Пожиратели душ - Селия Фридман

Оставшись в лесу один, как сейчас Андован, он спятил бы, не в силах понять, отчего белки не поют ему хвалу.

Сальватор – иная статья. Второй сын короля, как кое-кто утверждает, всегда был не в своем уме. В том, как придворные носятся с Рюриком, видна отчаянная надежда, что империю Дантена унаследует именно он – не потому, что он достоин такого наследия, а потому, что другая возможность намного хуже. Сальватор уверяет, что с ним говорят боги, и уже несколько лет как удалился в монастырь, чтобы научиться лучше их слышать. Дантен, которому это пришлось сильно не по душе, от запретов, однако, воздержался. Принцам крови никогда не запрещалось поклоняться любым богам по своему выбору. Сальватор, правда, выбрал какого-то очень уж захудалого, занятого больше людскими грехами, чем собственными Любовями и победами, но чем бы дитя ни тешилось… Рюрик здоров, крепок и вот-вот сам станет отцом – вряд ли трон достанется их богомольному братцу.

В лесу Сальватору тоже пришлось бы несладко – в монастыре-то ему охотиться не надо, и так накормят. Впрочем, поститься он там попривык. И он не был бы так одинок, как Рюрик. Боги составили бы ему компанию и всласть бы потолковали о прегрешениях Сальватора, обрекших его на подобную участь. Андован, думая об этом, весело покрутил головой. Его самого учили верить в материнских богов, холодных и беспощадных, как их родной край, богов, чьи битвы и распри имеют прямое отношение к судьбам смертных. Трудно чтить того, кто скрупулезно подсчитывает провинности каждого грешника. Очень уж это… мелко.

Вальмар, самый младший из них четверых, несколько раз охотился с Андованом – но когда Андован предложил отделиться от всех прочих охотников, братец чуть в обморок не упал. Вальмар у них дамский угодник – скорей по манерам, чем по наружности. Он, как и все братья Андована, унаследовал отцовские ястребиные черты, не способствующие обольщению прекрасных дев. Но власть и высокое положение привлекают женщин не меньше, чем красота, и Вальмар эти козыри разыгрывает искусно.

Вальмара тоже всегда окружала свита, и не только по обычаю: король боялся, как бы распутство не довело сына до беды. Даже во время самых тайных его свиданий слуги караулили где-то поблизости… чаще всего оставаясь незамеченными для предмета своих наблюдений. В лесу, без дам, придворных и своих сторожевых псов, Вальмар и шагу бы ступить не сумел.

Андован же всегда любил и одиночество, и лес. Увидеть под сенью листвы непуганого оленя – одно это стоило всех удовольствий, которые сулил королевский двор. Когда жена Рюрика объявила о своей беременности и Рамирус подтвердил, что ожидаемый ребенок будет мальчиком, король наконец, хотя и неохотно, примирился с причудами Андована и разрешил ему скитаться по своим землям без сопровождающих. Относилось это, впрочем, только к лесам, куда доступ простолюдинам был запрещен. Андован никогда еще не знал свободы, какую обрел теперь: ехать куда хочешь, делать что хочешь, без всяких слуг и придворных. Чувство этой свободы, доселе неведомой, пьянило его.

Как он наслаждался бы ею, если б не умирал!

Оставив позади многолюдные города и тенистые леса восточных владений, он выехал на холмистые зеленые равнины Великого Плоскогорья. Здесь деревьев было мало, а селения встречались нечасто и строились из земли, словно кротовьи норы. Крестьяне – в отличие от восточных жителей, которые сперва стреляют в незнакомца, а потом уже задают вопросы, – вели себя гостеприимно. Он немало ночей провел под их кровом, рассказывая свежие сплетни и давая советы касательно укрощения необъезженных лошадей.

Ночью звездное небо над равниной внушало веру в то, что оно бесконечно, а не замкнуто сферой, как утверждают ученые. Человек под ним особенно сильно чувствовал свое ничтожество. Соотечественники матери Андована взросли на таких же просторах, хотя и гораздо более холодных, и поклонялись своим грозным богам под такими же сияющими небесами. Именно в таком месте боги благословили род матери, род Андована, поставив его выше всех остальных и одарив тайной Силой, чтобы он мог в случае нужды спасти этот мир.

Трудно думать о себе как о спасителе, когда Угасание высасывает из тебя последние силы. Трудно предаваться земным радостям, когда Смерть дышит тебе в затылок. Андован продолжал ехать на запад, ведомый своими неясными снами.

Что за чары наложил на него Коливар? Как они действуют? Магистр сказал лишь, что они "приведут Андована к его убийце. Но что это значит? Как эта женщина может быть связана с ним? Узнает ли он ее, даже если увидит? Эти вопросы в числе других досаждали принцу в его долгие одинокие часы. Он жалел, что Коливара нет рядом, и в то же время понимал, что чужестранцу нельзя доверять. Андован никогда бы не обратился за помощью к врагу своего отца, не будь у него уверенности, что всякий другой магистр тут же расскажет Дантену о намерениях сына. В этом он мог положиться только на Коливара.

Однако он видел жадный огонек в глазах магистра, когда они вместе обсуждали свой план. Шестое чувство, присущее только особам королевского рода, подсказывало ему, что Коливар не меньше его хочет узнать, кто эта женщина, и поэтому будет верно служить Андовану. Так, по словам короля Дантена, поступил бы на его месте любой магистр, имеющий собственную тайную цель.

Принцу снились темные, порой очень страшные сны. Демоны терзали его заживо, пожирали его плоть, суккубы упивались его мужской силой. Он просыпался весь дрожа, в холодном поту. Частью души он хотел, чтобы эти сны прекратились, но другая его часть, жаждущая ответов, продолжала перебирать их и наяву – так ребенок переворачивает камни на морском берегу, ища укрывшуюся под ними живность. Он искал, но не находил никакого смысла, кроме прямого отражения собственных страхов. Никаких подсказок, которые могли бы навести на виновницу его бед.

Травяные равнины сменились бесплодными, где извилистые овраги отмечали западную границу Дантеновых земель. Андован нанял проводника, чтобы не блуждать по кругу или не упереться в какое-нибудь глухое ущелье. Лишь переправившись через рубеж на усталом коне и отпустив своего вожатого, принц понял, где он находится.

На западе высились горы, красные в лучах вечернего солнца. Кровавый Кряж. Предположительно он назывался так из-за растущих на нем красных кленов – так, по крайней мере, говорили Андовану его наставники. Но местные жители объясняли это название совсем по-другому и поминали зверства вторгшихся сюда королевских войск. Эта граница прочерчена кровью, говорили они. Сами боги сделали клены красными, чтобы потомки убитых Дантеном людей никогда не забывали о прошлом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});