Зима гнева (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

Так что оставляем их при госпитале. Пусть помогают.

Хорошая девочка. И симпатичная… так, это у него мысли не туда пошли. Но ничего. Работа быстро вернет их в нужное русло.

Что там у нас? Ампутация?

Вот и отлично.

Но колбасу Полкану Стас все-таки купил.

Анна, Россия

– ПАПА!!!

Анна плюнула на все, и повисла на шее у пожилого мужчины, выходящего из вагона.

И плевать, что это не Петер Воронов.

Не император.

Но – то же самое лицо. Те же глаза. Улыбка, фигура, и главное – взгляд.

Дочка моя…

Анна всегда была папиной дочкой. Вот и…

– Малышка, – Петр гладил дочь по волосам. – Повзрослела, стала совсем другой…

– Пап, я старалась.

Петр был в курсе изменений, которые происходили в жизни дочери, Анна, хотя и без подробностей, сказала, что поменяла работу и имидж. Почему без подробностей!?

Потому как – лес и кордон. И чихать лесу на сотовую связь, спутники, джипиэс и прочие радости цивилизации. Хочешь в лесу разговаривать нормально?

Лезь на верхушку высокой сосны.

В противном случае докричаться проще, чем дозвониться. Поэтому общались отец и дочь в основном смс-ками.

Ватсапп? Контакт? Соцсети?

Сети – есть. С ними браконьеры по озерам шастают. И контакты случаются. И конфликты. И хендс ап. А со всем остальным – сложновато.[13]

На выход родные не торопились. Ждали, пока народ пройдет. Чего толкаться-то локтями?

– Я вижу. Красотка стала – хоть ты в Голливуд катись.

– Папа!

– Работодатель твой не пристает?

Анна покачала головой.

– Пап, ты что!? Борис Викторович чудесный человек. И тебя он в гости пригласил.

– Да?

– Мы с Гошкой пока поживем у него. Как Борис Викторович сказал, он бы и за дочь, и за внука беспокоился…

– И я беспокоюсь. Нашел, тоже, игрушки!

Анна покачала головой.

– Тут другое. У него дочь, как Маугли.

– С дерева не слазит?

Анна не удержалась от смешка.

– От жизни оторвана. Девчонке скоро замуж, а она не знала, как тарелку помыть! Привыкла, что всю жизнь одна, в элитной школе по пять человек в классе, и те – мажоры… а Борис Викторович жениться собирается.

– М-да…

– Пап, а ты жениться не хочешь? Ты же у нас молодой еще!

Петр едва не перекрестился.

– Ну уж – нет! А с чего тебя разобрало?

Анна опустила глаза.

– Ну… случись что со мной, Гошка один останется…

– А с чего должно что-то случиться? – прищурился Петр.

Анна опустила глаза.

– Тут… недавно так получилось…

История про мародеров, мародерку, убийство и поездку за добром была внимательно выслушана. И Петр подвел итог.

– Позвоню Сене. Пусть приедет, да посмотрит, тут, на месте, и дело сладим.

– Сеня… дядя Сеня – навар? – уточнила Анна.

– Ну да.

Память Яны легко подсказала нужную информацию.

Кого только в лесничество не заносит. В том числе – и антикваров. Семен Семенович Новорецкий как раз антикваром и был. Ну и евреем, да.

Только в Израиль его не тянуло, ему и здесь неплохо было. Ездил по району, договаривался, там – захоронение, здесь дома под снос, тут старушка, которая племянничку фамильные вилки завещала – хватало и на покушать, и на запить. При чем тут Петр Воронов?

Так лес же!

После Великой Отечественной в наших лесах на что только не наткнешься! Да и до нее, и после – сколько и кого по нашим лесам гуляло! Кому и наткнуться, как не леснику?

Постепенно договорились, подружились, и вот уже лет пятнадцать, как бы не больше, Петр подбрасывал Сене интересные находки. То костяные иглы, то какие-то монеты, то старое оружие…

Миллионов на таком не сделаешь, но чтобы дочку в город отправить учиться – вполне. Да и помогать ей время от времени – тоже.

А почему навар?

Так маленькая Яна не могла произнести слово "антиквар". А слово "навар" – смогла. И поди ж ты, прилепилось! Намертво!

– А когда он приедет?

– Так сейчас и узнаем. У тебя ни одной фотографии нет? С твоей добычи?

Анна надула губы. Но телефон достала и потыкала пальцем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Сейчас перешлю.

Пискнул телефон Петра.

Потом сообщение улетело к Сене-Навару.

А через пять минут телефон затрезвонил так, словно из него живого платы выдирали.

– Слушаю?

– Петька!!! ГДЕ!!!?

Орал Сеня так, что его бы в Израиле без всякого телефона услышали.

– Где-где… ты вопрос неправильно ставишь.

– А как правильно? – опамятовал Сеня.

– Правильно – сколько.

– Ага… Давай я приеду, да при встрече и спрошу?

– Так приезжай. Сам добро и обратно повезешь.

– Не жалко, – отрезал Сеня. – Куда?

– Приедешь – позвонишь, – назвал Петр город. – В два дня уложишься?

– Завтра же прилечу. Ты это никому не показывал? Кроме меня?

– Нет.

– И не показывай. Я не обману, а куш хороший.

Петр пожал плечами, пообещал – и отключился.

– Кажется, ты что-то интересное нашла.

– Да и ладно. Решим. А меня Цветаева-мамаша нашла.

– О как!

Анна кратенько пересказала и эту историю. Петр нахмурился.

– Я с ней сам поговорю. Заречется лезть, куда не надо!

– Пап, не бери в голову. Если у нас деньги будут, можно и ту конуру на квартиру поменять, и можно даже в столице, эту продать, а там купить.

– А что?

– Гошка вырастет, учиться поедет – ему будет.

– А тебе?

– А я и так буду счастлива, – уверила Анна. – Было бы у вас все в порядке.

– Дочка, тебя точно этот бизнесмен не обижает? А то я его мигом в бизнес-хрен переделаю?

Анна ткнулась отцу в плечо.

Все же Яне повезло. И ей тоже повезло – здесь. Спасибо тебе, Хелла…

– Точно, пап. Давай вещи бросим в багажник, и за Гошкой?

* * *

Выписка – это быстро?

Официально она проходит весь день.

Придешь в восемь – отдадут ребенка. Придешь в двенадцать – отдадут ребенка.

В теории.

На практике для начала предстоит найти главврача. А он, зараза, носится невесть где. И телефон у него не отвечает.

Потом разборки с медсестрами по поводу поцарапанной стены и порванного пододеяльника. С сестрой-хозяйкой – обязательно

Потом получение на руки всех документов… по идее их должны готовить заранее. По жизни – их обычно еще в день выписки допечатывают. А еще их надо подписать и лечащим врачом, и завотделением, и оба они в этот момент дематериализуются. Не человек, а призрак.

Получение рекомендаций и советов от врача. Тоже не минута времени…

Не было бы рядом с Анной ее отца – сорвалась бы ее высочество. И поубивала половину!

Приехали в больницу в десять. Уехали – в три. Это при том, что выписка вроде как до часу дня.

Гошка откровенно устал, сидел у деда на руках и не ныл просто потому, что сил не хватало. Роман посмотрел – и покачал головой.

– Так, поехали побыстрее, а то малец на заднем сиденье заснет. А его бы еще покормить…

Не заснул Гошка чудом. А в доме их встречала веселая и довольная Кира.

– Аня! – Повисла на шее, чмокнула в щечку, потом перевела взгляд на мальчика. – Привет! Ты – Гошка?

– Да….

– А в Марвела рубишься?

– Мне больше мир динозавров нравятся…

– А я там на сорок восьмом…

Дальше Аня ничего уже не понимала. Вроде как слова русские. Но – непонятные. А Гошка счастлив, это видно. Вот, что-то доказывает, достал телефон, тычет пальцем, Кира тоже достала свой айфон…

– Вы обедали? – вклинилась она в обсуждение какого-то дрона и ДНК.

– Нет еще, – задумалась Кира. – Пошли?

На входе в дом их встречала Роза Ильинична.

– Ой! Кто это тут такой замечательный?

– Меня зовут Гоша! – похвастался Георгий.

– И такой большой уже!

– Мне в школу скоро! Мне шесть лет уже!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Скоро и в армию – серьезно кивнула женщина. Мальчик помрачнел.