Сионистское движение в России - Ицхак Маор

Характерно, что именно представители страдающего, истерзанного и преследуемого еврейства России со всем пылом души боролись за Сион. Представители западного сионизма не могли этого понять. Российские же сионисты знали, что {180} трагедия евреев слишком глубока и велика, чтобы ее можно было с легкостью устранить. Они видели в сионизме сложный, длительный и фундаментальный процесс и не увлекались формально-политическим подходом, полагавшим решить историко-национальную проблему формальным актом получения "чартера". Это яркое противоречие между мировоззрением двух лагерей описывает Вейцман в своей автобиографической книге "Поиски и заблуждения".

"Наша позиция по отношению к западным вождям нашла свое оправдание в решающую минуту в истории сионизма. После погрома в Кишиневе Герцль сделал попытку заменить Эрец-Исраэль Угандой - ради временного облегчения, как он утверждал, - и не мог понять, что евреи России, при всех страданиях, не в состоянии перенести свои чаяния и мечты со страны отцов на какую-нибудь другую страну. Так обнаружилось, что для западного руководства Эрец-Исраэль никогда и не "существовала". То был мираж, и когда он поблек, вместо него предложили Уганду - на деле еще более мираж, нежели Эрец-Исраэль. Тот факт, что сердце еврейства связано с Эрец-Исраэль узами любви и нравственности, был недоступно высок для разума западников. Они не видели огромного реального значения этих уз, их единственной, неповторимой и незаменимой силы, которая одна способна разбудить энергию, скрытую в еврейском народе".

Говоря, что в глазах западного руководства Эрец-Исраэль всегда была не более чем миражем, Вейцман сурово судил Герцля. Иным было отношение Членова, лидера оппозиции на Шестом конгрессе, первого среди отвергавших угандийский план. Он не так жестко отнесся к Герцлю и не ставил под сомнение его преданность Сиону. В своем сочинении "Сион и Африка", вышедшем уже после смерти Герцля, Членов прямо заявляет о своей уверенности, что Герцль ни в коем случае не собирался отказаться от Палестины.

"Думал ли он при этом оставить Палестину? Полагаю, что никоим образом. Уже имея английское {181} предложение, он и до, и после конгресса не прерывал ни на один день работы для Сиона. Мало того, он был уверен, что предложение об устройстве автономной колонии в Уганде, принятое с радостью конгрессом, поднимет сильно наши шансы на Босфоре. Нет, он не думал изменить Сиону. Но вместе с тем, я полагаю, что привез он Уганду не для дипломатии только. Если бы Палестина продолжала еще долго оставаться неприступной для нас, и получение чартера все отодвигалось бы, то эти массы надо было бы двинуть в Уганду, отсрочив работу для добывания Палестины на более отдаленное будущее. Он был глубоко уверен, что для Уганды легко будет получить Колонизационное общество, Ротшильдов и другие силы в еврействе, которые стоят вдали от сионизма. А у народа достаточно сил, чтобы разрешить таких две задачи. Его необыкновенно глубокая, безотчетная вера в еврейский народ, вера, которая придавала ему его специфическую мощь, она иногда приводила его к слишком оптимистическим мыслям и надеждам. Только этим объясняется то, что он сам мог выдвинуть такую сильную опасность для своего дела".

Оба лагеря, сторонники и противники Уганды, были почти равны в численном отношении, и судьбу голосования решила фракция Мизрахи, подавляющее большинство членов которой голосовало за предложение.

И Членов пытался объяснить себе это явление - поддержку, оказанную угандийскому предложению фракцией Мизрахи. Со свойственной ему объективностью он старался проникнуть в подоплеку намерений ортодоксальных сионистов и понять, чем же они руководствовались. В "Сионе и Африке" он замечает, что среди членов Мизрахи были такие, кто верил в возможность немедленного облегчения участи еврейских масс путем основания колонии в Уганде параллельно Эрец-Исраэль. Другие поддержали эту рекомендацию в силу своей слепой веры в вождя сионистского движения.

{182} "Но несомненно, что в голосовании большинства Мизрахи сказалась тактика целой организации, проводимая и руководимая главарями, которой только немногие, смелые, не подчинились. А между тем, от Мизрахи, людей традиции, веры, вечно молящихся о возвращении нашем в Палестину, всего менее можно было ожидать согласия на Уганду. Я [Членов] не был на их совещаниях, - говорят, что они были очень бурны, - но думаю, что тут сыграли роль отчасти религиозные, отчасти тактические соображения.

Мизрахистам всего чаще приходится сталкиваться с возражениями из ортодоксального же мира, что мы, сионисты, покушаемся "ускорить конец" и хотим предвосхитить дело, которое должно совершиться Мессией.

Беспочвенность этого возражения, именно с точки зрения религии, сто раз доказывалась в литературе и жизни; но его продолжают ставить, ибо противники редко имеют мужество вникать в рассуждения, подрывающие их предрассудки. Далее, наших мизрахистов смущают "религиозные предписания, связанные только с Палестиной", неуверенность, что проведение их не встретит коллизии с жизненными условиями. Уганда снимала и то и другое; она устраняла с пути препятствия, которые им кажутся очень большими и трудными. Они хотели Уганды, не для вида, а для работы в ней, сосредоточения сил на ней. Ну, а как же Палестина? - Она нам обещана и будет наша; пусть ее теперь населяют другие, все равно, придет время, она будет наша. Но ведь это противоречит совершенно нашей программе, которая вся говорит об активной работе для получения Сиона? Не знаю, какой ответ мизрахисты давали себе на этот вопрос; быть может, они полагались на вождей, которые создавали программу и которые уверяли их, что здесь нет противоречия...".

Сторонники Уганды не были все на один покрой. Членов подразделяет их на несколько групп. Таких, кто совсем был чужд Эрец-Исраэль, среди них было ничтожное меньшинство, которое возглавлял {183} Зангвилль (После Седьмого конгресса (1905) он порвал с Сионистской организацией и основал (вместе с профессором Мандельштамом из Киева) организацию территориалистов.).

Значительная часть верила, что угандийская рекомендация приведет к немедленному облегчению страданий еврейских масс, другая часть поддерживала рекомендацию просто из непоколебимой верности Герцлю. Наиболее выразительным случаем такой поддержки был поданный за Уганду голос старого члена Ховевей Цион и основателя Национальной библиотеки в Иерусалиме д-ра Иосефа Хазановича. То, что он проголосовал за Уганду, вызвало изумление не только у делегатов конгресса, но даже у самого Герцля. Семь лет спустя д-р Хазанович рассказал на страницах газеты "Ди Вельт" (30 мая 1910 г.), что после голосования Герцль послал за ним и спросил: "Доктор, ведь вы настоящий палестинофил; как же вышло, что вы проголосовали за угандийское предложение?" Хазанович ответил: "Я считал, что вы, как избранный нами вождь, постоянно беспокоящийся за судьбы нашего народа, желаете принятия конгрессом английского предложения. Ваших политических расчетов я не понимаю. Но я полагаю, что, если даже вы допустили ошибку, вы будете знать, как ее исправить. Я заодно с нашим вождем во всем: в успехе и в неудаче".

Среди делегатов имелись и колеблющиеся, не сумевшие сделать выбора в ту или иную сторону. Эти от голосования воздержались. И вот настал решительный момент. Объявили о поименном голосовании. Об этой драматической минуте рассказывает Членов:

"Мы, русские уполномоченные, остались одни. Мы решили потребовать того, против чего никто, даже д-р Герцль, не мог бы уже ничего иметь: объявить о нашем несогласии после голосования; тут уже не могло быть речи о каком-либо давлении. Я сообщил об этом д-ру Герцлю, уже сидевшему в своем кресле и озиравшему поле будущей победы. Хорошо, ответил он, но знайте, {184} что расходящиеся по такому вопросу не могут потом сидеть за одним столом.

Быстро были вновь созваны товарищи. Семеро из нас подписали письменное заявление, двое были против, один отсутствовал, а один переживал адские муки колебаний и возбуждал к себе глубокое чувство сострадания; он не подписал. Я передал президенту письменное наше заявление и добавил, что мы готовы нести ответственность за любые последствия...".

В четыре часа пополудни Герцль представил рекомендацию конгрессу. Проект резолюции был переведен на несколько языков (также и на иврит), которыми пользовались делегаты, затем приступили к поименному голосованию. Результаты: 295 делегатов - "за", 178 - "против", 100 делегатов воздержались (не считая 32 членов Исполнительного комитета, по решению этого органа не голосовавших лично на пленарном заседании конгресса). Среди воздержавшихся были Соколов и глава Мизрахи раввин Рейнес, в прениях выступавший за рекомендацию. Большинство членов Мизрахи, как уже говорилось, проголосовали "за".

4. Уход Ционей Цион

После оглашения итогов голосования Герцль зачитал с трибуны конгресса письменное заявление семи членов Большого исполнительного комитета из России, отвергнувших резолюцию: "Нижеподписавшиеся, члены Большого исполнительного комитета, настоящим сообщают, что на заседании Исполнительного комитета они голосовали против посылки экспедиции в Восточную Африку - И. Членов, З. Темкин, Я. Бернштейн-Коган, Ц. Белковский, В. Якобсон, Ц. Брук, И. Л. Гольдберг".