Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И из-за этого вы отказываетесь от борьбы? — спросил шевалье, не отрывая взгляда от молодого человека.
Карл опустил глаза. Румянец вспыхнул на его щеках.
— Позвольте мне продолжить, — сказал он, — а потом вы будете судить, каков я есть… До того, как мы встретили короля, моего дядю, я думал, что жажда мести переполняет меня. После разговора с ним я понял, что это не так. Пардальян, я должен вам объявить: я считал бы себя трусом и предателем, если бы не стремился наказать тех, кто убил моего отца. Но месть для меня — лишь сыновний долг, а не потребность души…
— А когда вы столкнулись нос к носу с господином де Гизом? — спросил Пардальян с лукавой улыбкой.
Юный принц побледнел.
— Да! — глухо сказал он. — Тогда я действительно был в ярости. Я ненавижу де Гиза! Пардальян, я хочу настичь Генриха III, настоящего убийцу Карла IX, который своими интригами вверг моего отца в безумие… но я не испытываю ненависти к нему! Да, я хочу наказать Екатерину Медичи, мою бабку! Зловещий умысел ускорил падение Карла IX в пропасть отчаяния… Но я не испытываю ненависти к ней! А Гиза, чья вина не столь велика, я ненавижу! Я возненавидел его, шевалье, в одно мгновение, и это было то самое мгновение, когда он с наглой торжествующей улыбкой говорил с бедной цыганочкой, которую я люблю!.. Теперь, Пардальян, вы знаете все. Не жажда мести и не честолюбие в моей душе — в ней царит любовь…
Герцог Ангулемский подошел к окну и настежь распахнул его.
— Здесь можно задохнуться, — сказал он. — Теперь, шевалье, я скажу вам еще одну вещь: когда я покидал Орлеан, я действительно думал, что Виолетта не целиком заполняет мою жизнь, что есть другие, более серьезные заботы, другие, более важные, дела. Я обманывал себя, Пардальян, я теперь ясно вижу, что только одно для меня имеет значение — это моя любовь. Вы видите, что я совсем не тот, кем вы меня считали, и лучшее, что вы можете сделать — это покинуть меня…
Последние слова Карл произнес очень тихо. В его глазах блеснули слезы.
— Бедный малыш! — прошептал Пардальян, глядя на Карла с восхищенным умилением.
Ему казалось, что он вновь видит самого себя в юности. Нежная улыбка блуждала на его губах. Он вспоминал свою первую любовь.
— Вам стыдно за меня, не так ли? — проговорил Карл робко.
Пардальян поднялся, подошел к молодому человеку и взял его за руку.
— Нет, дитя мое, — сказал он. И в этих словах было столько доброты и силы, что Карл едва не расплакался. — За что мне презирать вас? Из всех земных забот любовь — самая благородная, самая человечная. Она причиняет меньше всего зла другим людям. Честолюбец — животное. Придет день, когда люди осудят честолюбие, как сегодня они осуждают убийство или воровство…
— Пардальян! Пардальян! — воскликнул растерянный Карл. — Я вас не понимаю…
— Что же до мести, — продолжал шевалье, — я признаю, что она может принести некоторое удовлетворение. Но любовь, мой принц, это сама жизнь. Остальное — или вредно, или ничтожно. Черт побери, завоевать любимую женщину столь же почетно, как завладеть троном! Живите своей жизнью, тысяча чертей! Жить! Это значит любить все, что радует. Радуют солнце и дождь. Чистый воздух на просторных равнинах, зеленые леса летом, заснеженные поля зимой, пробегающий олень в чаще… Я люблю все это! Любите и вы жизнь во всех ее проявлениях и любите свою Виолетту. После моей любимой она — прекраснейшая из женщин, которых я когда-либо встречал.
Карл был взволнован. Его сердце переполняли любовь и отчаяние. Он был истинным сыном своего отца — немного поэта, немного музыканта, немного безумца, самым большим счастьем для которого было сбежать из Лувра и склонить свою голову на грудь Мари Туше.
— Бедный малыш! — повторил Пардальян. — Не огорчайтесь. Только одно на свете непоправимо — смерть. Все остальное так или иначе образуется! Если вашей Виолетты нет в живых, я пойму ваше отчаяние, но…
— Вы думаете, ее нет в живых? — глухо сказал Карл. — Пардальян, а вдруг она во власти этого человека?
— Допустим! Что ж, можете мне поверить, женщина, которая любит, способна на любую хитрость, способна на геройский поступок, чтобы соединиться с возлюбленным. Если Виолетта вас любит, вы можете быть уверены, что увидите ее вновь…
Долго еще Пардальян говорил с Карлом. Тому, кто его не знал, кто видел его только в бою, его успокаивающий тон, его ласковые слова, способные утешить, показались бы удивительными.
Наконец Карл устало опустился в кресло. Его глаза закрылись. Наступила ночь. Пардальян тихо затворил окно и, взглянув на спящего юношу, прошептал:
— А кто утешит меня? Но нет, я не нуждаюсь в утешении!..
И он покинул комнату.
Выйдя во двор, Пардальян направился к конюшне. В ее дверях на охапке соломы сидели два человека и о чем-то тихо переговаривались. Это были Пикуик и Кроасс. Завидев шевалье, они торопливо вскочили. Пардальян, приютив их на одну ночь, совершенно о них забыл. Он считал, что приятели давно ушли.
— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.
— Мы, изволите видеть, стоим на часах, — сказал Пикуик.
— Это я вижу. Но почему здесь, а не в каком-нибудь другом месте?
Пикуик и Кроасс казались изумленными.
— Милостивый государь, — сказал Кроасс, кланяясь, — вы не изволили забыть, что оказали нам честь, пригласив отдохнуть в этом жилище?
Пардальян захохотал.
— И вы продолжаете отдыхать, чудаки? Похоже, что вы изрядно устали!
— Верно. Жизнь наша полна лишений. Нам приходится спать на полу, толкать повозку в гору, выступать на площадях, а плата за это — палка хозяина; мы едим песок и камни; утоляем жажду горящей паклей… Нас это несколько утомило, и по прибытии в Париж мы решили первым делом поискать хозяина, который бы предложил нам что-нибудь получше, особенно в смысле пропитания…
— Не столь неудобоваримое? — поинтересовался Пардальян.
— Мы переварим все, — сказал Пикуик, — желудки позволяют, благодарение Богу. Но хотелось бы получать пищу более аппетитную.
— Ваше желание понятно, — произнес шевалье. — Но скажите-ка, где вы спали с тех пор, как я привел вас в этот дом?
— Здесь, — ответил Кроасс, указывая на конюшню. — Благодаря распоряжению, которое вы дали той ночью одному достойному слуге.
— Я распорядился приютить вас только на одну ночь…
— Этот человек, — холодно продолжил Пикуик, — приносил нам утром и вечером весьма приличную еду.
— Значит, вы здесь обосновались надолго. Нашли землю обетованную?
— О, милостивый государь, — сказал Кроасс, — когда-нибудь мы уйдем. Мы хотим поискать хозяина менее грубого, чем Бельгодер.
— Бельгодер? — вздрогнув, переспросил Пардальян. — Балаганщик, что живет на улице Тиссандери на постоялом дворе «Надежда»?
- Огненный скит - Юрий Любопытнов - Исторические приключения
- Кровное дело шевалье - Мишель Зевако - Исторические приключения
- Красная надпись на белой стене - Дан Берг - Историческая проза / Исторические приключения / Исторический детектив
- Ларец Самозванца - Денис Субботин - Исторические приключения
- Орлы на войне - Бен Кейн - Исторические приключения
- Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич - Исторические приключения
- Олечич и Жданка - Олег Ростов - Историческая проза / Исторические приключения / Прочие приключения / Проза
- Принцесса крови - Дмитрий Агалаков - Исторические приключения
- Ртуть - Принцесса Кентская - Исторические приключения
- Золотой лев - Уилбур Смит - Исторические приключения