Наследник для авторитета - Анна Сафина

взгляда. Полностью покрытая, с белоснежной кожей. Красивая. Убеждаю себя, что в сердце колет никак не ревность, просто недоумение.

– Что ты искала? – встает Галаев и спрашивает у девушки раздраженным голосом.

Он стоит так, что практически закрывает мне обзор. Девушка поднимает опущенные глаза и кидает острый взгляд в мою сторону, затем на детей. И он мне не нравится. Не составляет труда понять, что она безмерно недовольна происходящим.

– Уборную, – а вот слова произносятся кротко, словно перед нами невинная лань, – Простите, я не знала, мне просто сказали, что справа…

Жалобно говорит, руки перебирает, не хватает только, чтобы ножкой по полу шкодливо шоркала.

– Она чуть дальше, – сразу же смягчается голос Шамиля, – идем.

И он выходит, придерживая ее за локоток. А я остаюсь один на один с собой и детьми, как впрочем, и хотела. Вот только ожидаемого облегчения не наблюдается. В сердце змеей пробралось чувство ревности, которое никак не желает меня покидать. Неужели она ему нравится? Иначе зачем так нежничать и любезничать?

Присаживаюсь на кровать и трогаю свои губы. И зачем было пытаться соблазнить меня?

Глава 21

В эту ночь я не могу уснуть. Ворочаюсь и никак не могу успокоиться. Не дает покоя мысль о Шамиле и этой молоденькой Мадине, что прожигала во мне дыру своими черными, как ночь, глазами. Сердце мое от воспоминаний то пускается вскачь, то утихает, но ритм его не прекращается ни на секунду, встревоженный последними событиями и переживаниями.

– Спи, спи, – шепчу себе из раза в раз, но перед глазами постоянно всплывает картина, как прикасается Галаев к своей невесте.

Нежно, трепетно. Так, как никогда меня не трогал. Мое тело он трогает по-другому, словно зверь, а не мужчина. Но вскоре физиология побеждает, и я уплываю в долгожданный сон.

А вот утро начинается с какого-то внешнего шума. Приподнимаю сонно голову, чувствуя при этом присутствие Фаины. Такое ощущение, что она никогда не спит. Как ни погляжу, так она всегда тут и готова придти мне на помощь. Есть все же один огромный плюс – с ней я могу высыпаться, не зная, что такое бессонница и усталость от материнства.

– Что происходит? – спрашиваю у нее сиплым голосом, чувствуя легкое головокружение от того, что слишком резко встала.

– Внизу какие-то сборы, – пожимает она плечами, глядя при этом на дверь с легкой тревогой.

Неспеша иду в ванную и умываюсь, а уже затем открываю дверь, выглядывая в коридор. А там какие-то мужчины заносят кучу чемоданов, проходя мимо нашей комнаты. Командует ими Хаят, зычно прося всех ничего не сломать и не разбить. Она замечает мое внимание и направляется в мою сторону.

– Доброе утро! – странно, но говорит она доброжелательно, что совсем ей несвойственно.

– Доброе, – отвечаю ей растерянно, не забывая при этом крутить головой в порыве любопытства и какого-то неприятного ощущения внутри.

– Завтрак скоро подадут, – зачем-то информирует меня, а затем добавляет: сейчас рабочие закончат заносить вещи невесты господина Шамиля, и можете спускаться.

Женщина несколько секунд наслаждается моим шокированным видом и уже после отворачивается. Отходит, продолжая что-то кричать мужчинам. Я же закрываю дверь, ощущая слабость в конечностях. Прислоняюсь лбом к холодной стене, разочарованная, что узнаю такую новость от нее, а не от непосредственного виновника…

– Соберись, – шепчу себе еле слышно, помню, что недалеко сидит Фаина.

Кормлю детей, затем переодеваюсь, приглаживаю волосы и выхожу. Спускаюсь вниз, а вот там никого, только Шамиль собственной персоной сидит во главе стола.

– Присаживайся, кукла, – замечает меня и приподнимает бровь, наблюдая за моими передвижениями.

Только я хочу присесть как можно дальше от него, как он качает головой и подзывает меня к себе, кивая головой на стул возле себя. Сглатываю, но упрямо сажусь на другое место.

– Что за выкрутасы? – спрашивает пока спокойно, но в голосе чувствуется напряжение.

– Хочу спокойно поесть, – парирую и сразу же приступаю к еде, словно голодала несколько дней.

Слышу, как на стол со звоном падает вилка, но головы не поворачиваю, держусь. Затем раздается скрежет ножек стула о паркет, стук мужских шагов. А потом меня резко поднимают вместе со стулом. Я даже ничего сказать от шока не успеваю, как он несет меня к своему месту и ставит так близко, что как только он садится сам, наши колени соприкасаются.

– Ешь, – ухмыляется этот гад, – кто же тебе мешает.

От возмущения раскрываю рот, но не нахожу, что сказать, и замолкаю, упершись взглядом в столешницу.

– Господин Шамиль, – появляется на пороге столовой Хаят, ставшая для меня красной тряпкой для быка, – вещи вашей невесты занесли, – выделяет неприятное для меня слово особенно четко, чувствую, что специально для меня, – разрешите разместить ее в смежной с вашей комнатой.

– Нет, – резко говорит мужчина, – отнесите в голубую комнату и не распаковывайте.

– Но проще сразу… – начинает, было, спорить женщина, но быстро осекается, как только Галаев смотрит на нее своим фирменным взглядом «заткнись и подчиняйся».

Что-что, а запугивать он умеет. Хаят бледнеет на глазах, но послушно кивает, вот только уходя, бросает на меня взгляд, полный беспричинной ненависти. Словно это я – виновница всех ее бед. По коже проходит мороз, я аж вздрагиваю, ощущая по телу мурашки. Брр…И что плохого я ей сделала?

– Мадина переезжает сюда? – как бы невзначай интересуюсь, используя удобный момент.

– Нет, – не радует меня подробностями.

Скриплю зубами, продолжаю есть, кося одним глазом на этого бандита. Тот же продолжает трапезу с невозмутимым видом, будто ничего важного или странного не происходит.

– А вещи… – многозначительно молчу, не зная, что сказать дальше.

– Это тебя не касается, – обрывает мое любопытство на корню, но после вдруг резко вскидывает голову, ловя мой взгляд.

Его брови приподнимаются, уголки губ подрагивает, казалось, он сдерживает смех. Мужчина запрокидывает голову и еле слышно смеется.

– Так вот оно что, – вид у него такой довольный, что меня передергивает от раздражения, – ты ревнуешь, куколка?

Его вопрос застает меня врасплох, так что не нахожу, что ответить ему быстро, поэтому просто качаю головой. Слишком поспешно. Он улыбается так, словно все про меня понял, вот только…Проблема ведь в том, что я ничего не понимаю.

– Ничего подобного, – быстро говорю, отворачиваюсь и набиваю рот, чтобы ничего больше не ляпнуть.

Вот только все оставшееся время чувствую на себе его заинтересованный взор, что неимоверно раздражает.

– Твои родители уже позавтракали? – только сейчас вспоминаю, что они ведь должны быть еще здесь.

– У них рано утром был самолет, так что мы остались вдвоем, – последнее слово произносит тихо, наклонившись ближе к