Девушка-сокол - Кэтрин Ласки

— Нужно показать ей камни, — сказала Мэтти.

Мох поднялся в воздух и полетел к королеве. Та обернулась и негромко вскрикнула, увидев летящего к ней старого сапсана. Но потом ее взгляд упал на сверкающий камень у него в когтях. Суровые серые глаза королевы неожиданно блеснули. И когда Мох приземлился прямо перед нею, она наклонилась так близко, что Мэтти разглядела каждую черточку ее лица. У королевы были высокие скулы, усыпанные бледными веснушками. Из-под чепца выбивались пряди волос, среди которых было больше каштановых, чем седых. Стало ясно, что когда-то ее волосы были ярко-рыжими, как у короля Ричарда.

Мэти никогда не видела королеву столь близко, а та даже не подозревала, что перед нею одна из самых верных подданных ее сына. Мох склонил голову, делая глубокий реверанс, и бросил кольцо на мягкие складки королевского платья.

— Благословенный Боже! — воскликнула королева. Сперва она не притронулась к кольцу, а лишь глядела на него так, будто оно упало прямо с небес. — Сапфир со звездой! Звезда Иерусалима!

Она подхватила кольцо своими искривленными шишковатыми пальцами. Открыла было рот, но не произнесла ни слова, уставившись на сверкающий центр сапфира. Тогда Мох бросил рубин. Королева вскрикнула и посмотрела старому сапсану в глаза. И в этот момент Мэтти почувствовала связь с нею.

«Она ощущает мое присутствие, — подумала девушка. — Я это знаю. Чувствует, что внутри птицы человек. Она молилась о чуде для своего сына Ричарда и теперь поверила, что оно произошло. Так и есть!»

От уголков глаз старой королевы протянулась сеть радостных морщинок. И хотя лоб ее покрывали пятна, она по-прежнему оставалась красивой женщиной. Королева наклонила голову набок, чтобы смотреть прямо в глаза Моха. Между женщиной и птицей как будто возникла невидимая нить. В юности королева сама занималась охотой и знала повадки соколов.

Она заговорила, и ее голос оказался скрипучим, словно заржавевшая петля:

— Я не осмелюсь спросить обо всем, но знаю, что передо мною стоит нечто большее, чем птица. — Ее губы слегка задрожали. — Это для моего сына? Для Ричарда?

Мох кивнул. Потом, раскрыв свои когти, осторожно коснулся руки королевы. Та изумленно раскрыла глаза. Животные никогда не прикасались к ней подобным образом. Это был настоящий человеческий жест, говоривший о том, что нужно успокоиться и иметь терпение и что не надо бояться. Потом сапсан взмахнул крыльями и вылетел из церкви через те же ворота, через которые влетел. Королева обернулась и проследила за ним. А птица, вылетев наружу, издала четыре кратких крика.

— Сапсан зовет остальных! — Королева сжала камни в руке. — Я знаю, что это зов. Я знаю.

Она напряженно ждала и наконец услышала хлопанье крыльев. Снова появился сапсан, а за ним сокол-тетеревятник, пустельга, короткокрылый сокол и симпатичный маленький кречет, в темных глазах которого сверкали золотистые искорки. Каждая из вновь прибывших птиц сделала глубокий реверанс и бросила на землю рубин. Пять камней, будто завладевшие их жизнью и пульсировавшие, словно маленькие сердца. Красное сияние в глубине камней прорезало темноту часовни ярким светом.

— Вы принесли мне выкуп за короля, выкуп за моего сына! — Слезы побежали по лицу королевы. — Ричард будет свободен!

Мэтти, как и Мох, поразилась невероятному самообладанию королевы. Она очень быстро смогла успокоиться, и ее руки больше не дрожали.

Той же ночью было отправлено послание к императору Священной Римской империи, у которого находился король Ричард. И это послание доставил не посол, а Мох.

— Что за черт? — воскликнул император, увидев, как сапсан влетел в комнату для аудиенций.

Император взмахнул руками, как будто птица собиралась напасть на него.

— Бросай послание, — скомандовала Мэтти.

Раздался гулкий удар, и к ногам императора упал рубин, завернутый в ткань. К нему был привязан свиток.

— Что это такое? — воскликнул император.

— Не знаю, ваше величество, — ответил паж.

— Так узнай! — сказал император и стал с нетерпением следить за тем, как паж развязывает ленту.

Увидев сверкающий рубин, лежавший на ткани, он сперва вскрикнул, потом крепко выругался шепотом.

— Тут еще письмо, ваше величество, — сказал паж.

— Да, да. — Император поднял маленький пергаментный сверток и прошептал: — Послание от английской королевы Алиеноры.

— Что же она пишет? — спросил приблизившийся министр.

— «Сир, у меня есть еще четыре таких же рубина и великолепная Звезда Иерусалима. Их цена намного превосходит назначенный вами выкуп в сто пятьдесят тысяч марок. Пришлите своих послов вместе с моим сыном, и эти камни станут вашими». И подпись: Алиенора.

Глава 36

Соколиная лихорадка

Лихорадку можно вылечить, погружая ноги сокола в ванну с латуком, пасленом или соком корня черной белены.

Время способно творить странные вещи. Дни путешествия в Барфлёр и к императору отпечатались в общем сознании Мэтти и Моха как-то расплывчато. Выкуп был доставлен, Ричард освобожден, но все это казалось сном. За время обратного перелета в Англию девушка и птица слишком устали. Может, это была лихорадка? Соколиная лихорадка? Подействуют ли средства, которыми Мэтти обычно лечила своих питомцев? А если и подействует, то кто, кроме нее, знает, как лечить птиц?

Девушка чувствовала, что какая-то невидимая сила влилась в нее перед полетом, когда она оказалась у начала времен. Это была жизнь живого и умирающего, человека и птицы, покрытых перьями и кожей. Но она потратила слишком много сил и теперь чувствовала, что конец близок. И на последних милях пути к родному замку голоса остальных птиц доходили до нее с трудом.

— Ну же, Мох, соберись, — подбадривали сапсана Лира и Улисс, летевшие чуть ниже, создавая восходящий поток, чтобы сапсан мог махать крыльями не слишком часто — ведь каждый взмах забирал у него силы. Мэтти тоже чувствовала, как их общая энергия истощается и сердце бьется все медленнее.

Календула летела рядом и разговаривала с ними обоими:

— Мы почти долетели. Я вижу замок. Давайте же! Мэтти, ты должна выжить!

— Я стараюсь, стараюсь, — раздавались в ответ слова не то птицы, не то человека.

Наконец они влетели в восточное окно своей башни. Мох был слишком слаб, чтобы подняться на насест, поэтому опустился на пол. Остальные птицы подхватили когтями солому и накидали вокруг него. Мэтти плакала в душе: «Мы разделяемся, но я так же измучена, как мой старый сапсан».

— Мэтти, скажи что-нибудь. Скажи что-нибудь! — молила Календула.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});