Рейтинговые книги
Читем онлайн Наука любви (сборник) - Овидий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 49

Два старика: тут они съединились в юности браком.

В хижине той же вдвоем и состарились. Легкою стала

Бедность смиренная им, и сносили ее безмятежно.

Было б напрасно искать в том доме господ и прислугу,

Все-то хозяйство – в двоих; все сами: прикажут – исполнят.

Лишь подошли божества под кров неприметных пенатов,

Только успели главой под притолкой низкой склониться,

Старец придвинул скамью, отдохнуть предлагая пришельцам.

Грубую ткань на нее поспешила накинуть Бавкида.

Теплую тотчас золу в очаге отгребла и вечерний

Вновь оживила огонь, листвы ему с сохлой корою

В пищу дала и вздувать его старческим стала дыханьем.

Связки из прутьев она и сухие сучки собирает

С кровли, ломает в куски, – котелочек поставила медный.

Вот с овощей, стариком в огороде собранных влажном,

Листья счищает ножом; супруг же двузубою вилой

Спинку свиньи достает, что коптилась, подвешена к балке.

Долго ее берегли, – от нее отрезает кусочек

Тонкий; отрезав, его в закипевшей воде размягчает.

Длинное время меж тем коротают они в разговорах, —

Времени и не видать. Находилась кленовая шайка

В хижине их, на гвозде за кривую подвешена ручку.

Теплой водой наполняют ее, утомленные ноги

В ней отдохнут. Посредине – кровать, у нее ивяные

Рама и ножки, на ней – камышовое мягкое ложе.

Тканью покрыла его, которую разве лишь в праздник

Им приводилось стелить, но была и стара, и потерта

Ткань, – не могла бы она ивяной погнушаться кроватью.

И возлегли божества. Подоткнувшись, дрожащая, ставит

Столик старуха, но он покороче на третью был ногу.

Выравнял их черепок. Лишь быть перестал он покатым —

Ровную доску его они свежею мятой натерли.

Ставят плоды, двух разных цветов, непорочной Минервы,

Осенью сорванный терн, заготовленный в винном отстое,

Редьку, индивий-салат, молоко, загустевшее в творог,

Яйца, легко на нежарком огне испеченные, ставят.

В утвари глиняной всё. После этого ставят узорный,

Тоже из глины, кратер и простые из бука резного

Чаши, которых нутро желтоватым промазано воском.

Тотчас за этим очаг предлагает горячие блюда.

Вскоре приносят еще, хоть не больно-то старые, вина;

Их отодвинув, дают местечко второй перемене.

Тут и орехи, и пальм сушеные ягоды, смоквы,

Сливы, – немало плодов благовонных в разлатых корзинах,

И золотой виноград, на багряных оборванный лозах.

Свежий сотовый мед посередке; над всем же – радушье

Лиц, и к приему гостей не худая, не бедная воля.

А между тем, что ни раз, опоро́жненный вновь сам собою, —

Видят, – наполнен кратер, вино подливается кем-то!

Диву дивятся они, устрашились и, руки подъемля,

Стали молитву творить Филемон оробелый с Бавкидой.

Молят простить их за стол, за убогое пира убранство.

Гусь был в хозяйстве один, поместья их малого сторож, —

Гостеприимным богам принести его в жертву решили.

Резов крылом, он уже притомил отягченных летами, —

Все ускользает от них; наконец случилось, что к самым

Он подбегает богам. Те птицу убить запретили.

«Боги мы оба. Пускай упадет на безбожных соседей

Кара, – сказали они, – но даруется, в бедствии этом,

Быть невредимыми вам; свое лишь покиньте жилище.

Следом за нами теперь отправляйтесь. На горные кручи

Вместе идите». Они повинуются, с помощью палок

Силятся оба ступать, подымаясь по длинному склону.

Были они от вершины горы в расстоянье полета

Пущенной с лука стрелы, назад обернулись и видят:

Все затопила вода, один выдается их домик.

И, меж тем как дивятся они и скорбят о соседях,

Ветхая хижина их, для двоих тесноватая даже,

Вдруг превращается в храм; на месте подпорок – колонны,

Золотом крыша блестит, земля одевается в мрамор,

Двери резные висят, золоченым становится зданье.

Ласковой речью тогда говорит им потомок Сатурна:

«Праведный, молви, старик и достойная мужа супруга,

Молви, чего вы желали б?» – и так, перемолвясь с Бавкидой,

Общее их пожеланье открыл Филемон Всемогущим:

«Вашими быть мы жрецами хотим, при святилищах ваших

Службу нести, и, поскольку ведем мы в согласии годы,

Час пусть один унесет нас обоих, чтоб мне не увидеть,

Как сожигают жену, и не быть похороненным ею».

Их пожеланья сбылись: оставались стражами храма

Жизнь остальную свою. Отягченные годами, как-то

Став у святых ступеней, вспоминать они стали событья.

Вдруг увидал Филемон: одевается в зелень Бавкида;

Видит Бавкида: старик Филемон одевается в зелень.

Похолодевшие их увенчались вершинами лица.

Тихо успели они обменяться приветом. «Прощай же,

Муж мой!» – «Прощай, о жена!» – так вместе сказали, и cразу

Рот им покрыла листва. И теперь обитатель Тианы

Два вам покажет ствола, от единого корня возросших.

Это не вздорный рассказ, веденный не с целью обмана,

От стариков я слыхал, да и сам я висящие видел

Там на деревьях венки; сам свежих принес и промолвил:

«Праведных боги хранят: почитающий – сам почитаем».

Кончина Геракла

Больше обычного вздут был поток непогодою зимней,

В водоворотах был весь, прервалась по нему переправа.

Неустрашим за себя, за супругу Геракл опасался.

Тут подошел к нему Несс – и могучий, и знающий броды.

«Пусть, доверившись мне, – говорит, – на брег супротивный

Ступит она, о Алкид! Ты же – сильный – вплавь переправься».

Бледную, перед рекой и кентавром дрожавшую в страхе,

Взял калидонку герой-аониец и передал Нессу.

Сам же, – как был, отягчен колчаном и шкурою львиной, —

Палицу, также и лук, на берег другой перекинул, —

«Раз уж пустился я вплавь, – одолею течение!» – молвил.

Смело поплыл; где тише места на реке, и не спросит!

Даже не хочет, плывя, забирать по теченью потока.

Только он брега достиг и лук переброшенный поднял,

Как услыхал вдруг голос жены и увидел, что с ношей

Хочет кентавр ускользнуть. «На ноги надеясь напрасно,

Мчишься ты, дерзкий, куда? – воскликнул он. – Несс двоевидный,

Слушай, тебе говорю, – себе не присваивай наше!

Если ты вовсе ко мне не питаешь почтенья, припомнить

Мог бы отца колесо и любви избегать запрещенной.

Но от меня не уйдешь, хоть на конскую мощь положился.

Раной настигну тебя, не ногами!» Последнее слово

Действием он подтвердил: пронзил убегавшего спину

Острой вдогонку стрелой, – и конец ее вышел из груди.

Только он вырвал стрелу, как кровь из обоих отверстий

Хлынула, с ядом смесясь смертоносным желчи лернейской.

Несс же ту кровь подобрал: «Нет, я не умру неотмщенным!» —

Проговорил про себя и залитую кровью одежду

Отдал добыче своей, – как любовного приворот чувства.

Времени много прошло, и великого слава Геракла

Землю наполнила всю и насытила мачехи злобу.

Помня обет, Эхалию взяв, победитель собрался

Жертвы Кенейскому жечь Юпитеру. Вскоре донесся

Слух, Деянира, к тебе – молва говорливая рада

К истине ложь примешать и от собственной лжи вырастает, —

Слышит и верит жена, что Амфитрионида пленила

Дева Иола вдали. Потрясенная новой изменой,

Плакать сперва начала; растопила несчастная муку

Горькой слезой; но потом, – «Зачем я, однако, – сказала, —

Плачу? Слезы мои лишь усладой сопернице будут.

Скоро прибудет она: мне что-нибудь надо придумать

Спешно, чтоб ложем моим завладеть не успела другая.

Плакать ли мне иль молчать? В Калидон ли вернуться, остаться ль?

Бросить ли дом? Иль противиться, средств иных не имея?

Что, если я, Мелеагр, не забыв, что твоею сестрою

Я рождена, преступленье свершу и соперницы смертью

Всем докажу, какова оскорбленной женщины сила!»

В разные стороны мысль ее мечется! Все же решенье

Принято: мужу послать напоенную Нессовой кровью

Тунику, чтобы вернуть вновь силу любви ослабевшей.

Лихасу дар, неизвестный ему, снести поручает, —

Будущих бедствий залог! Несчастная ласково просит

Мужу его передать. Герой принимает, не зная;

Вот уж он плечи облек тем ядом Лернейской Ехидны.

Первый огонь разведя и с мольбой фимиам воскуряя,

Сам он из чаши вино возливал на мрамор алтарный.

Яд разогрелся и вот, растворившись от жара, широко

В тело Геракла проник и по всем его членам разлился.

Сколько он мог, подавлял привычным мужеством стоны, —

Боль победила его наконец, и алтарь оттолкнул он

И восклицаньями всю оглашает дубравную Эту.

Медлить нельзя: разорвать смертоносную тщится рубаху,

Но, отдираясь сама, отдирает и кожу. Противно

Молвить! То к телу она прилипает – сорвать невозможно! —

Или же мяса клоки обнажает и мощные кости.

Словно железо, когда погрузишь раскаленное в воду,

Кровь у страдальца шипит и вскипает от ярого яда.

Меры страданию нет. Вся грудь пожирается жадным

Пламенем. С тела всего кровяная испарина льется.

Жилы, сгорая, трещат. И, почувствовав, что разъедает

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 49
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Наука любви (сборник) - Овидий бесплатно.

Оставить комментарий