Half- Life 2 - Сергей Дмитриев

Пытаясь успокоить сердце, Гордон старался дышать глубже. В изнеможении сполз по стене на пол. Апатично перезарядил пистолет. И лишь потом посмотрел на то, что чуть не убило его. Тварь лежала в луже желтой крови. Ее длинные и тонкие лапки, словно веревки, лежали на полу, блестя мощными суставами. Небольшое круглое тельце зияло пастью с мелкими зубками и хаосом из внутренностей и кишок за ними. Гордон, уже ощущая смутные подозрения, ногой перевернул тварь и раскинул ее лапки. Их было четыре. Вот оно… Еще один новый вид хедкраба. Фриман нервно усмехнулся — все так, как говорил Илай. Если не хуже… Еще не известно, что за яд у этой твари… Но как она непохожа на обычных особей! Тело стало очень маленьким, максимально маленьким, чтобы только обхватить голову человека. Лапы длиннее в три раза, с когтями длиной в палец, острыми, как ножи. Такие ноги приспособлены только для бега, причем для очень быстрого. Фриман усмехнулся и отбросил трупик в угол. Теперь его шансы уменьшились еще на порядок, а ведь их и так почти не было. Но Гордон вдруг вздрогнул. У него даже потемнело в глазах. Ведь это все были цветочки. А ведь если это — новые виды хедкрабов, то и из их жертв должны получаться новые виды перерожденцев… От одной только этой догадки Гордону стало жутко. Если это так, то шансов у него теперь нет вообще. Альянс знал, что делал.

Вздрагивая при каждом шорохе, Гордон пошел вперед, с горечью глядя на свое оружие. Теперь оно казалось детской игрушкой. Фриман шел по дому, понимая, что он напоминает мальчика с деревянным автоматом на поле настоящих боевых действий.

Внезапно из за угла раздался какой-то шум. Похоже, звук бьющегося стекла. Выстрелы! Фриман поспешно рванулся на звук. Послышался знакомый злобный смех. Фриман улыбнулся — священник был там! Гордон почти сразу увидел его, когда подбежал к окну. Отец Григорий стоял на чердаке противоположного дома и с бешеным весельем стрелял во что-то внизу. Фриман уже хотел было крикнуть ему что-то, но вдруг услышал совсем рядом звон разбившейся бутылки. Окровавленный перерожденец вставал в метре от Фримана, уже повернув свою уродливую «голову» к нему. Гордон не успел даже испугаться — ружейная пуля пробила окно и снесла хедкраба с головы зомби. Фриман благодарно посмотрел на священника за окном.

— А, это ты, брат? — радушно спросил Отец Григорий, — Я прошу прощения. Но, похоже, я не причинил тебе вреда. Мои пули — это меньшая из твоих проблем.

Фриман усмехнулся — а ведь он прав.

— Вы неплохо приспособились ко всему этому, не так ли? — спросил Гордон, с иронией глядя на безумца.

— Что есть, то есть, — просто ответил священник и бросил, уходя, — Внизу тебя уже ждут, осторожнее!

Фриман с недоумением посмотрел ему вслед. О чем это он? Может, за ним пришли? Альянс? Вряд ли. Они сюда не сунутся. Тогда кто же? Гордон заметил за выбитым окном довольно большой карниз и вылез на него. Осторожно, держась рукой за раму окна, посмотрел вниз. И похолодел. Он всегда считал, что свойство волос "вставать дыбом" к нему не относится. Но теперь он ощутил этот процесс в полной мере.

Внизу был самый настоящий АД. Такого бы не привиделось даже самому кровожадному из колдунов Вуду, когда он напьется болотной воды. Да, эти улицы были мертвы, но они были — само движение. Гордон едва не сорвался вниз от наплыва эмоций. Внизу, по узкой мостовой ходили бывшие люди, Фриман насчитал в стонущей улице целых двенадцать перерожденцев. Путаясь под их слабыми ногами, взад-вперед бегали хедкрабы, причем Фриман с ужасом увидел, что там были и обычные, и «быстрые». Нужно было следовать за Отцом Григорием, но теперь это было подобно самоубийству. Фриман с ужасом посмотрел сначала на свой жалкий пистолет, а потом на адское сборище внизу. Это было поистине жуткое зрелище. Люди, которые раньше смеялись, любили и жили своими жизнями — теперь они стали гниющим мясом, по воле маленьких существ из иного мира вернувшимися из мира сладостного покоя. Они понимали, что мертвы. Они понимали, что они больше не люди. Каждым нервом они чувствовали дикую боль. Размягченные токсинами кости ломались, язвы на теле лопались, внутренности вываливались на землю, зубы хедкраба все глубже вдавливались в опухший череп. И все это чувствовали люди, те, которые уже умерли. Они хотели быть мертвыми — конечно же, лучше умереть, чем жить в таком мире. Быть может, смерть для кого-то из них стала бы волшебным избавлением, но Альянс отнял и это. Альянс подчинил себе даже смерть. И всякого, кто со вздохом облегчения отправляется в Вечную Обитель, корявая железная рука со злобным смехом выдирает оттуда и вновь кидает в этот мир, уже ставший для них пыткой при жизни, а теперь ставший Адом при смерти. Фриман слышал стоны этих несчастных внизу, их плачь и крики боли. Хедкрабы оставили им только это. Они забрали у них разум, тело, жизнь, свободу, но оставили лишь клочок сознания своего убожества, оставили боль и страдания. Каждый из этих бывших людей не хотел быть таким, в кого он превратился, но ничего не мог поделать. И они плакали. Все, до одного. Фриман еще ни разу не встречал зомби, который бы не стонал от дикой боли и горя. И поэтому он жалел их. Если они еще плакали, то они еще сохраняли в себе что-то от человека. И поэтому каждый раз, когда Фриман нажимал на спуск, посылая пули в тело мертвеца, ему было больно так же, как и умершему. И каждый раз, когда с облегченным вздохом перерожденец падал и затихал, Фриман был рад за него. Мертвый наконец обретал покой, о котором молил небеса, бродя по этому городу Тьмы. По Рэвенхольму.

Фриман, совладав со своими мыслями, начал бормотать их вслух, чтобы хоть как-то не слышать стонов обреченных на вечные муки:

— Так… что же делать? Спуститься вниз не проблема. Можно спрыгнуть на вон ту кучу бочек… А вот дальше… Дальше — я труп. Или даже хуже… Можно упокоить их и отсюда, но патронов хватит разве что на половину перерожденцев. А ведь еще есть и хедкрабы… Нет, это самоубийство. Но почему этот русский так спокойно ушел, и даже не помог мне? Обычное сумасшествие? Хотя нет — он ведь предупредил меня. Этот Отец не так прост, как кажется. Он на что-то намекал. Раз он меня оставил, значит, здесь есть какой-то вариант, лазейка… Надо приглядеться… Черт, ну почему они так кричат?!

Фриман невольно усмехнулся, вспомнив фразу из фильма.

— Могут, могут, — сказал он себе, — Погоди, а что это за бочки по всей улице стоят? Странно, из словно специально здесь понаставили… Красная эмблема на боку… Эй, а ведь это — бензин. Точно, бензин!

Фриман почувствовал себя так, будто только что изобрел электричество. Злобно усмехнувшись, он начал прикидывать все в уме. Выбрав нужную бочку и момент, когда возле нее оказалось побольше нежити, Фриман выпустил пять пуль. Выстрелы прорвали ночную тишину. Две пули отскочили в сторону, а остальные сделали свое дело. Сверкнула искра. И бочка взорвалась. Сноп яркого пламени озарил улицу. Сразу стало светло, как днем. Несколько трупов хедкрабов и три перерожденца разлетелись в стороны в виде пылающих кусков плоти. От дикого жара вспыхнули соседние бочки, остальные твари кинулись к ним, чувствуя запах горелой плоти. Фриман прикрыл глаза и еще минуты три слушал жуткую музыку смерти. Гремели разрывающиеся бочки, орали от дикой боли горящие перерожденцы, шипели умирающие хедкрабы… Но через три минуты все смолкло. Фриман открыл глаза. Улица представляла собой ночной кошмар. Вся мостовая стала черней ночи он сгоревшего бензина. Повсюду на ней горели маленькие огоньки — догоравшие куски плоти. Сразу почувствовался резкий характерный запах. Но все было тихо. Ничто не двигалось. Пятью пулями Фриман упокоил всех.

Спрыгнув на землю и едва удерживаясь, чтобы не зажать нос от дикого смрада, Фриман пошел вдоль по улице. Впереди виднелся темный туннель, в глубину которого тянулись тросы — часть старой канатной дороги. Справа улица была заблокирована руинами дома, уничтоженного ракетами. Слева был тупик. Фриман начал нервничать. Ходить среди горелого мяса ему было неприятно, запах сбивал с ног, и к тому же все оказалось напрасным. Выхода не было.

Вдруг со стороны Гордон услышал какой-то хлюпающий звук. Гордон резко обернулся, выставив оружие. Из темного угла улицы к нему, шипя горящими мышцами, шел перерожденец. Фриман похолодел. Этот мертвец пережил и этот ад. Он все еще горел. Плоть дымилась и шипела, бурля мелкими пузырями. Зомби уже не мог кричать, побывав в раскаленном пламени, и теперь лишь слабо хрипел. Гордон на миг зажмурился. Он даже не представлял, что на свете могут быть ТАКИЕ мучения. Зомби шел, повинуясь подергивающемуся хедкрабу на голове. Но вот сгоревшие кости не выдержали — ноги его с хрустом обломились, сразу обе. Зомби упал. И, волоча за собой останки конечностей, пополз к Гордону на руках. Тот в ужасе смотрел на все это, не в силах пошевелиться. Зомби, слабо шипя, полз, но его движения становились все слабее. Раздался мерзкий хруст — и одна из его рук осталась лежать на земле. Зомби зашипел, в ярости пытаясь подползти еще ближе, но уже не смог сдвинуться с места. С омерзительным хлюпаньем зашевелился хедкраб на голове несчастного и, пролив на мостовую поток крови и слизи, спрыгнул с иссохшего черепа на камни. Тело обмякло. Гордон, ощутив приступ злобы и жалости к несчастному погибшему, вскинул пистолет и в миг изрешетил пулями хедкраба, оставив от него лишь кусок мяса.