Красный террор в годы гражданской войны - неизвестен Автор

Всего в первые два-три дня по занятии Ялты было умерщвлено до ста офицеров, не принимавших никакого участия в гражданской войне, проживавших в Ялте для укрепления своего здоровья или лечившихся в местных лазаретах и санаториях. Большинство убитых офицеров с привязанными к ногам тяжестями бросались с мола в море. Трупы безвинно казненных были извлечены с морского дна и похоронены в братской могиле через пять месяцев, когда Крым оказался занятым германцами.

Кроме офицеров подвергались убийству и отдельные жители города. Достаточно было крикнуть из толпы, что стреляют из такого-то дома, чтобы красноармейцы и матросы немедленно открывали огонь по окнам указанного помещения. По такому окрику были убиты домовладелец Константинов и его дочь. Не удовольствовавшись пролитою неповинною кровью, убийцы разграбили квартирное имущество Константиновых и часть мебели отвезли в дар своему комиссару Биркенгофу.

Одновременно с арестовыванием офицеров военно-революционный штаб предпринял повальный обыск квартир для отобрания оружия. Прикрываясь этой целью, красноармейцы и матросы в действительности предались беззастенчивому грабежу. Разграблению подвергались гостиницы, санатории, магазины, лавки, склады, частные квартиры. Имущество расхищалось красноармейцами и толпою преступников, их сопровождавших; стоимость уничтоженного, испорченного и похищенного во время этих грабежей имущества по одному гор. Ялта достигла цифры, превышающей миллион рублей. Перед разграблением санатория Александра III таковой был сначала обстрелян орудийным огнем миноносца "Керчь", причем на ходатайство главного врача санатория пощадить больных и раненых, находившихся в ней, получился ответ: "В санатории одни контрреволюционеры, санаторий должен быть уничтожен так, чтобы камня на камне не осталось". Угроза, впрочем, до конца не была доведена, обстрел прекратился, но зато приказано было администрации эвакуировать всех больных из санатория в течение двух часов. После эвакуации и начался общий разгром всего имущества этого ценного учреждения. Награбленное по гостиницам, магазинам, складам и квартирам добро меньшею частью попадало в распоряжение комитета большевиков, а в большей части присваивалось обыскивателями. Подобным разгромам, кроме Ялты, подверглись Алушта, Алупка, Дерекой, Бахчисарай, Массандра и другие близлежащие селения. Дерекой перед грабежом был обстрелян артиллерийским огнем миноносца; население бежало в горы и, когда спустя сутки вернулось к своим домам, то увидело, что матросами все их имущество уничтожено. Жители, пользовавшиеся до того достатками, внезапно оказались бедняками.

После нескольких дней описанного разбойничества, производившегося без письменного соизволения комитетов или красного штаба, начались новые обыски, якобы легализованные коммунистическою властью, т[о] е[сть] обыски по мандатам большевистской власти. Мандаты эти выдавались, однако, без разбора и подписывались, начиная с председателя комитета и кончая помощником секретаря. Целью этих обысков было поставлено отобрание в распоряжение власти драгоценностей у богатых "буржуев". В действительности, и эти обыски были маскированным разбоем. Забирались при обыске не только драгоценности, наличные деньги, но и всякое другое имущество, дорогостоящее и легко сбываемое. Бoльшая часть драгоценностей, отбираемая у "буржуев", не попадала в кассы советской власти, ибо грабители предпочитали продавать их в уцелевшие почему-то ювелирные лавки или даже дарить их своим любовницам. Обыски производились во всякое время дня и ночи, сопровождались они всегда угрозами "расстрелять", "отвести на мол", "засадить в тюрьму". Малейшая лишняя просьба или возражение -- и дуло револьвера у виска, штык у груди, приклад над головой. Обыскивалась одна и та же квартира разными группами по два-три раза. Бывали случаи, когда одно и то же лицо было обыскиваемо семь раз. Обыскиватели ничем не стеснялись, шарили повсюду, снимали одежду, раздевали женщин. Узаконенные грабители не могли допустить того, чтобы обыск на дал результата. Нет драгоценностей -- отнимались деньги, нет денег -отбиралось платье, белье. Население изо дня в день нищало. Такой легализованный грабеж длился все время большевистского властвования в Ялте и захватил он все ее окрестности, нигде не было спокойной жизни, день и ночь население было в тревоге. Убытки от обысков исчисляются миллионами рублей.

Пополняя свою кассу грабительскими способами, коммунистический комитет не упустил и обложения "буржуев" контрибуцией в 20 000 000 рублей. Неуплата контрибуции, как объявил комиссар Батюков, должна повлечь расстрел по приговору военно-революционного трибунала. Встревоженное до последних пределов население образовало в Ялте, Алуште и Алупке из состоятельных лиц комиссии, которые приняли на себя добровольно сбор контрибуционных взносов. В состав лиц, подлежащих обложению комиссии, включали тех, кто определял свое имущество в сумме не менее 10 000 рублей. По Ялте таких имущих оказалось около 600 человек. Естественно, громадная цифра контрибуции не могла быть собрана. Удалось в продолжение трех месяцев внести в казначейство большевиков около 2 000 000 рублей. Хотя взыскание и производилось путем самообложения через особую комиссию, но оно все-таки было сопровождаемо со стороны большевистских комиссаров вечными угрозами расстрела или заключения в тюрьме. Едва происходила какая-либо задержка в поступлении денег, как тотчас же комиссары распоряжались насильственно отобрать у таких-то и таких-то лиц все находящиеся при них деньги. Если денег не оказывалось или сумма была недостаточно велика, то следовало новое распоряжение -- засадить в тюрьму, пока не будет заплачена назначенная сумма. Подобные аресты длились иногда три-четыре дня, а иногда и недели, пока арестованному не удавалось найти за себя выкуп. Был случай, когда одна дама, у которой насильственно было отобрано 100 000 рублей, все-таки подверглась заключению в тюрьме в течение трех недель.

Не ограничиваясь указанными способами увеличения средств своего казначейства, большевики сделали распоряжение по всем банкам снять с текущих счетов "буржуев" все суммы, превышающие 10 000 рублей, и перечислить их на текущий счет комитета в Народный банк.

Проведена была также большевиками национализация имений и домов, сопровождавшаяся распродажею, расхищением работ и прежде всего захватом всех оборотных хозяйственных денежных сумм, находившихся на руках у владельцев или же лежавших на текущих счетах в банке. Результатами национализации явились полный упадок и полное расстройство культурного хозяйства с убытками, исчисляемыми сотнями тысяч рублей.

Наконец, перед бегством из Крыма в последних числах апреля большевики вооруженною силою похитили всю денежную наличность в сумму 1 200 000 рублей из кассы Ялтинского отделения Государственного банка.

Властвование коммунистического комитета привело и достаточное, и недостаточное население Южного берега Крыма к паническому бегству. Так как разрешение выезда было обусловлено представлением доказательств исполнения "гражданского долга перед советской властью", т[о] е[сть] уплаты каких-либо сборов, то многие малоимущие жители Ялты вносили в Комиссию по сбору контрибуций мелкие суммы в 5-10-15 рублей, хотя к тому по своей несостоятельности и не были обязаны, лишь бы заручиться каким-либо удостоверением об исполнении повинности, скорее получить возможность выехать за пределы Крыма и вырваться из-под гнета ялтинского коммунизма.

Прекратившиеся одно время расстрелы вновь возобновились ко времени приближения германцев88. Так, в Ялте без какого-либо разбирательства были схвачены два торговца-татарина, Осман и Мустафа Велиевы, отвезены на автомобилях в Ливадию и там на шоссе убиты. Ограбленные трупы брошены в виноградники. У Османа Велиева оказалось несколько штыковых ран и была вырезана грудь, а у брата его Мустафы голова была раздроблена ударами приклада. Один из убийц, красноармеец Меркулов, на вопрос сестры убитых, где увезенные братья, ответил: "Мы их убили, как собак".

Приближение немцев и украинских частей к Ялте от Симферополя вызвало надежды у населения Ялтинского побережья на скорое избавление от большевистского ига и вместе с тем толкнуло татарскую молодежь, сумевшую скрыть оружие, образовать отряд и выступить к Алуште наперерез уходившим красным частям. Отряд образовался слабый, всего в 100--120 бойцов. Плохо организованный, он выступил преждевременно. Украинцы и немцы были еще не близко, помощи не успели прислать, и потому после первого же столкновения отряд рассеялся по горам. Выступление это оказалось роковым для татарского населения Гурзуфа, Алушты, Кизильташа и других мелких сопредельных поселков. Красноармейцы, сознавая, что дни их власти в Крыму сочтены, принялись с особенною злобою уничтожать имущество этих селений и убивать попадавших в их руки татар, не успевших скрыться вместе с молодежью в горах. Поселки поджигались, и когда хозяева прибегали из своих горных убежищ, чтобы попытаться спасти остатки последнего достояния, большевики устраивали засады и убивали несчастных погорельцев целыми партиями, заставляя затем кого-либо из оставшихся татар зарывать трупы, даруя за этот труд жизнь.