Новая угроза (СИ) - Янг Павел

- *Стоп, — сказал Левинсон. — *Переместитесь на сорок минут вперёд.

- *Погребняк собирает листки. Встаёт у экрана и говорит, — "Пока всё. Пройдите в большой зал, где стоят кровати. Через час обед." Мы выходим из класса и идём по коридору. Из других классов тоже выходят люди. Мы продвигаемся через зал со стеклянным куполом. Я смотрю на верх, и вижу что Юпитер ушёл с места и теперь видно только его край. Мы заходим в большой зал и рассаживаемся на свои кровати.

— Лейба Давидович, у реципиента начинает снижаться давление, — сказал заведующий.

Левинсон кивнул. — *Стоп, — сказал он. — *Закройте глаза. Когда я досчитаю до пяти в обратном порядке, и шёлкну пальцами вы проснётесь и откроете глаза. Пять, четыре, три, два, один, — гипнолог щёкнул.

Кондратьев открыл глаза и посмотрел на присутствовавших, как будто он их увидел впервые.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался гипнолог.

— Что? — тихо спросил Николай.

— Как вы себя чувствуете?

Кондратьев на несколько секунд завис, потом осмотрел реанимационную, датчики на своём теле. — Нормально. Я был без сознания?

— Всё хорошо. Сейчас вас прокапают и вы пойдёте к себе в палату, — сказал Левинсон. — А вас коллеги я попрошу в кабинет к Андрею Юрьевичу, у меня появились кое-какие соображения.

Сидя за столом в кабинете заведующего исследователи обсуждали только что закончившийся сеанс.

— Что он там нёс? — спросил Владимиров. — Я немного понимаю по-английски и всё же не смог уловить суть. Понял только что он был на Юпитере.

— Я тоже не силён в этом языке, хотя учил в своё время в университете как язык вероятного противника. — сказал Скрипка. — И тоже понял что Кондратьев, был на какой-то станции за Юпитером. Люди могут под воздействием веществ и гипноза врать?

— Врать нет, а фантазировать вполне, — ответил Лейба Давидович.

— Он что, всё придумал? — удивился Андрей Юрьевич.

— Исключать такую возможность нельзя, но смущает одно, совершенное знание английского, а ведь существующий язык нафантазировать невозможно, тем более на нём общаться. — Левинсон побарабанил пальцами по столешнице и выдвинул такую идею. — Я полагаю что нужно осмотреть жилище Кондратьева.

— Какая в том причина? — спросил Сергей Иванович.

— У меня уверенность, что там мы найдём чемодан, который ни чем не открыть или взломать.

— Лейба Давидович, создаётся впечатление, что вы что-то не договариваете. Может объясните, что там нагородил Кондратьев? — потребовал Скрипка.

— Что же, извольте, — Левинсон рассказал, что услышал от пациента.

— Ну это вообще ни в какие ворота… — сказал поражённый Иван Сергеевич. — Такое нагородить.

— Дааа, — протянул Владимиров. — С фантазией у Кондратьева полный порядок.

— Это скорее всего правда, — утвердительно ответил гипнолог.

— Вы что-то скрываете или пытаетесь скрыть Лейба Давидович, — сказал Скрипка пристально посмотрев на Левинсона. — Наблюдая за вами при проведении сеанса у меня создалось впечатление как-будто вы знали о чем рассказывал Кондратьев. Да и сейчас предлагаете искать чемодан. С чего вы решили что мы что-то найдём?

— Вы правы, — кивнул Левинсон. — Тогда слушайте. Очень давно был у меня пациент. Я тогда практиковал в Южной Америке. Так вот однажды ко мне пришли люди в строгих чёрных костюмах и предложили поработать с одним пострадавшим находящимся в местном госпитале. Я очень удивился предложению, ведь я не медик, хотя нас гипнологов и причисляют к ним. После объяснений почему пострадавшему нужна именно моя помощь, я согласился. Немаловажную роль сыграл гонорар. И мы поехали в больницу. Пациентом оказался электрик, иностранный специалист прибывший из США. Его компания испытывала новую защиту на силовых трансформаторах. Во время мощной грозы, когда проверялись параметры работы человека в зоне коронарного напряжения его поразило током. Как потом выяснилось, был пробой наведенными полями вызванный шаровой молнией. Лёжа в местной больнице он часто впадал в бредовое состояние и рассказывал одно и тоже, о станции за Юпитером перемеживая английскую речь немецкими словами и фразами. Когда приехали работники компании, чтобы забрать его на родину, врачи запретили перевозку, уверив их, что электрик не переживёт перелёта. Работники уехали домой прихватив с собой записи его бреда. Чуть позже в городе появились люди в чёрном и практически поселились в палате несчастного записывая каждое его слово произнесённое в бреду. Узнав у местных обо мне, эти странные люди решили привлечь меня. Я уже в начале говорил, что согласился, случай был для меня интересный и необычный. Плюс неплохие по тем временам деньги. Я произвёл потерпевшему противоболевую блокаду комбинированными препаратами и дождавшись положительного результата ввёл в транс. Звали его Рудольльф Гесс, хотя по паспорту он был Генри Олдман. В состоянии транса разговаривал Рудольльф со мной по-немецки. Говорил что из города Дюсельдорфа. Начало практически такое же как у Кондратьева. Очнулся в большом зале, много кроватей. Потом деление на учебные классы, обучение общему искусственному языку или по другому арго. Затем их всех перемешали, то есть объединили все национальности и поделили по специализациям. Устройство и дисциплина у них были наподобие нашей армии взводы, роты, батальоны. Рудольф попал к техникам. Ещё там были десантники и пилоты. Пробыл он на станции три года. За два месяца до отправки на Землю ему дали выбор из трёх стран в какой он хочет оказаться Россия, США, Финляндия. Рудольф выбрал США и стал учить английский язык по специальной программе с применением химических и психических технологий. Я проводил сеансы ускоренно, не заостряя внимания на деталях, так как Рудольф был совсем плох. Через два дня он умер. Все мои записи забрали серьёзные люди. А через неделю мне сообщил доверенный человек близкий к структурам спецслужб, что у Рудольфа дома нашли с виду простой чемодан, но его не возможно было ни чем открыть. В лаборатории при попытке вскрыть чемодан он взорвался образовав огненный шар и испарившись оставил после себя выжженный круг диаметром два метра. Давили в специальной камере мощным прессом. Ни кто не пострадал, ну кроме конечно оборудования. Оно местами испарилось повторяя контур сферы. Тело родственникам не выдали сославшись на радиацию. И знаете что? Родственники поверили. Мне дали подписать бумагу о неразглашении и предложили работу у них в США. Но я отказался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Почему? — удивился заведующий.

— Сначала тебе дают пряник, чтобы заманить, потом запрягают и ты пашешь как вол. Инициативы выполнять только их. А мне зачем это нужно? Я не для того сидел в Бразилии отбиваясь от наших таких же серьёзных дядей о возвращении. Чтобы из одной клетки переехать в другую? Я разрабатывал свою систему. Американцы наверняка знали, что я сотрудничал с Лубянкой и меня бы вообще спрятали в каком-нибудь институте без права перемещения по миру.

— А импланты? Вы про них ни чего не сказали? — полюбопытствовал заведующий.

— Вот тут можно только гадать. Достоверной информацией я не обладаю. Может они и были, просто от меня скрыли эту информацию.

— Выходит что таких, как Кондратьев на Земле тысячи? — тихо произнёс Скрипка.

— Выходит что так. Они возвращаются в другие страны с документами на имя пропавших без вести. При проверке исполнительными органами, видя что человек не похож на пропавшего, окончательно отстают от него решив, что он полный тёзка. Вычислить их будет очень тяжело, да и зачем?

— Зачем они здесь? Вот в чём вопрос, — сказал Сергей Иванович задумчиво крутя в руках шариковую ручку.

— Надеюсь нам скоро всё расскажет Кондратьев, — сказал Левинсон. — Теперь о чемодане. Предполагаю что живёт Николай на окраине города.

— Так и есть, — кивнул заведующий. — Его адрес в истории болезни.

— Можно ли получить ордер на обыск? — поинтересовался гипнолог посмотрев на следователя.

— Не совсем ордер, скорее доступ и это не должно быть проблемой, — кивнул Сергей Иванович.