Рейтинговые книги
Читем онлайн Миссия «Демо-2020» - Антон Краснов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 62

– Мин херц, я сразу сказал, что эти…

Петр вскинулся всем телом, откинул двух попавших под руку мушкетеров, закричал:

– Да что же вы, скоты? Да как же так?! Данилыч, ведь он сам ко мне пришел и сказал «Слово и дело!». Данилыч, да как же так?!

– Для отвода глаз, мин херц!

Петр повернулся к Афанасьеву и спросил:

– Значит, для отвода глаз? Ты злоумышлял против меня? Так? Значит, все, что ты мне говорил, все, что ты мне складывал в такие ладные слоги, – все это было для отвода глаз? Евгений Владимиров, ты что же – не верю – так?!

Афанасьев облизнул пересохшие губы и произнес:

– Государь, я в самом деле гнался за тем, кто злоумышлял против тебя, и запер его в этой спальне. По чистому совпадению получилось, что это оказалась именно та спальня, в которой спал я сам, из которой я вышел, чтобы прийти к тебе на помощь, Петр Алексеевич. Но ведь это вовсе не значит, что я или кто-то из тех, кто здесь отдыхал, – тот самый вор[12], что вторгся в твой покой и мог причинить тебе вред.

Петр замер. Он размышлял. Собственно, ему было над чем подумать. Потому что тот человек, который, собственно, и навел его на след преступника, по идее, теперь сам подпадал под подозрение, и потому царь не мог исключить его из числа возможных виновников всего этого переполоха. Но молодой Петр был не из тех, кто долго колеблется. Коротким взмахом руки он подозвал к себе Алексашку Меншикова и проговорил:

– Данилыч, вот что. Вызывай сюда Федора Юрьича. Надобно учинить следствие прямо на месте. А коли уж будут упрямствовать да упорствовать, тогда в Тайных дел приказ повезем, и чтобы без проволочек!..

Афанасьев содрогнулся от ужаса. Его можно было понять: Федором Юрьевичем звали самого страшного человека в государстве, главу политического и уголовного сыска, князя-кесаря Федора Юрьевича Ромодановского.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дядя Федор Юрьевич, кат[13] Матроскин и другие лица, приятные во всех отношениях

1

Не думал, не гадал Женя Афанасьев, что его усердие в один момент обрастет такими кошмарными, такими ужасающими последствиями. Все перевернулось в один миг. Самого Афанасьева вместе с Буббером, Ковбасюком и незадачливым негоциантом-голландцем с длинной идиотской фамилией, которую уже никто не мог вспомнить, препроводили в отдельное помещение под крепкий караул. Приехали дядя Петра, Лев Кириллович, и тот, кого ожидали более остальных – Федор Юрьевич Ромодановский, хозяин Москвы. Этот последний приехал в дом Лефорта, когда уже стало светать. Он вошел к арестантам, ступая тяжело, с усилием, кашляя, и выглядел явно нездоровым. Уселся на заботливо подставленный слугой стул. Заговорил, тяжело дыша, с сильной одышкой, утирая пот с желтого воскового лба:

– Я еще вчера в Прешпурге помыслил, что можете вы оказаться ворами и разбойниками, кои покусятся на честь и жизнь государеву. Нет таковым пощады!.. Но прежде чем волочь вас в приказ, хочу разобраться холоднокровно, что тут произошло, ибо по природе не кровожаден я и справедлив.

«Да уж, – подумал Афанасьев, чувствуя, как спину прохватывает ледяной озноб, а ноги как будто набиты туго спрессованной ватой, – не кровожаден… А как стрельцов на дыбу тянуть и головы рубить собственноручно, так это ничего, значит!»

«А вот тут ты и не прав, Владимирыч, – отозвался бес Сребреник, но в его голосе уже не было обычных ехидных ноток, – стрельцам они головы не рубили. ЕЩЕ не рубили, потому что мы – в 1693 или 1694 году, уж и не упомню, а вот стрельцам будут рубить головы только после того, как Петр Алексеевич вернется после Великого посольства по Западной Европе, это в самом конце века будет, лет через пять-шесть. Конечно, нельзя сказать, чтобы и сейчас они мягкосердечием тут блистали, но… в общем, влипли мы с тобой и дружбанами твоими по полной и очень нехорошей такой программе. Совсем не телевизионной».

– Ты бы вот уж помолчал, нечисть бесплотная, – в сердцах пробормотал Евгений, – тебе-то хоть бы хны… Тебя-то все равно не достанешь и к ответу не притянешь…

– Что ты там такое говоришь? – поднял к нему взгляд тяжело набрякших глаз Федор Юрьевич.

Афанасьев, собравшись с духом, уже хотел было отвечать хоть что-нибудь, потому что здесь молчание держали за самый страшный грех, но тут распахнулась дверь, и вошли стремительными шагами, один за другим Петр, ссутулившийся, с осунувшимся серым лицом, за ним неизменный Алексашка Меншиков – куда ж без него?.. – и третий человек. Точнее – третья. Сильвия фон Каучук. И она явно присутствовала здесь не в роли обвиняемой. Петр уселся на пододвинутый ему табурет, наклонился вперед и вперил взгляд неподвижных глаз в Афанасьева, Буббера, Ковбасюка и голландца, чье длинное прозвание никто никак не мог запомнить, включая писца-протоколиста в углу палаты. Однако оказалось, что писец может и не помнить, а вот царь Петр Алексеевич помнит все.

– Ну что же это, мил друг, гость голландский Ван дер Брукенхорст, – произнес он, первым обращаясь к несчастному голландскому негоцианту, – эдак у нас дело не заладится. Вишь, попал ты под подозрение нехорошее, а тут уж, не сочти за обиду, у нас строго.

– Я, косудар, не понимат, которий… – залопотал тот, а потом перешел на свой родной язык, потому что от испуга позабыл, растерял и те жалкие познания в русском языке, какими обладал.

Петр метнул короткий взгляд на Сильвию Кам-панеллу:

– Переводи, чтоб каждый понял, о чем он тут толкует!

– Я, государь… – нерешительно начала было та, но царь не стал слушать, перебил:

– Дружки твои вляпались, и тебя повелел бы взять как им сопричастную, коли Данилыч не поручился бы, что всю ночь была в одном с ним помещении и никуда не отлучалась… И Франц подтвердил. Так что переводи, не рассуждай!

Сильвия побагровела и начала переводить речь незадачливого голландского купца:

– Он говорит, что был пьян, по милости твоего величества. Ты, Петр Алексеевич, ведь лично поднес ему две чаши, а еще два кубка переслал через Александра Даниловича, а купец Ван дер Брукенхорст к таким порциям непривычен, у них в Голландии пьют по-иному, хотя порой тоже допьяна. Потому голландец сам не помнит, как он добрался до спального места, а теперь пытается сообразить, в чем его обвиняют. Говорит, что у него голова болит и ломота идет по всему телу, а в печень словно воткнули раскаленную иглу. Вот что говорит иноземец, купец Ван дер Брукенхорст.

Петр молчал угрюмо.

– Боловвя больит, – попытался перейти на русский голландец, но тут же замолчал, испуганно моргая.

– Что голова болит, так это Ивашка Хмельницкий его зело забрал, – сказал Ромодановский, – а вот у нас голова болит не от пьянства, а от забот государственных, и первейшей заботой я почитаю найти того вора, который помыслил худое против великого государя! Ладно, с голландцем пока отложим. Теперь о наших гостях многомудрых, которых поспешили мы на службу взять. Начнем вот с тебя, любезный бомбардир-капитан, – взглянул он на Буббера, – не успел в дела службы вступить, а уже вляпался в такое скверное дельце, что, боюсь, не вынести.

Буббер сделал самое худшее, что он мог сделать: повел себя так, как ведут киношные американцы, несправедливо (по их мнению) задержанные и призванные к ответу.

– Я требую адвоката, – быстро сказал он, – и без него отказываюсь отвечать на ваши вопросы. И вообще, я гражданин другого государства, вы не имеете права. Я требую, чтобы ко мне привели американского консула.

– Ох, дурак! – простонал Афанасьев.

– А ты помолчи, о тебе тоже речь зайдет, – строго попенял ему Ромодановский. – Ты, это, продолжай, продолжай, – спокойно велел он Бубберу, – а мы покамест послушаем.

Буббер с самодовольством истинного американца счел, что его аргументы подействовали и что теперь с ним будут обращаться так, как с гражданином первой мировой державы. Нет, будь у Евгения такая возможность, он объяснил бы неискушенному в исторических процессах и датах Питу Крепкому, что на месте нынешней Америки разбросаны несколько десятков бревенчатых поселений, а самыми культурными людьми в тамошних местах следует признать волосатых священников, у которых под облачением торчат пистолеты. Нью-Йорк еще именуется Нью-Амстердам, и совсем-совсем недавно основан он соотечественниками вот этого перепуганного длинного голландца. О таких светочах культуры и демократии, как «Макдоналдс» и Диснейленд, и речь не идет, но разве объяснишь это Бубберу, который, кажется, возомнил себя на коне. Ведь он говорил следующие замечательные вещи:

– Нельзя обвинять человека в покушении на жизнь другого человека, к тому же государственного деятеля, царя, только потому, что подозреваемый прошмыгнул в ту комнату, где спали ни в чем не виноватые люди. Это противоречит конституции и… Ах, да! Я же хотел говорить только в присутствии американского консула.

Меншиков недобро ухмылялся. Петр молчал. Ромодановский обратил свое желтое лицо к Ковбасюку, разглядывал его водянистыми глазами, но задал вопрос вовсе не бывшему таксидермисту, заклинателю зверей, а Афанасьеву:

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 62
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Миссия «Демо-2020» - Антон Краснов бесплатно.
Похожие на Миссия «Демо-2020» - Антон Краснов книги

Оставить комментарий