Когда наступит рассвет (СИ) - Кострова Анна

Оказавшись у двери, Эбби потянулась к звонку. Но тут как будто обитатель дорогущего особняка прочел ее мысли и открыл дверь, впуская в помещение.

— Эбби? Ты ко мне? — удивившись не на шутку, спрашивал Рочестер.

— Эм, да. Мне нужно с тобой поговорить, — не растерявшись, пролепетала Миллер, после чего по приглашению хозяина дома прошла в гостиную, где присела на удобный мягкий диван и принялась его ждать.

Она осматривала его дом, который считала на свой вкус очень симпатичным. И, судя по интерьеру, Ральф был очень богат, ведь бедняк не купит хрустальные фужеры, дорогостоящие статуэтки из настоящего золота. Наверное, он какой-нибудь нефтяник или владелец крупной фирмы.

Ральф Рочестер был не очень симпатичен, даже некрасив. У него были грубые черты лица, курчавые темные волосы, вьющиеся по всей его голове, легкая щетина покрывала его бороду; телосложение было ужасным: по бокам висели складки, массивные руки были коротки, и даже светлая рубашка визуально не удлиняла их. Он был не очень толст, но худым его точно не назовешь. Наверное, у него нет и девушки, а если и есть, то она с ним явно из-за его богатства.

Хозяин особняка появился в дверном проеме через пару минут с подносом в руках. Он принес зеленый чай и немного сладостей к нему (в фарфоровой тарелке были насыпаны конфеты с карамелью и нугой, также было немного печенья, которое было очень свежим, что означало, что было приготовлено недавно). Рочестер поставил поднос на стол, угощая Эбби.

Миллер благодарно кивнула в ответ, после чего взяла чашку с чаем и сделала маленький глоток, подмечая, что это был напиток со вкусом яблочного штруделя, а она очень любила этот аромат.

— Ты хотела со мной о чем-то поговорить? — спросил Ральф, ставя чашку на стол.

— Да. Я хотела поговорить про моего брата. Ты знаешь, что он погиб в авиакатастрофе, но я думаю, это не так. Мне кажется, что кто-то помог ему умереть, — выкладывая подробности, говорила Миллер.

Почему-то она думала, что ему можно довериться, раз ее брат дружил с ним еще со школьных времен. Она рассказала, что нашла письмо, где Кристиан написал, как начал сходить с ума, при этом у нее сильно дрожал голос: ей было неприятно говорить об этом, она едва отошла от шока. Ральф слушал ее с неким беспокойством, его маленькие черные глаза забегали. Было видно, что он сильно волновался, как будто что-то скрывал.

— Ральф, ты знаешь, да? Он писал, что ты был рядом с ним. Расскажи мне, пожалуйста, — умоляла его Эбби, ведь хотела добиться истины.

— Да. Мне грустно и очень больно вспоминать это, но я чувствую вот здесь, — Ральф положил руку на сердце, — что мой долг перед ним — рассказать тебе. Это был очень сложный период в его жизни. Он был достаточно популярен, самодостаточен, умен. Но, ты ведь знаешь, что иногда горе случается именно от ума. В последние месяцы его жизни он начал по вечерам разговаривать сам с собой. Сама понимаешь, у него нервная работа, вот и сорвался. Я сказал, что это пройдет, что ему просто нужен отдых и все, — держа себя в руках, говорил Рочестер. — Я старался быть с ним рядом, чтобы вытащить его из утопии, в которую он собственноручно себя вогнал, но не смог. Прости…

Но по его глазам было видно, что он что-то скрывал, но, как Эбби ни старалась, выбить большего ей не удалось. Наверное, он не хотел ее травмировать, раскрыв всю правду про брата. Наверное, там было что-то ужасное, во что он не хотел посвящать Миллер.

— Вот мой номер телефона, — Эбби протянула ему бумажку с цифрами. — Если тебе удастся что-нибудь узнать или ты что-то вспомнишь, то обязательно позвони.

После этого Миллер встала с дивана и направилась к двери, чтобы покинуть дом. Попрощавшись с Ральфом, она оказалась на крыльце. После этой встречи у нее остался неприятный осадок, она чувствовала, что Рочестер что-то скрывает, ведь он был рядом с Кристианом, а значит, знал, что с ним было на самом деле.

Стоя перед закрывшейся перед ее глазами дверью, Миллер долго раздумывала над словами, которые ей сказал Рочестер, и все больше сомневалась в их искренности. Подлинность слов Ральфа растворялась в ее сознании, словно элемент в химической реакции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Увидев полную растерянность Эбби, Уилсон незамедлительно подбежал к ней.

— Томас, он подтвердил, что Кристиан сходил с ума, — утыкаясь ему в плечо, произнесла Миллер.

Он прижал ее к себе, поглаживая по спине. Он понимал, что ей сейчас нужна поддержка, ведь кто выдержит такой напор? Он также понимал, что ей сейчас надо отдохнуть, чтобы набраться сил перед завтрашним днем. У него было плохое предчувствие, как будто что-то плохое вот-вот случится.

Усадив ее на заднее сиденье, Томас завел машину и поехал по адресу, где живет Эбби. Он видел ее подавленность и почему-то винил себя в этом. Он считал своим долгом пойти вместе с ней, ведь мало ли что мог наговорить этот Ральф Рочестер. Он почему-то не внушал ему доверия, хотя он его ни разу не видел.

Через полчаса они оказались возле дома Эбби, но расходиться не хотели.

Погода на удивление была очень хорошая, все небо было усыпано звездами, так и манящими к себе.

Эбби стояла возле джипа Томаса и не хотела идти домой. Время, проведенное вместе с ним, пролетело незаметно. И пусть он просто помог ей разузнать больше про ее брата, он был рядом, держал ее за руку, когда она волновалась при встрече с другом Кристиана. Он был ее опорой, поддержкой, в которой она так нуждалась в тот момент, ведь ей было страшно узнать правду о брате.

И в тот момент Эбби поняла, что она не безразлична Томасу, ведь будь это так, он бы не поехал с ней, зная, что тоже рискует своей жизнью, не предложил бы руку помощи. Она чувствовала, что между ними что-то есть. И это что-то больше, чем просто дружба. Она хотела быть с ним рядом, ощущать его руки на своей талии, попробовать на вкус его слегка обветрившиеся губы, вдыхать его приятный аромат. Она хотела, чтобы его запах пропитал всю ее квартиру, желала быть счастливой, находясь рядом с ним.

Именно поэтому она не хотела уходить и просто стояла, слегка облокотившись на джип и любуясь звездами, рассыпанными по всему темно-синему небу.

Томас стоял рядом и тоже любовался звездами, изредка поглядывая на Миллер и любуясь ее ровными чертами лица, большими зелеными глазами, пухлыми губами, к которым хотелось прикоснуться.

Эбби пару раз ловила на себе его взгляды, скромно улыбалась, на щеках появлялся алый румянец от небольшого смущения, а сердце начинало быстрее биться от того, что он на нее смотрел.

— Сегодня особенно красивое небо, не так ли? — спросил Томас, повернув голову в ее сторону, но при этом оставив корпус прямым, а локти — на капоте джипа.

Миллер лишь робко кивнула, но потом поняла, что нельзя казаться такой неуверенной в себе рядом с ним, поэтому, прочистив горло, сказала, что небо просто прекрасное, несмотря на то что луна немного закрыта облаками.

Уилсон улыбнулся в ответ: его забавляла ее неуверенность, детские мечты и поступки; наверное, это и привлекало его в Эбби, которая была идеалом всего для него.

В какой-то момент ему даже показалось, что они родственные души, могут общаться мыслями, что иногда им можно не говорить ничего, ведь они поймут друг друга, когда посмотрят в глаза, именно в них они смогут прочитать ответ.

— Томас, спасибо тебе, — отпрянув, сказала Миллер, глядя прямо ему в глаза.

— За что? — как бы ничего не понимая, спрашивал Уилсон, при этом показывая свою великолепную улыбку.

— Просто за то, что ты всегда рядом, — сказала Эбби и стала подходить ближе к Томасу.

Когда расстояние между ними значительно сократилось, Эбби посмотрела в его карие глаза, зрачки которых начали расширяться, стала на носочки, чтобы сравняться с ним, ведь она была значительно ниже его, и эта разница ощущалась в данный момент. Последний раз взглянув в его глаза, она обхватила его лицо руками, прикрыла глаза и начала приближаться к его губам для поцелуя.

— Эбби, что ты делаешь? — пытаясь увильнуться, спрашивал Томас.