Будущее в тебе. Комбриг - Олег Кожевников

Пока нам с Шерханом приносили воду и прочее, я разговорился с командиром 37-мм зенитки старшим сержантом Петровым. Оказывается он и наводчик из его расчёта — весьма опытные бойцы. В Сибирском военном округе, где они до этого служили в бригаде ПВО, им поручили принять новую 37-мм зенитную пушку. Добавили в расчёт трёх молодых красноармейцев и направили для прохождения дальнейшей службы в новоформируемый 6-й ПТАБР. Во время длинного, почти трёхнедельного путешествия, старший сержант обучал молодых бойцов. В Белостоке, так как там предстояло стоять долго, он решил по согласованию с лейтенантом обучать "салажат" работе непосредственно на пушке. Ещё вчера они подготовили орудие и начали тренироваться, а сегодня тренировка уже получилась боевая. Полураздетые они бросились к зенитке и с ходу открыли огонь по вражеским самолётам. Приказа не поддаваться на провокацию старший сержант не имел.

— Да, хороших бойцов мог получить Юрьев, — подумал я, — был бы порасторопнее, ещё вчера мог бы вывезти технику и ребят к себе в бригаду. А теперь начнётся бардак, и растащат всё его пополнение, или оно само сгинет, не добравшись до его бригады. Нет, нельзя упускать таких орлов, нужно попытаться перетащить их и всю эту технику к себе в бригаду. Дырок в обороне было — море, а затыкать нечем. Всё равно же, охраняя брюшину 10-й армии, моя бригада фактически выполняет задачи 6-го ПТАБРа.

Именно об этом я размышлял, когда мы шли в сопровождении лейтенанта к зданию вокзала. Там, в одноэтажной пристройке был кабинет военного коменданта, на полпути к которому я уже и начал выполнять пришедшую мне в голову идею. Обращаясь к идущему рядом лейтенанту, я спросил:

— Слушай, Симонов, а ты сам в какой части должен был продолжать службу?

— В шестой противотанковой артиллерийской бригаде РГК.

— Это хорошо, значит мы оба противотанкисты. Вот, что я тебе хочу сказать, лейтенант. Положение сейчас неординарное, и у меня есть приказ начальника Генштаба генерала армии Жукова, переподчинять любые, повторяю, любые воинские формирования, потерявшие командование или связь с ним. Твой эшелон полностью подходит под это определение. Поэтому, если на станции мы не сможем установить связь с командиром 6-го ПТАБРа подполковником Юрьевым, а также с командованием 66-го УРа, то ты вместе с личным составом, перевозимым этим эшелоном, переходишь в моё подчинение. И служить будешь в 7-м ПТАБРе. Понятно?

— Но как же, товарищ подполковник…

— Всё, лейтенант, вопрос ясен и обсуждению не подлежит! Лучше скажи, сколько у тебя загружено на платформы полуторок?

— Четыре автомобиля, правда, водителя только два.

— Мда, маловато! Придётся для их перевозки ещё и транспорт искать. Ладно, попробую дозвониться в штаб 6-го мехкорпуса, если удастся с ними связаться, они то, уж точно помогут. Ну, а если нет, придётся челночным методом перебрасывать вас под город Сураж. Там позиции уже оборудованы, только устанавливай орудия, и можно держать оборону. Ты будешь командиром этого узла обороны, пока назовём вас отдельной противотанковой ротой. Непосредственно подчиняться будешь командиру механизированной группы капитану Сомову. Штаб у них находится километрах в двенадцати от Суража, на окраине городка Заблудово. Я у Сомова сегодня буду, предупрежу, чтобы его службы взяли на обеспечение твою роту. Так что, лейтенант, не переживай, всё будет хорошо. Ты ещё после войны будешь радоваться, что судьба забросила тебя в 7-й ПТАБР. У нас, в отличие от многих, в части полный порядок и железная дисциплина.

Мы уже вошли в здание вокзала, и я прекратил обработку лейтенанта. Тем более, что разговаривать спокойно стало совершенно невозможно. Нас обступила толпа гражданских, в основном женщин. Они что-то кричали, требовали, спрашивали, рыдали. В общем — ужас. Особенно своим резким фальцетом выделялся какой-то лысый мужчина, лет сорока пяти. Он был какой-то весь взъерошенный, с нездоровым блеском в глазах. Когда мы продирались мимо него через толпу, он что-то визгливо требовал, нервно хватал меня за гимнастёрку, мешая пройти. Своим поведением он ещё больше заводил бедных женщин, создавая у них паническое настроение. Не выдержав, я кивнул Шерхану и выкрикнул:

— Наиль, выкинь куда-нибудь подальше этого отпускника-законника.

Шерхан, схватив лысого за воротник, с силой пихнул его в группу следовавших за нами мужчин. От этого образовалась форменная "куча мала". Мы, пользуясь растерянностью окружающих нас женщин, быстро проскользнули в дверь, ведущую в пристройку. Коридор в ней был узкий, и не было видно ни одного человека. Приостановившись, я приказал старшему сержанту:

— Наиль, иди на привокзальную площадь и постарайся там выяснить судьбу наших спутников из бронеавтомобиля сопровождения. Если их найдёшь, скажи им, чтобы они ждали меня около выхода из вокзала. А сам возвращайся, вдруг здесь нужна будет твоя помощь.

Козырнув, Шерхан направился выполнять приказ, а мы с лейтенантом пошли дальше, в кабинет военного коменданта.

Сидоров был на месте, он что-то нервно кричал в телефонную трубку.

"Слава Богу, хоть в городе телефонная связь действует, — подумал я, — нужно срочно дозвониться до штабов 10-й армии и 6-го мехкорпуса."

— Капитан Сидоров!

Громким выкриком прервал я эту телефонную истерию:

— Почему на вокзале творится, чёрт знает, что? Где ваши службы, где, в конце концов, наряды, наводящие порядок среди гражданских? Там, в зале ожидания паника среди отпускников, а вы тут закрылись у себя в кабинете. Хорошо хоть водку не глушите для храбрости. Сейчас вставайте и идите к людям. Нужно будет объяснить, что началась война и следует подчиняться законам военного времени. Станцию срочно разгрузите от лишних людей. Воздушный налёт скоро повторится, и до него нужно постараться отправить всех отпускников обратно в свои части. Их семьи будут эвакуироваться, согласно утверждённым планам и графикам. Пусть не нервничают и не создают паники. Как всё тут подчистите, можете вскрывать "красный пакет" и действовать согласно указанным распоряжениям.

Сидоров, несомненно, меня узнал и, оправдывая своё поведение, заявил:

— Товарищ подполковник, а у меня нет никакого "красного пакета"! А когда я дозвонился до штаба 10-й армии, дежурный приказал не поддаваться провокациям и сохранять спокойствие, ожидая дальнейших распоряжений.

— Спокойствие! Скоро будет у тебя спокойствие как на кладбище. Немцы в следующий же налёт раздолбают твоё хозяйство под ноль. Самолёты люфтваффе и сейчас бы это сделали, но, на твоё счастье, на станции оказался эшелон с противотанкистами лейтенанта. Значит так, сейчас немедленно, по громкоговорящей связи передавайте приказ, чтобы все отпускники возвращались в свои части. Потом прикажите своим службам оказать помощь в разгрузке воинского эшелона, стоящего на запасных путях. Мобилизуйте весь грузовой автотранспорт, имеющийся на станции, и доложите мне о результатах. Автобусы и легковые автомобили тоже забирайте, ими будете развозить отпускников — тех, чьи части расположены за городом. Зенитчиков предупредите, чтобы при следующем налёте немецкой авиации немедленно открывали огонь на поражение. Приказ ясен?

— Но, товарищ подполковник!..

— Всё, капитан, дискутировать будем в другом месте и в другое время. На такие действия у меня есть приказ генерала армии Жукова. Ясно?

— Так точно, товарищ подполковник. Но свободный транспорт может быть только у зенитчиков, а их часть входит в Белостокскую бригаду ПВО и мне не подчиняется. Все деповские грузовики, как мне только что доложили, пострадали от бомбардировки. Бомба попала точно в гараж, имеются жертвы.

— У зенитчиков заберёшь половину грузовиков и направишь их к разгружающемуся эшелону. Сошлёшься на меня и приказ начальника Генштаба Жукова. Скажешь, что берём их временно, чтобы перебросить противотанкистов на направление главного удара немцев. Думаю, они люди умные, особо упираться не будут, а то самим придётся отражать танковые атаки.

Сидоров попытался ещё что-то сказать, но я его прервал, заявив:

— Всё, капитан, вопрос ясен, ты лучше, давай, соедини меня со штабом 10-й армии, а сам иди с лейтенантом, займись делом.

Капитан вызвал штаб и передал трубку мне. Потом поднялся, подошёл к Симонову и о чем-то тихо стал с ним говорить. Но они никуда не вышли, а остались ожидать итогов моей беседы со штабом 10-й армии. Капитан явно перестраховывался и ожидал, что после телефонного разговора с армейским командованием, я отменю свои приказания. Но ждал он зря, я смог переговорить только с дежурным. Назвав кодовое слово, я выяснил, что по армии в 2:10 была объявлена боевая тревога, и штаб эвакуирован ещё до начала воздушных бомбардировок. Благодаря этому, несмотря на большие разрушения, жертв удалось избежать.

Получив эту информацию, я ощутил огромное облегчение. Значит, мои усилия были не напрасны, не знаю кто, железнодорожники или лётчики, но они заранее довели до штаба сведения о начале вторжения немцев. Значит, управление войсками не будет потеряно, и 10-я армия ещё покажет, на что она способна. Дежурный доложил, что эвакуация осуществлялась по плану С, а я знал, что по этому плану штаб 10-й армии перебирается в полевой лагерь в лесу у Старосельцев. Одновременно с объявлением тревоги, рассылаются делегаты связи по всем боевым соединениям.