Мачеха для наследника - Матильда Старр

что мы с собой притащили, не златолист?

Король вздохнул:

– Ну какой же это златолист? Самый обычный мох. У него не то что золотых, у него вообще никаких листьев нет!

– Вы обманули сына! – возмутилась я.

И оттого, что сейчас король говорил практически теми же словами, что и принц накануне, этот обман выглядел еще более отвратительным.

– Разумеется, – ничуть не смущаясь признал король. – А как еще я мог его оттуда вытащить? Или нам всем надо было углубиться в чащу, дойти до охраняемых угодий и уже гарантировано попасть в лапы некромантов?

Нет… Это уж точно нет. С той самой секунды, как я оказалась в этом жутком лесу, я мечтала лишь о том, чтобы оттуда выбраться. И все-таки согласиться с королем я не могла.

– Но потом, когда мы вернулись! Вы же могли ему сказать, что трава ненастоящая. Он же там в алхимической лаборатории… Он глаз не сомкнул! И до сих пор!

Я не могла поверить, что мой муж, человек, которому я отдала лучшие годы своей жизни, оказался таким негодяем.

– Глаз он не сомкнул… Лучше бы учебник тайной биологии открыл! Да почитал между строк.

– Я сейчас же, сейчас же ему все расскажу! – сказала я и развернулась к двери с твердым намерением пойти и нажаловаться драконышу на его отвратительного папашу.

Но сзади меня тут же ухватили крепкие руки. Не знаю как, но король умудрился за пару мгновений оказаться рядом.

– Не пойдете, – шепнул он мне на ухо, и по спине тотчас же поскакали предательские мурашки. Да чтоб их! – Не смейте вмешиваться в воспитание наследника. Он уже однажды чуть шею не сломал из-за импульсивности и недостаточной подготовки. Его это ничему не научило, а урок должен быть усвоен.

Несмотря на острую жалость к драконышу, который изо всех своих детских сил борется за нашу с ним магию, не признать правоту короля я не могла, но жалость все же перевесила. К тому же, что значит «не вмешивайтесь»?!

– Не хотели, чтоб я вмешивалась – не надо было жениться, – я упрямо дернулась, пытаясь вырваться из королевской хватки. – Все равно я пойду и скажу ему правду, он достаточно настрадался!

Король, придавив меня к себе одной рукой, взмахнул второй, и дверь подернулась золотистым сиянием.

– Никуда вы не пойдете, – прорычал он.

Мне не надо было оборачиваться для того, чтобы понять, что дорогой супруг в ярости. И мне не надо было дергать дверь для того, чтобы понять, что она заперта. «Все-таки хорошая штука магия, – с завистью подумала я, – куда удобнее, чем обычный засов».

42

– Вы все делаете мне назло! – Король рывком развернул меня к себе.

Это уже было чересчур. Так мы и до рукоприкладства дойдем!

– Да как вы смеете! – воскликнула я.

Наши взгляды встретились – и разве что искры не посыпались от напряжения. Он злился на меня, я злилась на него, и этому гневу срочно нужен был выход.

– Вас подослали враги? Чтобы все тут разрушить? – он явно бросал эти обвинения не всерьез, но ход его мыслей был понятен. И молчать я не намерена.

– Тогда они и мои враги тоже! Потому что мне в вашем тоскливом мире не особенно нравится. И вы не нравитесь…

Тут я, конечно, покривила душой. То ли дело в этой их семейной магии, то ли еще в чем-то, столь же мудреном, но мой муж мне нравился. Меня тянуло к нему так сильно, что, не будь он моим мужем, это могло бы считаться неприличным. А сейчас, когда мы были так близко,  а его сильные ладони сжимали мои плечи, это умопомешательство снова обострилось.

Он еще что-то говорил, а я зачарованно смотрела, как двигаются его губы, не в силах отвести глаза. Его губы… Упругие вкусные губы, которые могут быть такими нежными и ласковыми, что хочется плакать. И такими горячими, жесткими, жадными, что можно сойти с ума. Черт побери, его губы так близко, что я почти чувствовала своими губами их тепло… Мне до одури хотелось привстать на цыпочки, чуть-чуть потянуться и приникнуть к этому упрямому рту. И целовать, целовать, целовать… До боли, до потери дыхания, до мутных кругов перед глазами. В рот, в подбородок, в шею, ниже, в развал ворота рубахи… Какая рубаха? Содрать ее к дьяволу и прижаться к умопомрачительно приятному телу в буграх перекатывающихся мышц.

В одно мгновение стало жарко, так жарко, словно огонь стек с его рук на мои плечи, расплескался по коже и жег меня со всех сторон…

Как, оказывается, холодно, ужасно холодно и бесконечно одиноко было мне до тех пор, пока не встретила этого совершенно невыносимого мужчину.

Как я могла столько времени прожить и не знать его? Не видеть, не трогать, не ссориться с ним? Я судорожно сглотнула и облизала пересохшие губы, жадно, уже не скрываясь, рассматривая мужа. Густые волосы, чуть влажные на висках, словно он только что принимал ванну. Нахмуренные брови, глубокие темные глаза – не глаза, омут, тьма египетская… Невозможно притягательный рот, резко очерченный, чувственный… Широкие плечи, крепкая грудь, живот и… О-о-ох…

В голове помутилось, тело напряглось, от странной тянущей пустоты внизу живота стало почти больно.

– Вы невозможны! – хрипло сказал король.

Я запрокинула голову и вздрогнула, наткнувшись на горящий мужской взгляд.

Дыхание перехватило, кровь зашумела в висках, унося мысли, отрезав от всего мира. Остались только он, я и дикое, неуправляемое желание. Внутри пульсировал сладкий жар, кололся, звенел, как перетянутая струна. Казалось, она вот-вот лопнет, и я сгорю, осыплюсь пеплом, если сейчас, прямо сейчас ничего не случится! По коже прокатилась обжигающая волна, ударила под колени, и я бы упала, но сильные руки подхватили, сдавили в объятиях.

А в следующее мгновение король уже целовал меня – страстно, нежно, горячо, так, как во всех мирах, сколько бы их ни было, не может и не умеет больше никто. Да…Да… Ссоры, выяснения, кто прав, а кто нет, – потом, все потом, потому что сейчас неважно. Ничто неважно, кроме