Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать - Ирина Чернова

- Ну дурак ваш бургмайстер, - протянул Гунтер, - это ж сколько денег он теряет! Так каждый хоть по пфеннигу отдавал бы при входе, все в казну деньги б шли!

- А и так все отдают, как разложатся так сразу с них подать рыночную собирают, - Катарина хлопнула ладонью по столу, - а ну, закройте дверь да марш отсюда обе! Делать вам нечего? Сейчас живо пристегну каждую...Анхен, марш за водой на колодец, да не забудь, что вечером гусей загнать надо!

- А куры есть или только гуси у вас? - Лукас состроил уморительную рожицу и хозяйка улыбнулась ему по-матерински ласково. - Нам бы с собой чего-нибудь, а то и до Бернштайна не дотянем, помрем на дороге! Вы же возите в город на продажу кур, яйца...молоко...- мечтательно протянул он, закатив глаза.

- Катарина, мы заплатим, если вы соберете нам еды в дорогу, - я рискнула вступить в разговор, несмотря на все предупреждения Курта. - И не только еды...кое-что из одежды.

Взгляд женщины сразу стал по-крестьянски оценивающим и на лице отразилась усиленная работа мысли. Она осмотрела нас, прикидывая про себя кредитоспособность троих немытых бродяг, и пододвинула оставшиеся ломти хлеба.

- Сколько дадите? - деловито спросила она.

- Серебряную марку. - Я вспомнила объяснения Курта и продолжила, - нам нужны суконные одеяла, мешки, котелок и кресало. Из еды - хлеб, сыр, крупу, пару кур, яйца вареные.

- Две марки серебром, - подумав, ответила хозяйка. - Позавчера коза ногу сломала, забили ее, половину дам.

Я пыталась прикинуть, продешевила я или нет, получая это все за две монеты. Катарина, не дождавшись ответа, заерзала на лавке.

- Гуся еще дам, сейчас забью...

- А кур сколько? - поинтересовался Лукас.

- Двух! - отрезала хозяйка. - Зато яиц дам два десятка!

- Хорошо, по рукам! - торговаться дальше не имело смысла, деревня не столь богата, чтобы долго торговаться, и вряд ли нам предложат что-то еще. Это бы не отобрали, когда мы уйдем отсюда! Да еще была у меня одна задумка...

- Катарина, вода горячая у вас есть?

Спали мы по очереди. Несмотря на вроде бы нормальное отношение, опасения все равно шевелились внутри и мы поделили ночь на троих. Сеновал, куда нас отправила хозяйка, был почти пустой - старое сено уже скормлено, новое еще сушится где-то, только в одном углу валяются остатки, прикрытые дерюгой. Суконных одеял дали всего два, но для грядущей дороги и это было хорошо. Двое спят, третий на страже, все нормально. Надо будет - прикупим в Бернштайне. То, что там рынок под городской стеной, играло нам на руку - в город я заходить не хотела ни за что и ребята со мной согласились. К утру Катарина обещала все собрать нам в мешки и ушла, подгоняя любопытных дочек.

После мытья я с брезгливостью рассмотрела мятую и пропотевшую рубашку, но больше одевать было нечего, а стирать я не решилась - все-таки я иду с двумя молодыми парнями и кто знает, что там у них будет на уме? Придется подождать до города и прикупить что-то там.

- Марта, мы тут с Лукасом поспорили, - Гунтера в темноте не было видно, но оба не спали, живо обсуждая что-то до моего прихода, - а сколько тебе лет? Нет, нам просто интересно стало...

- Двадцать семь. Чего еще интересует? - достаточно холодный ответ заставил ребят примолкнуть на время.

- Да ты не сердись, мы же знаем, что ты венчанной женой герра Хайгеля была, а не просто так, - примиряюще сказал Лукас. - Просто заспорили, я сказал, что ты старая, а Гунтер стал на меня...ой, прекрати, ну что я такого сказал? У Гретхен мать на два года тебя старше, а выглядит как ... как... ну, гладкая такая, круглая, едва в дверь проходит, а ты тощая и темная от солнца, даже Гретхен была вся белая...

Он смутился и замолчал.

- Ребята, а вам-то сколько лет? - обижаться я не стала. В зеркало посмотреться в горах было негде, а спасение собственной жизни дороже внешности. Может быть потом посмотрюсь, если будет возможность.

- Мне семнадцать! - радостно откликнулся Лукас. - А Гунтеру скоро двадцать будет...

- Ну и хорошо. Теперь спать давайте, завтра с утра выходим. Так, Гунтер?

Тот буркнул что-то неразборчивое и завозился в одеяле.

- Следующего разбужу через пару часов, имейте в виду. Пока так и быть, посижу на страже, - поставила я ребят в известность и села спиной к столбу, подпирающему потолок.

Утром нас растолкала Катарина, зашедшая на сеновал. Собственно, было уже не утро и солнце поднялось высоко, а Лукас, стоящий на карауле, бессовестно дрых, свернувшись клубочком и посапывая. Гунтер, разозлившись на дружка, пнул его в бок и тот долго не мог понять, что это выдернуло его из сладкого сна.

- Ты чего это разлегся? - рыкнул он на незадачливого дежурного. - Перерезали бы нас ночью, как хорек курей, а ты и не услышал бы! Болтать только горазд!

- Да я до рассвета досидел, вот тебе истинный крест! - возмутился Лукас, - а вот потом только глаза прикрыл на чуток...

- Я тебе дам "чуток"! - опять пригрозил Гунтер, но без прежней злости. - Продрых все...

- Эй, ребята, я вам все собрала уже, как договорились, - позвала нас Катарина. - Вот посмотрите - котелок почти новый, хлеб, половина козы, гусь, куры, яйца вареные вот тут... Я коз подоила, будете пить молоко?

Парни переглянулись и пошли к бочке с водой, умываться, а хозяйка подошла ко мне.

- Фройен... или фрау, уж простите, не знаю, как правильно называть...

- Неважно, Катарина. В чем дело?

- Как же это вы с двумя парнями в путь идете? Да еще в мужской одежде... Трудно, поди? Кто-то из них ваш сын или родственник?

- Нет, Катарина, они просто попутчики. Но мне деваться некуда в Айзенштадте, приходится уходить в другие земли. А ребята...пока вместе идем, как дальше получится - не знаю, может, наши пути и разойдутся. Спасибо за еду и вещи...да, вот возьми еще два пфеннига, девочкам пригодятся.

- Спасибо, фрау...как вас по имени-то?

- Лучше, если и знать не будешь. Мало ли что бывает в жизни, а так - не знала имени и не знала о ком спрашивают.

- И то правда. Удачи тебе...фрау.

Идти по дороге открыто было нельзя - арбалет не сложить и не спрятать в мешок, а напороться на солдат или церковников было бы слишком обидно для столь удачного исхода. Порешили двигаться по кромке подступающего леса, пока будет возможность, а в основном передвигаться в сумерках и темноте. Страшновато, конечно, но риск разбить себе нос гораздо меньше риска попасться в руки властей. Из-за этого передвижение днем задерживалось очень сильно, но полностью себя оправдывало, а уж когда мимо нас проехали всадники в такой знакомой темной форме, то исчезли последние остатки сомнений. Днем мы разжигали костер, ели и ложились отдыхать в тени, чтобы пойти дальше с наступлением сумерек. Но как ни растягивай еду, она когда-нибудь кончается и на пятый день голодные парни уже вовсю щелкали зубами, поглядывая издали на такие притягательные постоялые дворы. Соваться туда с арбалетами было опасно и мы после долгих споров решили припрятать их в лесу, а на постоялый двор наведаться налегке, поесть, и идти дальше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});