Домашний арест или новый папа по соседству - Олли Серж

совесть. И это не обсуждается.

К счастью, в этот самый момент мы заезжаем во двор рядом с детским садом.

Делаю вид, что очень увлечен парковой, а после выгрузкой из машины Веры и вещей, потому что не очень хочу продолжать опасный диалог. Просто потому что не понимаю, как!?

Человеку, не поварившемуся в системе, сложно объяснить, что ты не можешь ее изменить, даже стоя у верхушки.

Сестре я объяснить так и не смог.

Кстати, наверное, именно эта привычка вечно изворачиваться, находя компромиссы, и играет сейчас со мной в злую шутку…

-Не поможете декорации поставить? - Слышу у себя за спиной женский голос и оборачиваюсь.

Ухоженная женщина лет сорока, с пилоткой на голове.

- А то папы - у нас дефицит.

-Да, конечно, - подхватываю из рук женщины большое картонное дерево.

-В актовый зал направо, - сообщает мне она.

-Мы пойдём в группу переодеваться, а ты заведующей помоги, - кивает мне Надя и делает страшные глаза.

Я отношу дерево, домик, пень, стулья и задаюсь вопросом - почему ко мне постепенно присоединилось всего двое мужчин, если праздник сегодня будут показывать для пап?

Этот же я вопрос задаю и Наде, когда мы рассаживаемся в актовом зале по местам.

-Потому что в нашей группе из тридцати человек папы есть в лучшем случае у половины, - вздыхает она в ответ. - Ещё половина из них вахтами или сутками работают.

-Тогда зачем его проводить? Этот праздник? - Не догоняю. - Кого хвалить?

-Потому что РОНО попросит отчеты…

Хмыкаю. Вот она! Система во всей своей красе. Никого не волнуют чувства детей и семей.

Вера рассказывает свой стих прекрасно. Мне вообще кажется, что она - лучше всех.

-А почему наша в платье? - Снова не понимаю я. - А остальные девочки в тельняшках?

-Потому что Вере слова в последний момент дали, - шепчет Надя. - Девочка заболела и костюм домой унесла.

-А почему Вере сразу стих не дали?

-Потому что она танцует танец морских капелек, - хихикает Надя.

-Аааа… - тяну. - Понятно…

В какой-то момент меня снова накрывает мыслями о том… втором ребенке, который сейчас растет в животе Элен. Получается, у него тоже некому будет на праздник прийти? Нет. Я буду ходить. А если вот так же, придет новый мужик к ним жить. И…

Меня корежит от этой мысли. Ну как? Где мы накосячили четыре месяца назад? Мотаю свою память.

Выходит, это случилось совсем не за долго до того, как я спалил ее с любовником в тачке. Хм… Так мы не спали тогда! Практически две недели. Сначала Элен улетала на фотосессию в Сочи. Точно. Фотки на яхтах в купальнике в сеть выставляла. А после я слег с отравлением на четыре дня. У Королева день рождения был…

По телу прокатывается потусторонний озноб, который, мгновенно раскаляясь в грудине, становится очень похож на ярость.

Это что получается? Я чего-то не помню или меня дурят? Даже если после праздника я к Элен и приставал, то точно была защита. Мы в тот день перепились, как пацаны, а потом эти презервативы с балкона, вместо водяных бомбочек бросали. Что веселого в этом занятии было - не ясно, но ржали мы как кони.

После садика я отвожу Надю на работу, а сам по дороге в институт заезжаю ещё в пару лабораторий.

Во всех мне говорят о том, что без согласия женщины провести тест не возможно. Даже если я заплачу за выезд, то вену она имеет право не дать.

Задумчиво стучу пальцами по рулю. Дело - дрянь. Но сомнения, так логично посеянные сначала другом, потом - сестрой, заставляют меня параноить.

***

Иван

Немного отвлекаюсь о своих проблем, бродя коридорами Альма-матер.

-Студенты совсем обнаглели? - Оглядываю я полупустую аудиторию. - У вас на лекциях, Виктор Михайлович, помните, иногда присесть было некуда.

-Так грипп! - Вздыхает декан. - У нас на сессии прямо после нового года отопление прорвало. За эту неделю пол педагогического состава выкосило. А потом студенты слегли.

-Дела… - качаю головой и улыбаюсь. - Ну тогда хоть немного тишины.

-Ой, не говори, - отмахивается Виктор Михайлович, - Ну пойдём, - кладет мне руку на плечо, - за жизнь расскажешь, чайку попьем. Мне студенты надарили на любой вкус и цвет…

Располагаемся в большом кабинете, ещё по-старинке обитом лакированным деревом.

-Все на месте, - стучу по столешнице, обитой сукном. Виктор Михайлович - не любитель гонки за модой. Консерватор.

Его секретарь ставит перед нами чайник с кипятком и чашки.

-Ммм… - нюхаю я сухие заварочные листья. - Пуэр. Между прочим, - проливаю я листья кипятком. - Это после вас, Виктор Михайлович, я стал фанатом хорошего чая. Только, кажется, раньше вы предпочитали классический зеленый?

-Так язва у меня, - вздыхает декан. - Теперь только такой и можно. На пенсию пора. А не отпускают. Говорят, ищи себе приемника. Своего… - проигрывает бровями. - Ну, ты сам понимаешь.

-Нашли? - Делаю горячий глоток.

-А вот не знаю, - внимательно смотрит он на меня. - Я так понимаю, что в политику ты больше не собираешься?

-Боже упаси! - Вскидываю руки.

-Вот, - грозит он мне указательным, - а я тебя предупреждал. Ну да нет худа без добра. Под твоей эгидой эти пять лет золотыми для нас были. Толчок стольким ребятам хорошим дали. Заграницу открыли…

-Ну перестаньте, - отмахиваюсь. - Без мозгов - бабки всего лишь бабки.

-И это верно, - задумчиво кивает. - Ну в что ты скажешь, если я тебе на свое место предложу? М? Регалии позволяют, опыт - тем более…

-О как, - усмехаюсь, - неожиданно. Надо подумать. Я уже совсем забыл, как это в научном обществе выживать.

-Да ничего нового, - отмахивается декан. - Даже спокойнее, чем было, ты подумай… - достаёт телефон и смотрит на часы. - Ну все, Иван Дмитриевич, не обессудьте, бежать мне пора с внучкой сидеть. Дочь второго рожать собралась. Вот-вот. Болеть нельзя. А Нина из сада сопли по колено принесла . Сбросили на деда…

-Понимаю, - улыбаюсь.

Выхожу из института, сажусь в машину, но не успеваю отъехать, потому что в моем кармане звонит телефон.

-Алло… - поднимаю трубку.

-Это не возможно, Иван Дмитриевич, вы меня извините, но я больше приходить не смогу, - доносится из динамика расстроенный голос сиделки.

Да твою ж мать! Бью руками по