Доктор Данилов в Склифе - Андрей Шляхов

Поеживаясь под ироничным взглядом Данилова, Рябчиков съел очередной чебурек.

— Ладно, так уж и быть, — начал он, разливая по чашкам успевший настояться чай, — доверю тебе мою тайну. Я уже почти нашел себе новое место, дело только за главврачом, который на той неделе выходит из отпуска.

— Вот оно как! — Данилов чуть не поперхнулся чаем. — И куда же ты намерен уйти?

— В восьмую туберкулезную больницу.

— Куда?

— В восьмую туберкулезную больницу, — повторил Рябчиков. — Разве не знаешь такую? На «Красносельской», две минуты от метро идти.

— Как не знать? Просто удивительно…

— Что удивительно?

— Да вроде как не самое лучшее место для работы. И какие там могут быть перспективы?

— Перспектив по-любому больше, чем в поликлинике, — оживился Рябчиков. — Хоть карьерных, хоть научных. И рентгенологией там заведует Жора Клименко, с которым мы учились в одной группе. Он-то, если хочешь знать, и предложил мне место в своем отделении. С возможностью совмещения… И вообще работа интересная. Большой стационар он, как ни крути, поинтереснее поликлиники. Чему ты улыбаешься?

— Да так, своим мыслям…

— А все же?

— Ты такой мнительный, Рудольф, а там палочка Коха в воздухе так и витает. Не боишься?

— В наше время на улице и в метро палочек Коха не меньше, чем в туберкулезной больнице. А потом я же не собираюсь целоваться с больными и есть с ними из одной посуды. Не нагнетай!

— Да я не нагнетаю, — смутился Данилов. — Так, подумал… Имеет же человек право сказать то, что думает?

— Имеет, — согласился Рябчиков. — Я уже встречался с замом по лечебной работе, кажется, мы друг другу понравились, но она сама ничего не решает. Врачей принимает на работу главный врач. Жора меня убеждает, что собеседование у главного врача — это чистая формальность. Если завотделением согласен, главный обычно не возражает.

— Тебе там может оказаться скучно, — предупредил Данилов. — Средний возраст отечественных фтизиатров, насколько я слышал, близится к шестидесяти годам. Общаться будет не с кем — кругом одни пенсионеры.

— Прежде всего на работу ходят, чтобы работать, а не общаться, — ответил Рябчиков. — Как будто в поликлинике я много с кем общаюсь. Как ты ушел — и поговорить не с кем.

— А с Юлией?

— С Юлией мы после работы разговариваем. На работе ее лучше лишний раз не трогать. И потом — пенсионеры работают непосредственно во фтизиатрии. А в рентгене, УЗИ, эндоскопии — большей частью наши с тобой сверстники. К тому же нагрузка там большая, меня предупредили. Не до разговоров. Но и денег обещают в два раза больше, чем в поликлинике, особенно с учетом того, что у нас с премиями при новом главном враче стало плохо. Экономит Семеновна фонд заработной платы.

— Бережливая хозяйка… — процедил сквозь зубы Данилов.

К главному врачу Надежде Семеновне он, мягко говоря, приязни не испытывал. Да и как можно испытывать приязнь к человеку, вынудившему тебя уйти с работы. И было бы почему или, точнее, за что, а то ведь так, без каких-то оснований, чисто по собственной начальственной блажи. Вбила себе в голову, что Данилов был «кадром» ее предшественника, и все.

— Та еще жадина! — Рябчиков выразился более категорично.

— А Юлия знает насчет восьмой туберкулезной? — полюбопытствовал Данилов.

— Конечно, знает.

— Одобряет?

— Смеется, — признался Рябчиков. — Говорит: «Плох тот рябчик, который не мечтает стать страусом».

— Не понял юмора.

— Я тоже не понимаю, но это ее любимая дразнилка. Закажем еще чебуреков?

— А влезет? — усомнился Данилов.

— По парочке, — настаивал Рябчиков. — Или ты спешишь?

— Если встречаешься с человеком раз в год, то как можно спешить? Никуда я не спешу. Можно хоть до закрытия сидеть.

— С хорошим, я прошу заметить, человеком.

— Просто замечательным! — рассмеялся Данилов. — Да не хмурься, я действительно так считаю! И за компанию с тобой готов съесть даже семь чебуреков! Нет, восемь!

— Остановимся на трех, — рассудил Рябчиков и кивком подозвал официантку. — Нам еще шесть чебуреков, пожалуйста.

— А чаю еще надо?

— И чаю…

На другой день, решив, что эти выходные он целиком посвятит общению с друзьями, Данилов поехал к Полянскому. Без предупреждения нагрянуть не решился — мало ли что, вдруг Игорь как раз в это время будет продлевать свой многострадальный больничный лист в травмпункте.

— Приезжай, когда хочешь, я пока сижу дома и никуда не выхожу, — сказал Полянский. — Травматолог попался с понятием, сказал, что познакомиться познакомились, а для продления Катя может подъезжать без меня.

— Святой человек! — похвалил понятливого доктора Данилов. — Тогда жди меня к двум. Проснешься к тому времени?

— Да я в семь встаю! — возмутился Полянский. — Самое позднее — в половине восьмого. Мы с Катей вместе завтракаем, потом она уезжает на работу, а я ложусь на диван и…

— Засыпаю.

— Нет, не угадал — ставлю на пузо ноут и работаю. Статьи правлю, сам кое-что пишу… Скучно же без дела. Это в отделении обстановка не благоприятствовала работе, а дома — самое то.

— Так, может, я тебе помешаю?

— Ну что ты! Приходи обязательно! Если принесешь каких-нибудь новых боевичков и комедий — буду просто счастлив. Все, что было дома, я давно пересмотрел…

— А что, разве не снабжает Катя тебя фильмами? — удивился Данилов.

— Катя кроме мелодрам ничего не смотрит, а меня, если честно, от этих сусей-пусей-утутусей уже тошнит. Ты же знаешь мои вкусы.

— Сусей-пусей-утутусей не принесу, — пообещал Данилов. — Из сладкого чего хочешь?

— Сладкого не надо! — испугался Полянский. — Я за время болезни ужасно поправился.

— Гипс снимешь — сразу все растрясешь! — уверенно заявил Данилов. — Долго ли умеючи…

Тем не менее вместо тортов и пирожных он купил Полянскому яблок, абрикосов и винограда. Не забыл и про диски, набрал гангстерский «интернационал» — один американский боевик, один британский, один французский и для разнообразия добавил к ним парочку комедий. Комедии Полянскому нравились любые, хоть из школьной жизни, хоть про вампиров.

Позвонив в дверь, Данилов приготовился к долгому ожиданию, пока Полянский встанет, пока допрыгает до двери, но тот открыл почти сразу.

— Ты что, под дверью меня ждал?

— Нет, просто мимо проходил, — ответил Полянский и ушел, точнее — ускакал на костылях в комнату, давая Данилову возможность войти в прихожую.

— Резв ты, сокол ясный, — оценил скорость передвижения Данилов.

— На трех ногах-то сподручней, чем на двух! — парировал Полянский и утрированно-капризным тоном спросил: — А что ты мне принес в таком большом пакете?

— Фрукты и фильмы.

— Фильмы давай сюда, а фрукты положи в холодильник!

— Слушаюсь, сэр! — гаркнул Данилов, отдал Полянскому диски и пошел на кухню.

Холодильник у Полянского был под завязку забит продуктами. «Это что-то новое», — подумал Данилов. В былые времена холодильник был полон едва ли наполовину, и основную часть содержимого составляли колбасы и пиво. Теперь же — йогурты и творожки. На таком питании сильно не растолстеешь.

В квартире без труда угадывалось Катино присутствие. Коллекция кокетливых фартучков на кухонной стене, магниты с кошечками на холодильнике, клетчатая клеенка на кухонном столе, какие-то вазочки в комнате… Про ванну вообще говорить было нечего, она напоминала парфюмерный магазин.

«Да-а, — моя руки и одновременно оглядываясь по сторонам, подумал Данилов. — Кажется, Игорька крепко взяли за жабры…»

От предложения «попить чайку» Данилов наотрез отказался.

— Я проведать тебя пришел, а не чаи распивать.

— Тогда возьми хотя бы яблоко. — Полянский кивнул на большую вазу с яблоками, стоявшую на журнальном столе.

— Спасибо. — Данилов взял яблоко, подбросил его в руке и спросил: — Помнишь, как мы на втором курсе жонглировать учились?

— Помню, я три предмета освоил. А года два назад попробовал — ничего не получилось.

— Поупражняемся? — предложил Данилов. — Яблок хватит. Заодно и будет повод люстру сменить…

— Люстру меня и без повода уговаривают сменить, — проворчал Полянский. — Нормальная ведь люстра, десять лет служит верой и правдой…

— Если тебя уговаривают сменить люстру, это серьезно!

— Ну, у нас с Катей вообще все серьезно, — подтвердил Полянский.

— Неужели к свадьбе дело идет? — Данилов надкусил яблоко и стал ждать ответа.

— Насчет свадьбы это ты поторопился. Женитьба очень серьезный шаг. Нам надо получше знать друг друга, присмотреться, притереться…

— И разбежаться! Что вылупился, разве я не прав?

— А я-то заждался! — Полянский изменил сидячее положение на полулежащее. Диван жалобно скрипнул. — Думаю, что это с Вовой творится? Пришел в гости и не ляпнул с порога какую-нибудь гадость. Давай продолжай… Вспомни моих прежних подружек, скажи, что я никогда не женюсь, и так далее…