Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арима вдруг прервал свой рассказ.
— Продолжайте пожалуйста.
— Я ей и говорю, мол, — домой пора, скоро уже последняя электричка уйдет, — включаю лампу на столике, а она не зажигается. Смотрю, а у нее вилка выдернута. Я хочу ее подключить, и только тут замечаю, что телевизор тоже в розетку не включен!
Арима вспомнил, как увидел лежащую на полу вилку телевизора, и тот неприятный холодок, пробежавший по спине.
— То есть, телевизор работал, хотя явно был отключен от сети?
— Именно! Я тогда просто обмер. Инстинктивно поднимаю лицо, смотрю на Садако. Думаю, чего это она тут сидит, перед выключенным телевизором? А она на меня даже не взглянула — глазами в экран впилась, а на лице, в самых уголках губ, застыла усмешка.
Наверное, Арима действительно был шокирован, если запомнил все до мельчайших деталей.
— Вы еще кому-нибудь рассказывали об этом?
— Да, конечно. Уччи… в смысле Утимуре, нашему режиссеру — вы с ним сейчас разговаривали, потом еще Сигэмори…
— Сигэмори?
— На самом деле это он основал театр. А Утимура, так сказать, унаследовал руководство.
— Вот как… И как Сигэмори-сан отреагировал на ваш рассказ?
— Мы сидели, играли в маджонг, и Сигэмори-сан очень даже заинтересовался. Тем более, что он в ней души не чаял… Наверное, уже давно на нее глаз положил — частенько говорил, мол, — «моя девка будет»… А в тот вечер он еще принял изрядно, и вообще начал чушь какую-то нести, дескать, — «сейчас пойду, прямо домой к ней вломлюсь»… Мы просто не знали, что и делать… В самом деле, не воспринимать же всерьез его пьяную болтовню. В конце концов все разошлись, а его так там и оставили. Ходил ли тогда Сигэмори-сан домой к Садако, никто уже и не узнал. Только вот на следующий день прийти-то он пришел, но был просто сам не свой, словно подменили человека. Пришел, сел на стул — подавленный, бледный, ни слова ни проронил и с места не сдвинулся. Так на стуле и умер — будто заснул.
— А причина смерти?
— Сердце остановилось, сейчас это называют «острая сердечная недостаточность». Тогда как раз премьера надвигалась, вот он и перетрудился — я так думаю. Усталость накопилась, и организм не выдержал.
— То есть, никто так и не узнал, было ли что-нибудь между Садако и Сигэмори? — еще раз спросил Ёсино, и Арима уверенно кивнул.
Да, теперь понятно, почему впечатление от Садако с такой слой отпечаталось в их памяти, ничего удивительного.
— А что с ней было потом?
— Ушла. Кажется, она пробыла у нас от силы год-два, не больше.
— И что она потом делала?
— Ну, таких подробностей я уже не знаю.
— А что вообще делает человек, если уйдет из театра?…
— Если вообще не утратил желания работать, то, как правило, идет в другой.
— А что бы вы могли сказать о Садако?
— В общем, неглупая была девочка, да и артистизмом не обделена, и чутьем… Вот только характер у нее был сложный. Вы же понимаете, у нас ведь вся работа построена на человеческом общении. И мне кажется, что с таким характером ей бы было трудно.
— То есть, вполне возможно, что на сцену она не вернулась?
— Ну, остается только гадать…
— А нет никого, кто знал бы ее дальнейшую судьбу?
— Может быть, помнит кто-то из тех, кто вместе с ней поступил к нам в театр…
— А у вас нет, случайно, координат кого-нибудь из ее сверстников?
— Подождите минутку.
Арима встал и подошел к стеллажу. Пробежал глазами по рядам папок, вытащил одну. Это была подшивка автобиографий, которые подаются в числе документов на прослушивание.
— Так, всего получается восемь… Да, в шестьдесят пятом году вместе с ней к нам поступило восемь стажеров, — он помахал пачкой машинописных листов.
— Можно взглянуть?
— Пожалуйста, пожалуйста.
К каждому листу было подклеено две фотографии — одна по грудь и одна в полный рост. Сгорая от нетерпения, Ёсино вытащил лист с биографией Садако Ямамуры и посмотрел на фотографию.
— Вы сказали, что в этой женщине было что-то жуткое?
Ёсино недоумевал. Слишком уж далека была реальная Садако на фотографии от образа, нарисованного Аримой.
— Вы шутите. Что же тут жуткого? Да я такое красивое лицо вообще впервые вижу!
Ёсино вдруг подумал, почему он сказал не «красивая женщина», а именно «красивое лицо». Действительно, лицо было просто безупречным, но при этом совершенно лишенным женственной округлости, мягкости. Хотя на фотографии в рост она выглядела очень даже женственно: тонкая красивая талия, изящная линия голени… Но даже несмотря на редкостную красоту, через двадцать пять лет от нее останется только память как о «жуткой» или «мерзкой особе». А ведь для нормального человека гораздо естественнее было бы сказать «замечательно красивая девушка». Ёсино стало безумно интересно попытаться отринуть все очевидное, внешнее, и разглядеть в ее лице истинную, «жуткую» личину.
917 октября, среда
Стоя на перекрестке Аояма-Омотэсандо, Ёсино снова достал блокнот.
Минами-Аояма 6-1, жилой блок Сугияма. По этому адресу двадцать пять лет назад жила Садако Ямамура. Название дома явно не увязывалось с респектабельным теперь районом, и Ёсино даже не надеялся найти его здесь. Квартал 6-1 был сразу за углом, по соседству с картинной галереей Нэдзу, но, как того и опасался Ёсино, на месте прежнего барачного здания Сугияма с дешевыми квартирами теперь возвышался роскошный жилой дом из красного кирпича.
— Ну конечно, размечтался, найдешь ее, пожалуй, через двадцать пять-то лет!
Теперь рассчитывать можно только на оставшихся семерых ее сверстников. Ёсино кое-как удалось достать координаты только четверых из тех, что вместе с Садако пришли в театр. Если окажется, что и у них нет никаких сведений о Садако, нить оборвется окончательно. Почему-то Ёсино не мог избавиться от чувства, что все так и получится. На часах было уже одиннадцать. Теперь нужно было сообщить Асакаве все, что удалось узнать, и он заскочил в ближайший магазин канцтоваров, чтобы отправить факс в отделение «М-Ньюс» в Идзу-Осима.
В это время Асакава и Рюдзи были в доме Хаяцу в Осима, где и располагалось отделение газеты.
— Эй, Асакава, слышишь? Успокойся! — рявкнул Рюдзи в спину Асакаве, метавшемуся по комнате, — Что толку психовать-то?
…Максимальная скорость ветра, …давление в центральной области, …миллибары, …ветер северо-северо-восточный, …зона повышенной штормовой активности, … волнение на море выше допустимого уровня. Непрерывно сообщаемые по радио метеосводки были словно специально составлены, чтобы играть на нервах Асакавы.
Тайфун N21, с эпицентром в 150 км южнее мыса Годзэн, сохраняя скорость ветра 40 м/с, движется в направлении северо-северо восток с постоянной скоростью 20 км/ч, и предположительно к вечеру достигнет южной части района Осима. В этих условиях, восстановление нормального воздушного и морского сообщения ожидается не ранее четверга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Kольцо - Кодзи Судзуки - Ужасы и Мистика
- В одном чёрном-чёрном сборнике… - Герман Михайлович Шендеров - Периодические издания / Триллер / Ужасы и Мистика
- 1408 - Стивен Кинг - Ужасы и Мистика
- Слоеный мир - Тимур Лукьянов - Ужасы и Мистика
- Запертые во тьме - Тимошенко Наталья - Ужасы и Мистика
- Сердце призрака - Лориэн Лоуренс - Прочая детская литература / Зарубежные детские книги / Детские приключения / Ужасы и Мистика
- Опасная привычка заглядывать в окна - Елена Костадинова - Ужасы и Мистика
- Новый штамм - Дмитрий Лим - Боевая фантастика / Космоопера / Периодические издания / Ужасы и Мистика
- Шепот мертвецов - Дарси Коутс - Ужасы и Мистика
- Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко) - Айра Левин - Ужасы и Мистика