с силой бросил в кафельную стену.