Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛ… - Михаил Задорнов

Даже военные вдруг вспомнили, что они все-таки военные, очнулись от зимней беззарплатной комы. Гордо заявили: нам вообще больше зарплата не нужна. Главное для нас – это достоинство, и мы немедленно пошлем наш флот в горы Косова. И послали бы. Но на одном достоинстве флот далеко не уйдет. Нужна еще солярка. А где ее взять в стране, в которой самые большие запасы нефти, но они на корню проданы американцам вместе с заводскими потрохами. Конечно, солярку можно купить. Но как? Если денег в армии не хватает даже на то, чтобы выложить приличные дорожки на дачах у генералов?! Обратились к американцам.

– Вы не могли бы нам дать денег, чтобы мы на ваши деньги послали наши войска воевать с вами в Косове?

Потребовали от МВФ средства для ВМФ.

Американцы опешили. Ну вы наглые! Мы вам столько денег дали – вы все украли, с нами толком не поделились.

Но еще больше, чем американцы, на то, что с ними давно уже не делятся, обиделись наши коммунисты. Левые. Их можно понять: 70 лет были правые, и вдруг стали левые. Обидно. Хотя еще Ленин предупреждал: если кто-то слишком круто заберет вправо, окажется слева: провернется. Надо внимательнее Ленина читать, товарищи!

Короче, решили наши товарищи от обиды, что с ними не делятся, сделать нашему президенту импичмент. Это по-западному «импичмент», по-русски – «козу». Но в протоколе неудобно было написать «сделать козу», написали: «импичмент». Говорят, именно они тогда пригласили в Россию главного специалиста в мире по импичменту – Монику Левински. Чтобы она их проконсультировала, с чего все-таки следует начинать делать импичмент. Но законспирировали цель ее приезда – пригласили как писательницу. К этому времени Моника Левински и в самом деле стала популярнейшей писательницей в Америке. Книжку выпустила: «Девять с половиной контактов». И сразу стала у них такой же признанной писательницей, как у нас Коржаков. Ходят слухи, что Моника Левински и Александр Коржаков готовятся образовать совместное отделение Союза писателей при президентах: «США – Россия».

Но все это было бы не так интересно, если бы в то время не решил спасти Россию от голода, холода, унижений и импичмента наш прокурор. Чего ему вдруг вожжа под хвост попала? Всю жизнь умным человеком считался – за столько лет работы ни одного преступления не раскрыл. Никому не сказал, кто кого убил и за что. Говорят, это его тогдашний премьер надоумил. Вызвал к себе и предложил:

– Выводи всех предыдущих ворюг на чистую воду. Родина тебя не забудет. Не бойся. Отныне я – твоя «крыша». Потому что у президента крыша уже поехала.

На этом прокурор и поймался – поверил в Родину! Забыв, что для России понятия «родина» и «государство» разные. И что государство любви к Родине у нас никому не прощает.

Этого-то он и не понял. И во всеуслышание отважно так заявил:

– Я знаю, где украденный кредит. Если кое-кто мне скажет, я открою кое-чьи счета в кое-каких банках кое-какой страны. Кое-кому!

И, уж совсем не подумав, показал эти кое-какие счета прямо самому кое-кому. Кое-кто (а вы догадываетесь, кто это был) как раз в это время очнулся от очередного насморка. Посмотрел этот кое-кто внимательно на счета. Долго смотрел, даже, говорят, в себя этот пришел. И потом спрашивает у смельчака нашего:

– Ты чего, понимаешь ли, мне мои счета показываешь?

Конечно, этот сам кое-кто наверняка не имел в виду себя лично. Скорее всего, своих родственников, друзей родственников, родственников друзей и друзей родственников друзей… Но тем не менее очень грозно добавил:

– Как говорится, кто ко мне со счетами придет, тот от счета и погибнет.

И сделал такое страшное выражение лица, что его кукла в этот момент стала на него больше похожа, чем он сам. Этот момент показывали по телевизору. Все, кто смотрел, в один голос сказали: «Прекрасный актер играет президента в «Новостях»!» И даже бытовало мнение, что ему скоро «Оскара» дадут в номинации «Самое страшное выражение лица в документальном кино».

В общем, с этого момента такое началось, что электорат у нас на время даже про Югославию забыл. У нас-то поинтереснее кино давали! Этакий документальный эротический детектив, в котором в рабочее время в массажном кабинете ФСБ с двумя женщинами нетяжелого поведения человек, всеми родинками похожий на прокурора, играл в Клинтона с Моникой Левински. За что на самого прокурора тут же уголовное дело было заведено, или, как сказали по телевизору, возбуждено. Видимо, те, кто заводили, были сильно возбуждены этим кино. Поэтому возбудили его по статье «Превышение служебных полномочий». Он же с этими женщинами в рабочее время был! Да еще с двумя. Это превышение! На работе только с одной разрешается.

Однако государство тоже просчиталось. Оно хотело этим роликом унизить нашего героя в глазах народа. Но не учли, что мы – не американцы: наш народ всегда за Родину против государства! Посмотрел наш народ кино и говорит: «А прокурор-то – мужик, оказывается! Ну просто гигант, малютка Скуратов! Правда, баб мог бы и получше найти, все-таки генеральный». Даже сам прокурор после этого кино таким гоголем ходить стал! И уже не отрицал, что это его родинки были на экране. Более того, даже заявил, что и впредь готов так же верно служить Родине. А на его заявление об уходе не надо обращать внимания, потому что он его писал под давлением выражения лица президента.

Правда, тут же написал новое заявление. Этот момент тоже показывали по телевизору. Но, поскольку все уже перестали понимать, где на экране настоящий прокурор, а где – нет, диктор выразился осторожно: «Сегодня утром человек, похожий на прокурора, почерком, похожим на прокурорский, написал бумагу, похожую на заявление об отставке, человеку, похожему на президента».

Депутаты возбудились от этой истории! Зюганов первым заявил: «В следующий раз, прокурор, я своим телом прикрою тебя в такой провокации». Другие начали кричать: «Пускай с нами тоже что-нибудь подобное сотворят! У нас тоже есть двойники». Один Жириновский прямо сказал: ему двойник не нужен, он будет сам сниматься в этой провокации. И ему двух мало – пускай дадут тридцать девять…

А в это время американцы (вернемся к нашим баранам) продолжали заниматься своим обычным американским бизнесом – бомбежками. Продолжали пытаться точечными ударами попасть в Милошевича. Но Милошевич – опытный боец – так искусно бегал между их «точечными», что американцы вскоре перешли на «лепёшечные». Разбомбили мосты, дороги и, защищая косоваров, принялись так бомбить Косово, что косовары из Косова побежали такими массами в Македонию и Албанию, что македонцы и албанцы побежали от них в Испанию и Италию. Американцы впервые задумались: что делать? Компьютеры в очередной раз выдали им ответ: «Продолжать бомбить». И американцы послушно продолжили, не зная, что у них компьютер просто завис: наши студенты-хакеры баловались.

А в России в это время в рамках предвыборной кампании продолжало расти и без того распухшее донельзя чувство национальной гордости. Казачество, собираясь в Сербию, начало седлать лошадей, точить противоракетные шашки. И многие бы уже поскакали на помощь братьям-сербам, но не на всех хватило усов.

Военные отпраздновали первый сбитый над Югославией американский самолет и предложили этот день сделать еще одним выходным в России. Хотя югославы сами признались, что сбили самолет-невидимку случайно, потому что не видели. А с Камчатки к берегам Косова вышло единственное, на которое наскребли солярки («челноки» канистрами навозили из Турции), научно-разведывательное подводное судно. «У нас еще есть достойное судно», – гордо заявил кто-то из адмиралов, очевидно, имея в виду собственное судно под кроватью.

Спикер Думы дошел до того, что привез из Югославии предложение объединиться Белоруссии, Югославии и России. Американцы разозлились: «Если вы объединитесь, мы будем в России бомбить ваши заводы, ваши мосты и ваши фабрики». На что наши им хитро ответили: «Вы не будете у нас бомбить заводы, фабрики, мосты, потому что они все давно ваши».

– Тогда мы разбомбим Кремль, – сказали американцы.

– А Кремль тем более давно ваш, – еще задиристей ответили наши. – Единственное, что у нас осталось наше, – это Центральная кремлевская больница. Вот ее и можете бомбить! Только спасибо скажем.

Но дальше всех, как всегда, пошел Жириновский: сказал, что объединяться надо вообще всем православным странам – России, Украине, Китаю, Ираку, Индии…

И в этот напряженный момент опять всех сбили с толку коммунисты: взяли и перенесли импичмент президенту. Президент так обиделся на них! Единственный в стране возмутился: «Мне перенесли импичмент?! Да я что, понимаешь, хуже Билла?» А на самом деле Моника Левински отказалась приезжать тогда в Россию, заявив, что наш президент еще недостаточно здоров, чтобы она в данный момент делала ему импичмент. Президент в очередной раз вышел из себя, переназначил премьера и такую сам всем устроил козу, что все стали говорить не «импичмент», а «нампичмент». Коммунистам же вообще показал то, что Клинтон обычно показывал Монике.