Серебряный лебедь - Дебора Мартин

– О нет… поверьте, я готова язык себе откусить… Колин, я ведь и сама незаконнорожденная. Я не знаю, кто мой настоящий отец. Это принесло мне столько страданий… я не хочу, чтобы мой ребенок пережил что-нибудь подобное, – девушка отвернулась, чтобы скрыть хлынувшие ручьем слезы.

Анабелла пыталась подавить сотрясавшие ее рыдания, не желая обнаруживать свою слабость. Колин шагнул к ней и положил руку ей на плечо, а другой рукой обнял за талию и привлек к себе. Она хотела высвободиться, но у нее не было сил. Ей хотелось лишь, чтобы он хотя бы немного утешил ее.

Словно угадав мысли Анабеллы, Колин погладил ее по голове, поправил упавшие на лицо волосы:

– Успокойся, не надо плакать.

Его голос был так нежен и ласков! О, почему человек, которому она была готова отдать свою невинность, был именно тем, кому она больше всего боялась доверить свое прошлое?

И все же ей очень хотелось открыться Колину. Не думая, чем это может для нее кончиться, девушка прижалась мокрой щекой к его руке:

– Колин, прости меня… за грубость. Я только потом узнала, что ты… Ну, в общем, ты меня понимаешь. Поверь, я глубоко сожалею о случившемся.

– Я тебя понимаю, как никто другой, – он прижался лицом к ее волосам.

Анабелла задрожала и снова начала всхлипывать.

Преодолевая смущение, она повернулась к нему лицом:

– Теперь ты понимаешь, почему я боялась… лечь с королем… и… и с любым другим мужчиной. Ты прав, я девственница. И, как все девственницы, страшусь боли, страшусь унижения, но более всего боюсь остаться одна с ребенком. Ты ведь сам незаконнорожденный и можешь меня понять.

Он кивнул и вытер кончиком пальца слезу на ее щеке.

– Ты, наверное, знаешь, – он погладил соленым пальцем ее губы, – что есть другие способы защитить себя от появления ребенка.

Сердце Анабеллы болезненно сжалось. Неужели Колин сторонник этих омерзительных греховных средств?

– Да, есть травы, которые убивают неродившегося младенца. Многие актрисы ими пользуются, но я… я не смогу.

Колин сдержанно улыбнулся:

– Нет, я имею в виду совсем другое. Это способ избежать зарождения плода.

Анабелла, не понимая, смотрела на него.

– Как это?

– Из бараньих кишок делают специальное приспособление. Его Величество пользуется им, чтобы не заразиться. А я применяю потому, что не хочу плодить безродных детей. Я так же серьезно отношусь к этому, как и ты.

Посмотрев ему в глаза, она поняла, что он и не собирался насмехаться над ее наивностью. Совершенно забыв о деликатности обсуждаемой темы, девушка удивленно воскликнула:

– Да, но как могут здесь помочь бараньи кишки? Я ничего не понимаю.

– Эта штучка похожа на чехольчик или мягкие ножны. Мужчина одевает ее на свой «меч».

Анабелла зарумянилась от смущения, но не смогла переменить тему.

– И это помогает?

– Да, в большинстве случаев.

– А почему об этом не знают ни актрисы, ни светские повесы?

Колину, похоже, стало неудобно продолжать разговор, и он отвел взгляд в сторону.

– Большинство мужчин не подозревает об этом. Мне рассказали во Франции, когда я был королевским… гм… где я собирал сведения для короля. – Помолчав, он добавил: – Те же, кто знают, не любят пользоваться – это уменьшает наслаждение.

Едва до Анабеллы дошел смысл последних слов, как в душе ее вскипели гнев и обида:

– Так-так… я сразу должна была догадаться… ведь это вполне естественно. Если что-то ограничивает удовольствия мужчин, они ни за что не расскажут об этом женщинам, – выскользнув из-под его руки, она возбужденно заходила по комнате. – Ни одного мужчину не волнует, что женщины вынуждены терпеть тяготы беременности. Им безразлично, что женщины умирают в родах, независимо от того, хотели они ребенка или нет. Мужчин всегда интересует только собственное наслаждение и ничего более!

Колин, уязвленный ее словами, невольно начал оправдываться:

– Ты права, есть такие мужчины, что думают только о себе, но ведь не все мы участвуем в заговоре против женщин. В конце концов, именно от меня ты узнала об этой штучке. Нельзя, очерняя, относиться ко всем одинаково.

Ярость ее тут же улеглась.

– Да, ты действительно отличаешься от других мужчин.

Колин кивком отметил, что принимает ее своеобразное извинение.

– И все-таки в чем-то таких мужчин можно понять. Например, ни один мужчина, будучи в здравом уме, не захотел бы ограничить свое наслаждение, если бы имел дело с тобой, – в глазах Колина загорелся огонь желания.

У Анабеллы сразу же пересохло во рту. Она почувствовала, что они переходят на опасную почву, и отступила на шаг от Колина.

Он шагнул вслед за ней, не позволяя увеличить дистанцию.

– Зачем ты изображала развратницу с половиной лондонских щеголей, если от меня шарахаешься, словно новорожденный жеребенок? Ты обещала открыть мне правду при условии, что я тебе помогу. Свою часть сделки я выполнил и теперь жду от тебя того же.

«Черт бы побрал этого маркиза! Попробуй увернись от его вопросов», – сердито подумала Анабелла и стала лихорадочно соображать, какая полуправда может удовлетворить любопытство Колина.

– Что еще остается делать девушке, если она хочет соблюсти невинность? Вам известно, как относятся к актрисам. На прошлой неделе избили Ребекку Маршалл за то, что она отвергла домогательства какого-то аристократа, и никто за нее не заступился.

– Ребекка не изображает шлюху, она такая и есть.

– Это правда, – кивнула Анабелла, – но дело не в ней. Она стала такой потому, что у нее не было другого выбора. Благородная публика тем или иным способом превращает актрис в проституток и находит особенно привлекательным растление девственниц. Единственное, что мне оставалось, – это создать себе скандальную репутацию. Ну, а в обожатели я выбирала людишек тщеславных и податливых. Моя уловка позволила мне справиться с большинством поклонников.

– С большинством, но не со всеми. Не с королем… и не со мной.

– Верно, – она потупила взгляд. – Я не могла предвидеть, что мной заинтересуется король… или вы… А вы оба оказались очень настойчивы… в своем стремлении лишить меня невинности.

Колин еще на шаг приблизился к ней, и расстояние, разделявшее их, сократилось до дюйма.

– Если ты так жаждешь сохранить невинность, то зачем же пошла в актрисы?

Анабелла глубоко вздохнула, проклиная в душе его проницательность. Вопросы Колина все более и более приближались к тому, что она хотела от него утаить. Но она до сих пор надеялась ответить, не выдавая самого главного.

– Мои родители недавно умерли, оставив меня без средств к существованию. У Чэрити есть друг в театре, и она подумала, что здесь мы по крайней мере сможем прокормиться. Поэтому мы с ней приехали в Лондон. А спустя некоторое время мне понравилось актерское ремесло, говорят, у меня неплохо получалось, и я решила остаться. Театр заменил мне родной дом.