Том 3. Поэмы 1905-1922 - Велимир Хлебников

Ноябрь 1921

Уструг Разина*

Где море бьется диким неуком,Ломая разума дела,Ему рыдать и грезить не о ком,Оно, морские удилаСоленой пеной покрывая,Грызет узду людей езды.Так девушка времен Мамая,С укором к небу подымаяСвои глаза большой воды,Вдруг спросит нараспев отца –На что изволит гневаться?Ужель она тому причина,Что меч суровый в ножны сует,Что гневная морщинаЕго лицо сурово полосует,Согнав улыбку точно хлам,Лик разделивши пополам?По затону трех покойников,Где лишь лебедя лучи,Вышел парусник разбойниковИступить свои мечи.Засунув меч кривой за пояс,Ленивою осанкою покоясь,В свой пояс шелково-малиновыйКремни для пороха засунув,Пока шумит волны о сыне войСреди взволнованных бурунов.Был заперт порох в рог коровы,На голове его овца.А говор краткий и суровыйШумел о подвигах пловца.Как человеческую рожьСобрал в снопы нездешний нож.Гуляет пахарь в нашей ниве.Кто много видел, это вывел.Их души, точно из железа,О море пели как волна,За шляпой белого овечьего рунаСкрывался взгляд головореза.Умеет рукоять столетийСкользить ночами точно татьИли по горлу королейКонцом свирепо щекотать.Или рукой седых могилКовать столетья для удил.И Разина глухое «слышу»Подымется со дня холмов,Как знамя красное взойдет на крышуИ поведет войска умов.

* * *

И плахи медленные взмахиХвалили вольные галахи.Была повольницей полнаУструга узкая корма.Где пучина, для починаСилу бурь удесятеря,Волги синяя овчинаНа плечах богатыря.Он стоит полунагой,Горит пояса насечка,И железное колечкоОпускается серьгой.Не гордись лебяжьим видом,Лодки груди птичий выдум!И кормы, весь в сваях угол,Не таи полночных пугал.Он кулак калекМоскве кажет – во!Во душе егоПоет вещий Олег.Здесь все сказочно и чудно,Это воли моря полк,И на самом носу суднаБыл прибит матерый волк.А отец свободы дикойНа парчовой лежит койкеИ играет кистенем,Чтоб копейка на попойкеПокатилася рублем.Ножами наживыИм милы, любезныИ ветер служивыйИ смуглые бездны.Он невидим и неведомБыстро катится по водам.Он был кум бедноты,С самой смертью на ты.Бревен черные кокорыДля весла гребцов опоры.Сколько вражьих головСрубил в битве галах,Знает чайка-рыболов,Отдыхая на шестах.Месяц взял того, что наго вор.На уструге тлеет заговор.Бубен гром и песни дуд.И, прославленные в селах,Пастухи ножей веселыхРечи тихие ведут:«От отечества, оттолеОтманил нас отаман.Волга-мать не видит пищи.Время жертвы и жратвы.Или разумом ты нищий,Богатырь без головы?Развяжи кошель, и грошБедной девки в воду брось!Нам глаза ее тошны.Развяжи узлы мошны.Иль тебе в часы досугаШелк волос милей кольчуги?Куксит, плачет целый день.Это дело – дребедень.Закопченою девчонкойНакорми страну плотвы.В гневе праведном серчая,Волга бьется, правды чая.Наша вера – кровь и зарево.Наше слово – государево».Богатырь поставил бревнаТвердых ног на доски палубы,Произнес зарок сыновний,Чтоб река не голодала бы.Над голодною столицейОдичавших волнВоин вод свиреполицый,Тот, кому молился челн,Не увидел тени жалобы.И уроком поздних летПрогремел его обет:«К богу-могу эту куклу!Девы-мевы, руки-муки,Косы-мосы, очи-мочи!Голубая Волга – на!Ты боярами оболгана!»Волге долго не молчится,Ей ворчится как волчице.Волны Волги точно волки,Ветер бешеной погоды.Вьется шелковый лоскут.И у Волги у голоднойСлюни голода текут.Волга воет, Волга скачетБез лица и без конца.В буревой волне маячитЛяля буйного донца.«Баба-птица ловит рыбу,Прячет в кожаный мешок.Нас застенок ждет и дыба,Кровь прольется на вершок».И морю утихнуть легко,И ветру свирепствовать лень.Как будто веселый дядькоПо пояс несется тюлень.Нечеловеческие тайныЗакрыты шумом точно речью.Так на Днепре, реке Украйны,Шатры таились Запорожской Сечи.И песни помнили векаСвободный ум сечевика.Его широкая чупринаБыла щитом простолюдина,А меч коротко-голубойБоролся с чортом и судьбой.

19 января 1922

Переворот в Владивостоке*

День без костей. Смена властей…Переворот.Линяют оборотни;Пешие толпы, конные сотни.В глубинах у ворот,В глубинах подворотни,Смуглый стоит на русских охотник.Его ружье листом железнымБлестит, как вечером болото.И на губах дыханье сакиИ песня парней Нагасаки.Здесь боевое, служебное место,А за волною – морская невеста.У самураяСмотрел околыш боем у Цусимы.Как повесть мести, полный гневом,Блестел.«Идите прочь» – неслась пальбы суровой речь,Речь, прогремевшая в огне вам!Над городом взошел заморский меч.И он, как месяц молодой,Косой, кривой…Сноп толп, косой пальбы косимый,Он тяжко падал за улицы на свалку.Переворот… Дыхание Цусимы,Тела увозят на двуколке.И алое в бегах.Торопится, течет, спешит рекою до зарезаЖелезо и железо!Где зелень прежняя? Трава бывалая?И знамя алое?И ты, зеленый плащ пророка?Тебя забыл дол Владивостока!Он, променяв для новых дел,Железною щетиной поседел!Как листьями рагоз покрытое болото,Ряды пехоты идут спокойно, молчаливо.На суд очей далекого заливаПроходит тесная пехота.

Настойчив, метокКом дроби беглых глаз!И город взят зарядомУпорной сотни глаз.И пыль, взметенная снарядом,Опять спокойно улеглась.И мертвых ищет водолаз.Потом встает, в морских растениях,И видят все: он поседелИ выпал снег на строгом бобрике.

С народом морозов – народы морей!Боги мороза – на лыжи скорей!Походка тверда самурая,Праздника битвы уснувшего края.А волны пели: звеним! звеним!Вприпрыжку шашка шла за ним.Как воробей, скакала по камням мостовойИ пищи искала – кто здесь живой?Вот песнь: меняйте смерть на беглеца,Два жребия пред вами,Кому поссориться случилось!Бывало, босая девчонка спешит за мальчишкойВприпрыжку, босая, кляняПроказы юных лет!О камни звеня,Так шашка волочилась вслед!Пускай белила, дерзкий снег лица,На скулы выпали ему,Разрез очей и темен, и жесток.Пускай сукно зеленого покроя,Знакомого войскам земного шара образца,Одеждою военною служило,Окраской полевых пространств,А шашка нежность разделилаС нарядной записною книжкой,Где тангенсы и косинусы,Женой второй, ревнуя, ссорясь,Но старый бог войны, блеснув сквозь облакаУлиц Владивостока, вздымал на воздух голубка,Сквозя сквозь воина стеклоВидением ужасным.Виденьем древнего лубка,Глаза косые подымая,Достойным воином МамаяОн проходил, высокий горец.В нем просыпались старые ножа сныИ дух войны, смертей счетаИ пулеметов строгое «та-та!»В броне из телячьих копытОн сошел с островного лубка,И червем шелковым шитыГолубые одежды его облака.Где мертвые русы, старой улицы бусы, –Желтые бесы; пушки выстрелом босы.Гопак пальбы по небу топал,Полы для молний сотрясалШироких досок синевы,Полы небесной половицы.Смычок ходил Амура и Невы,Огня сверкала полоса.И сладко ловить, и сладко ловиться!Паре глаз чужого бога,Шуму крыл – улыбка дань!Там, где темная дорога,В сердце нежность и тревога,Быстры уличные лица,Сладко верить и молиться,Темной улице молиться!Бьется шашка его о пол,Умный черный глаза пепел.Море подняло белого выстрела бивень,Море подняло черного зарева хобот,Ока косого падает ливень,Город пришельцами добыт.Глаз косой, глаз-ручейЛьется, шумит и бежит.Насмешливой улыбкой улыбайся,Глаз, привешенный седой головою китайца!

В ночном лесу военных заревОн стукнул в дверь, рукой ударив.Повторный удар кулака,Это в дверь застучала опять<Рука> моряка,Его боевая рука, ночной шум в облака.И падал град на град,Не с голубиное яйцо, как полагается,А величиною в скорлупу умершей птицы Рук,Охотницы воздушной за слонами,Дедов смутной грозы, может быть грезы,Несущей слонят в своих лапах.Слоны исчезали, как зайцы,Почуяв ее приближавшийся запах.Они бежали табунами в страну Сибири и березы,Страшнее не видали сов они,Желтым костром глаз очарованы,Совы слонов!Пришел немного пьяный и веселый,Горел, желтел огонь околыша,И кукла войн за ним, и кто-то шел еще.Что хочет он у «русской няни»?Стоит и дверь за ручку тянет.«Моя играй-играяС тобою мало-мало».В такую пору ждать гостей?Кто он? Быть подпоркой двери нанят?Кто он, в полночь? Только стук.Нет ответа, нет вестей!Деревце вишневое, щебетавшее «да»,Вишня в лучах золотого заката,Бог войны, а с ним беда,Стукнул в двери твоей хаты!В старом городе никого нет, город умер и зачах,Бабочка голубая, в золотых лучах!

Черные сосны в снегу,Черные сосны над морем, черные птицы на соснах,Это ресницы.Белое солнце,Белое зарево,Черного месяца ноша,Это глаза.Золотая бабочкаПрисела на гребень высокийЗолотого потопа,Золотой волны.Это лицо. Брызгами дерево,Золотая волна золотого потопа,Сотнями брызг закипела,Набежала на кручуЗолотой пучины.Золотая бабочкаТихо присела на ней отдохнуть,На гребень морей золотойВолны закипевшей.Это лицо.Это училось синее море у золотого,Как подыматься и падать,И закипать и рассыпаться золотыми нитями,Золотыми брызгами, золотыми кудрямиЗолотого моря,Золотыми брызгами таятьНа песке морскомОколо раковин моря.

Косая бровь все понимала,«Моя играй-играяМало-мало».Око косое бога войныСтарой избы окном покосилось,Спрятано в бровях лохматых,Белою мышью смотрело.Он замер за дверью, лучше котовПрыжок на добычу сделать готов.Пела и билась железная шашка,Серебряной билась игрой.За дверью он дышит и замерИ смотрит косыми глазами.«Моя тебя не знай!Моя тебя видай-видай!Моя с тобой играя мало-мало?»Осада стен глухих речами!Их двое, полузнакомы они,Ведут беседу речью ломаной.Он знает слабые местаНагого тела, нагого воина проломы.Он знает ямку живота,Куда летит удар борцаПрямою вилкой жестких пальцев,Могилы стук без обиняка!Летит наскок наверняка!Умеет гнуть быстрей соломы тела чужиеОн, малый и тщедушный,Ровесник в росте с малышами,Своей добычею послушнойИграет телом великана!Одним лишь знаньем тайн силач,Упругим мячиком ловкач,Играет телом великана,Умеет бросить наземь мясо,Чужой утес костей и мяс.Рассыпаться стеклом стаканаВ пространство за ушами,Двумя лишь пальцами вломясь,Его умел, косой, без брони,Косой удар ребром ладони.Ломая кости пополам,Чужой костяк бросать на слом,Как будто грохнувший утес,Угаром молнии коснувшись кадыка,Приходом роковой падучейНа землю падать учитЕго суровая рука.Иль сделав из руки рога,Убийце выколоть глаза,Его проворно ослепитьНаскоком дикого быкаИ радость власти тихо пить.И пальцам тыл согнув богатыря,Приказ ума удесятеря,Чтоб тела грохнулся обвалИ ноги богу целовал.И пальцы хрупкие ломать,Согнув за самые концы,Убийцу весть покорнее теленка.Иль бросить на колени ницЧужое мясо, чужой утес,Уже трусливый, точно пес.Иль руку вывернув ему,На пол-прямых согнувши локоть,Вести послушнее ребенкаИ за уши всадив глубоко ногти,Ухода разума позвать чумуИ на устах припадок пены,Чтобы молитвою богам,Землею мертвою легли к его ногамБезумных сил беспомощные члены.Или чужие наклоняя пальцы,Победу длить и впредь и дальше!В опасные места меж реберОн наносил удар недоберИ, верный друг удачи,Нес сквозь борьбу решения итог,Как верный ход задачи:Всё, кроме ловкости, ничто!Четою птиц летевшихКосые очи подымались кверхуПод тонкими бровями.Как крылья, эти брови, как крылья в часы бури,Жестокие и злые, застывшие в полете.И красным цветком осениБыли сложены губы.Небрежный рта цветок, жестокою чертой означен,На подбородок брошен был широкий, –Это воин Востока.Пыли морской островов, пыли морей странный посол,Стоял около двери, тихо стуча.

<Весна 1922>