Саваоф - Светлана Чехонадская

То да не то... По ночам я слышала шум города, находящегося всего в двух километрах от лагеря, десять раз в день над нами пролетал самолет и пять раз — вертолет, песок просто кишел какими-то паучками, все будущие переселенцы постоянно заражали друг друга грибком, а когда становилось жарко, на стенах колонизаторского домика выступала плесень. Я смотрела на ее ползучий радостный рост и снова видела восторг зарождения жизни.

Ну, а потом... Вы помните, что потом.

После извержения Олимпа (того, марсианского Олимпа) решили не рисковать. Эта двадцатисемикилометровая горища сильно всех напугала. Потом уже я узнала, что и планы-то эти были околонаучными — или даже совсем не научными. Основатели колонии накосили денег и распустили свой лагерь, воспользовавшись извержением. Наши взносы (я заплатила, по-моему, тысяч пятьдесят) не играли никакой роли, кое-кому их даже вернули. Все это делалось, чтобы привлечь разные фонды. Государство тоже поучаствовало. Если помните, была даже такая программа — МММ, «Мой молодой Марс». Кстати, наша корпорация на этой программе увеличилась ровно вдвое. Она добилась права на распределение подрядов (тогдашний владелец контрольного пакета был зятем тогдашнего президента страны), и через корпорацию оплачивались разработки по созданию кислорода, по выведению особых растений, а также закупка продуктов, костюмов, транспорта. А особая марсианская утилизация отходов? На нее ушли основные деньги, насколько мне помнится. Комиссия за два года так и не разобралась, за что стоило платить такие сумасшедшие деньги. Но дело замяли, ведь это была сугубо президентская программа. И правильно, что замяли. Свести с президентом счеты, то есть посчитать, сколько он нахапал, было физически невозможно. Таких компьютеров еще нет... Все, что осталось от тех разработок и закупок — это Новая вода, вещь действительно полезная, но и самая дешевая.

Сейчас у меня много времени и для чтения и для писания. От работы я отстранена. Идет расследование.

Одна радость: когда завели дело о халатности, с меня сняли чип. Видимо, не хотели, чтобы стали известны их мерзкие методы допроса.

Я ведь всех сильно удивила: сказала, что это была шутка.

Представитель службы безопасности от злости позеленел.

— Вам здесь все равно уже не работать! — прошипел он. — Докажем мы или нет, но вы здесь не останетесь! Более того, в вашей карточке будет такое! Уф-пр-тфр! — Это он сладострастно содрогнулся, представляя содержание моей карточки. Садист, как я и подозревала.

— Ну насчет шутки я пошутила! — В разговоре с таким дебилом можно позволить и тавтологию. — Просто я очень испугалась. Вы поймите мое положение! Я знаю директора банка, могла знать о проверке — разумеется, я должна была стать главной подозреваемой. Вот и наговорила на себя...

Я могла бы и меньше оправдываться. Сейчас расклад даже лучше: трое против одного. Микис так и говорил сразу, что никаких паролей я не называла. Мой муж изменил показания. А Марианна... Как обычно, она играет роковую женщину. «Не помню, — сказала она. — Но больше склоняюсь к тому, что эти пароли были названы... Даже сейчас попытаюсь их вспомнить. «Пошлость»? Нет? «Полевая бабочка»? Тоже нет? Вот вертится в голове...»

— Она у вас не с приветом? — угрюмо спросил Гергиев после этого.

Алехан же раскричался: «Я убью ее! Зачем она это делает?!» Он бегал по кремлевскому коридору у дверей следователя, а я потирала запястье, наблюдая за ним. Я улыбалась и морщилась. Вынимать чип оказалось больнее, чем вставлять. Зато приятнее...

— Перестань, Алехан, у нее такая неразбериха в жизни...

— Это повод всех кусать?

— Конечно. Нормальный повод. Когда же и кусать, если не тогда, когда плохо?

— Вот все бы, кому плохо, сейчас начали кусаться!

— Все так и делают.

— Вы домой не собираетесь? — Гергиев вышел из кабинета и встал напротив меня.

— Извините. Мы расшумелись? Сейчас уходим.

— А где ваш кетчуп? — обернулся следователь к моему мужу.

— Я похож на дурака?

— Немного.

Алехан покраснел, обдумывая, стоит влезать в драку в казенном помещении или такой мотив, как «личное», здесь не котируется. Пока он обдумывал, Гергиев присел рядом, в кресло, присоединенное к моему.

— Больше я вами не занимаюсь, — сказал он. — Теперь считается, что кражу провернули Антон и ваш Горик. Причем Горик был пешкой. Он просто оказал услугу — назвал пароли — и получил за это крохотный кусок. Пять миллионов. У нас есть доказательства, что он знал Антона.

— Да вы что?

— Антон тоже баловался наркотиками... Вы не знали? Он иногда подъезжал на шоссе. Это ведь недалеко от его дома.

— Господи! — Я прижала освобожденную руку к сердцу.

— Ну, он был, конечно, не профессионал, а любитель. Так, изредка, от полноты жизни... Вы тоже думаете, что он мертв?

— Почему тоже?.. Но да, думаю.

— А если просто сбежал?

— Вы не ответили, почему тоже?

— Неважно. Следствие считает, что он скрылся. А жену его убрали потому, что она о чем-то догадалась.

— Неужели вы подозреваете старуху в соучастии?

— Она призналась.

— Не может быть!

— Более того, сразу, с порога, заявила, что лично убила Елену. Вообще все взяла на себя. И не называйте ее старухой, ей сорок восемь. Она еще молодая крепкая женщина, хотя и толстая. Ее иногда мучает высокое давление, но в остальном она здоровее меня.

— Зачем же они убили Елену?

— Чтобы убрать свидетеля... Вы понимаете, как все было: Антон задумал эту операцию, так сказать, напоследок, перед своим исчезновением. Схему он прекрасно представлял себе, но он не знал паролей. От вас он их не надеялся получить, но давно уже приглядывался к Горику, которого часто встречал на их пятачке на шоссе. Может, слышал, что у того СПИД, что он постоянно нуждается в деньгах. Вы уверены, что не рассказывали Татарскому о своем Горике? Наверное, вы и перед ним возмущались равнодушием государства к проблеме больных СПИДом?

Я пожала плечами.

— Конечно, не уверена. Скорее всего, я об этом рассказывала.

— Ну вот. Антон наметил эту кандидатуру. В итоге он добился своего. Думаю, это было нетрудно. Вы действительно зря держали наркомана на работе, ваша Инна тут права. Из-за своей жалости вы чуть не погибли... Далее. Операция была проведена. Это произошло через несколько дней после того, как вы все поругались у вас дома. В корпорации никто ничего не заметил — ревизия всех контрактов должна была пройти только в конце месяца. У Антона оставалось много времени для завершения всех дел, в том числе и для того, чтобы надежно спрятать деньги, а также расплатиться с Гориком... Вы говорите, Татарский любил жену. А следствие думает по-другому. Он и не собирался брать ее с собой. Он собирался просто исчезнуть, оставив ее разгребать то, что сам же и навалил. Их семья очень подходит для такого сценария. У нас тысячи похожих ситуаций! Статусная жена, которую обвешивают драгоценностями, богач-муж, который на самом деле больше всего на свете любит деньги, да только их по сути и любит. Если у такого милого циника с его махинациями все обходится благополучно, он через полгода покупает себе другую такую же красавицу. Все дела о растратах похожи друг на друга! Куда только девается любовь, друзья, привязанности, страсть к симфоническим концертам!.. Но убивать он не хотел, конечно. Это Горик понял, что она обо всем догадалась. Это была его инициатива. Спонтанная, плохо подготовленная, наркоманская, поэтому он так быстро и завалился. Антон, может, и не знает, что произошло. А если и знает... Ну что ему делать? Ему светит пожизненное.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});