«Если», 2010 № 09 - Журнал «Если»

— Так, придется написать приказ по кораблю насчет уважения к капитану, — пригрозил Кирпич.

Дружеская перебранка ободряла, а при остановленном кольце добраться до осевой лестницы было легче. Темнота стала бы более серьезной помехой, но у Кирпича имелись очки, Кинжал выросла в невесомости, а Мерк мог перемещаться по кораблю пьяный и с завязанными глазами — Кирпич знал это после очередного техобслуживания. Они справятся.

Когда они спускались, какая-то тень мелькнула над ними справа налево и принялась торопливо удирать вверх по оси корабля, к носу. Извиваясь, она приближалась к шлюзу.

— Эридец… — бросила Кинжал.

— Быстрее за ним, — приказал Кирпич.

Они стали "взбираться", или другими словами "погружаться". Возле открытого люка в каюту Кирпича наткнулись на шарики чего-то темного и липкого — кровь инопланетянина? Они заляпали очки Кирпича. Тот прищурился, глядя мимо пятен и отказываясь пройти этот импровизированный тест Роршаха.

Добравшись до верха, Кинжал нажала кодовые кнопки и распахнула люк, ведущий в нишу шлюза. Тот находился на одной палубе с отсеком астронавигации. Через шлюз можно было выбраться на внешнюю поверхность корабля по второму пути, параллельно рыболовному пузырю. Люк шлюза оказался заперт.

Из окошка шлюза на них смотрели фасеточные глаза Вулча.

Кирпич подергал люк. Тот был заблокирован изнутри. Чтобы отключить блокировку, требовалось подключение к корабельной сети.

— Вулч! Мы знаем, что ты — Ночной Читатель. Давай потолкуем.

Пока Кирпич говорил, Мерк снял крышку кнопочной панели и стал ковыряться в проводах.

Клюв Вулча задвигался. Кирпич прижался ухом к стеклу.

— Сейчас ты будешь молчать и слушать, — услышал он каркающий голос Вулча. — Твой враг — евангелист энтропии, который мечтает о космических Темных Веках, когда все яркие звезды умрут. Тогда во Вселенной тусклых красных солнц большинство галактик навсегда уйдет за темный горизонт, а космос остынет. Новые силы природы спонтанно вырвутся из тех, что известны нам сейчас — подобно тому, как нынешние силы отделились от первородного жара вселенского рассвета. Появятся силы, которые ты назвал бы сверхъестественными. В ту эпоху вера, любовь и память обретут физическую силу — равно как и страх, ненависть и отчаяние. И тогда внутри темных комет пробудятся словожоры — дабы только набрасываться и пожирать.

Когда Вулч расходился, его слова начинали оказывать легкое гипнотическое действие. Кирпич моргнул:

— Погоди. Повтори-ка. Книга…

— Молчи! Когда словожоры пробудятся, они убьют отвергнутых и сожрут тех, к кому благосклонны.

— А есть третий вариант выбора?

— Нет. "Пожирание" — эта метафора поглощения в жизненный процесс словожоров. Они не выносят саму идею другой разумной жизни. Они заявляют, что были первыми, и стремятся стать последними. Их раса возникла благодаря счастливой случайности еще на заре Космоса, когда необычное завихрение расширяющейся Вселенной породило облако тяжелых элементов — но не так, как они позднее синтезировались в звездах. Это было необычно по сравнению с общей схемой зарождения, но породило одинокий газовый гигант и несколько лун вокруг него. На одной из таких лун приливные силы разогрели ее недра, и там, в ледяном океане под беззвездной космической бездной, появились словожоры. Они разгадали многие секреты мироздания и предсказали возникновение звезд и другой разумной жизни. Впав в ярость, они разработали планы и спрятались, дожидаясь грядущих Темных Веков. Намеки на это будущее и измененную в нем расстановку сил пронеслись рябью вспять сквозь время, коснувшись их слуг, евангелистов энтропии. Евангелисты стремятся ослабить другие виды разумных существ и усилить своих хозяев, уничтожая сосуды памяти.

"Без памяти ничто из этого не стоит и гроша…" — подумал Кирпич. Кто же это сказал?

— Они съели множество сокровищ, — продолжил Вулч. — Я знал мир, где пустыни украшали надписи из стекла — огромные слова возвышались наподобие сияющих холмов, и установили их те, кто принес жизнь на ту планету. Евангелисты кристаллического вида сожрали "Заповедь жизни", как огонь, поглощающий фитиль. Я видел мир коллективных разумов, где целые племенные гнезда представляли собой живые тексты. Евангелисты из вида с газовыми мешками распылили феромоны безумия в "Гнезде девяти миллионов воспоминаний", рассеяв их по ветру. Я созерцал далекую звезду, украшенную поэмами из солнечных пятен. Евангелисты плазменного вида…

— Довольно, — прервал его Кирпич. — Я все понял. Книгу украл религиозный псих. Наверное, они хотят переправить ее на борт пиратского корабля, где ее ждет милый ритуальчик с органной музыкой и взрывчаткой. Но кто?..

— Нет, капитан. У них пока еще нет книги…

— Ага, — удовлетворенно произнес Мерк. Люк приоткрылся.

Кирпич пережил момент смущения, подглядывая в щелку, и успел заметить какие-то быстрые движения…

И Вулч что-то сделал, вытянул щупальца…

Невидимый предмет шмякнул Кирпича по лицу. Нечто плоское, твердое, но странно упругое. Кирпич упал.

Надо было пустить вперед Мезу…

Дальний люк распахнулся. Внутрь хлынула вода.

И, словно чтобы добавить к физическому воздействию еще и оскорбление, в его очках появилось сообщение:

Он не исчез и не пропал,Но пышно, чудно превращенВ сокровища морские он.

"Превращен…" — подумал Кирпич, когда его накрыло волной, для убедительности добавив жест, одолженный у Бога Шансов. На этот раз он врезался в Мезу.

Они упали в осевую шахту, хватаясь за скобы на стенах. Над ними, в нише перед шлюзом, с шипением вспыхивали электрические разряды. Лязгнул внутренний люк — Мерк сумел его закрыть.

— Немного не вовремя, Мерк… но ты отлично справился! А теперь… Мерк?

— Проклятье, — бросила Меза, метнувшись вверх.

Мерка били конвульсии — его ударило током. Глаза у него закатились, а Меза баюкала его. Он напоминал жертву чумы в руках монаха нищенствующего ордена.

— Его сердце… — заговорила она.

— Тащи его в медицинский отсек. — Аптечки у них не было, а искусственное дыхание в невесомости делать проблематично. К тому же Кирпич помочь ей не сможет.

— Я тебе нужна.

— Сам справлюсь. Кажется, я знаю, кто за всем этим стоит. Иди!

Она уже тащила Мерка. Позади нее дрейфовал ее лазерный пистолет.

— Возьми его! — бросила она через плечо. — Удачи!

Она метнулась вперед, обхватив грудь Мерка сзади и ритмично ее сжимая.

"Удачи тебе", — подумал Кирпич.

— А вот теперь ты разозлила старого марсианского рыбака, — заявил он Вселенной и схватил пистолет.

***

Прежде чем начать действовать, он поднял очки. Предметы из серых и четких стали цветными и расплывчатыми. Он представил жутких космических монстров такими, как их изображали средневековые монахи, — поспешно убегающими и просачивающимися через границы его неясного зрения. Он избавился от них, поймав водяной шар и протерев им пятна на очках, которые оказались зелеными с желтыми крапинками.

Ну вот, более или менее чисто. Он направился в рубку управления.

Но по пути, поддавшись внезапному порыву, заглянул в свою каюту. Там он обнаружил кувыркающийся в воздухе свой нож-шприц. Он поймал его и нахмурился, разглядывая пятна на лезвии.

Снова нацепив очки, он моргнул.

Естественным зрением Кирпич различал на стали два вида инопланетянской крови.

Одна была пурпурной — кровь Вулча.

Вторая оказалась такой же зеленой, с желтыми крапинками вязкой массой, что заляпала ему очки в шахте.

Посмотрев некоторое время на эту странную палитру, он сунул нож в ножны и опустил на нос очки.

Бог может быть недоволен, — успел прочитать он быстро исчезнувшее сообщение.

— Пусть сам с собой разбирается, — буркнул Кирпич и двинулся дальше.

Отсек управления напоминал небольшую операционную со столами для трех пациентов. В реальности столы были противоперегрузочными креслами, а то, что непосвященные могли принять за хирургические инструменты, являлось панелями управления, вмонтированными в подвижные подлокотники.

Представители Великих Держав стояли за этими креслами, лениво рассматривая панели управления. Йи встретила Кирпича холодной улыбкой. Щупальца Бога Шансов изобразили гротескную человеческую улыбку. Винтергрю дрейфовал, пока несколько его отпрысков, спустившись на кресло, привязывали к нему шелковыми нитями газовый мешок родителя. Сам же родитель развернулся так, чтобы смотреть на экран, условно находящийся "над головой".

На половинках экрана виднелись два изображения. На правой вырастал Квавар — темный, ледяной, щербатый от кратеров, но все же поблескивающий рассеянными огоньками. На левой звездное поле рассекал трехкрылый корабль.