Таня Гроттер и колодец Посейдона - Дмитрий Емец

Сегодняшний матч можно с полным основанием назвать матчем века. Встречаются две команды – невидимок из Магфорда и команда Тибидохса, имеющие самый высокий рейтинг в современном драконболе. Битва, которая произойдет сегодня на поле, окончательно и бесповоротно определит лидера. «Кто царь, а кто редиска!» – как точно выразился мой добрый друг и современный мыслитель Гуня Гломов.

«Современный мыслитель», сидевший рядом со Склеповой, беспокойно завозился. К славе он был равнодушен, к тому же усмотрел в словах Ягуна подвох. Мысленно пообещав разобраться с комментатором после матча, он бросил взгляд на судейскую трибуну. Там, сложив на животах ручки, в ряд сидело сладкое трио – Бессмертник Кощеев, маг Тиштря и Графин Калиостров. Сзади недружно толпились подхалимствующие юноши Кощеева и небольшая толпа жен Тиштри в одинаковых паранджах.

– Господа, а я ведь пророк! Ставлю тысячу зеленых мозолей, что Тибидохс заработает штрафной в первые десять минут игры, – потирая морковные ладошки, заявил Графин Калиостров.

Подхалимствующие юноши подобострастно захихикали.

– Принимаю пари, что это будет… и-и… на восьмой минуте. Еще ставлю тысячу жабьих бородавок, что Гроттерша схлопочет мерцающую карточку и вылетит с поля – фьють! – сказал Тиштря, с беспокойством косясь на юношей, которые нагло глазели на его жен.

– Какие же вы озорники, господа! Матч еще не начался, а вы уже лезете со своими пророчествами! Я думаю, справедливости ради надо дать команде Тибидохса хотя бы часик полетать за мячиками, а потом дисквалифицировать ее в полном составе к моей матери! – благосклонно улыбаясь, заметил Бессмертник Кощеев и послал воздушный поцелуй тете Настурции.

Тетя Настурция расцвела как пион.

– Не правда ли, этот Кощеев очень мил? Единственный приятный русский, которого я знаю! – сказала она Джейн Петушкофф, цепляя ее за шею ручкой зонтика и притягивая к себе.

Джейн, сдавленная зонтиком, поспешно закивала, мечтая о глотке воздуха.

Справа от Калиострова кто-то захохотал. Маг обернулся и увидел поручика Ржевского, нагло зависшего над скамейкой. Поручик был в парадном белом мундире с орденами. Все столовые ножи, прежде торчавшие в его спине, исчезли. Для ясности поручик оставил лишь турецкий кинжал, торчавший аккурат между шестым и седьмым ребром.

– Привет, злыдень! Чего такой счастливый? Украл что-нибудь или какая-то слепая дурочка поцеловала тебя по ошибке? – поинтересовался он у Калиострова.

Графин поднял брови.

– Это судейская трибуна! Летите к призракам, любезный, или я вынужден буду произнести сами-знаете-что… Начинается на «дрыгус» и заканчивается на «брыгус» , – грозно сказал он.

Поручик Ржевский так задрожал, что потерял голову, которая скатилась на колени к Графину.

– Ох, как страшно! Я в ужасе! Посмотри, на чем ты сидишь, пончик! И не забудь сказать «сыр», чтобы все думали, что ты улыбаешься! – посоветовала голова.

Графин недоверчиво заглянул под скамейку и застыл. Между ним и Бессмертником лежало большое чугунное ядро с дымящимся фитилем. Калиостров поспешно протянул пальцы, чтобы затушить фитиль, но тот вдруг вспыхнул, в один миг прогорев до половины.

– Не трогай больше огонечек, мой хорошенький дружочек! Будет большой бабах! Магией тоже лучше не пытаться – сразу рванет! – по-свойски посоветовал Ржевский.

Калиостров отдернул руку. Фитиль сразу погас. Графин немедленно принялся толкать локтем Бессмертника и что-то зашептал ему на ухо.

– Что это за гадость? Я требую ответа! – вскипел Кощеев, заглянув под скамейку.

– Это-с? Ядро справедливости! – пояснил Ржевский, нашаривая свою голову и важно водружая ее на прежнее место. – Глава темного отделения профессор Клопп оказался гениальным малюткой. Внутри ядра, кроме пороха, помещаются астральные весы, замкнутые на созвездие Весов и усиленные гремучей вредностью созвездия Скорпиона. Пока судейство будет честным, бояться вам нечего. Если же нет – ваши некрологи появятся во всех магических газетах. Это будет прЫлестно – моя супруга обожает похороны. Кстати, забыл сказать – порох усилен желчью ехидны. Так что доспехи не спасут!

– Наглое давление! Мы отменяем матч! Команда Магфорда будет объявлена победи… – загрохотал Тиштря.

Он начал было привставать, но, заметив, что фитиль задымил, а ядро грозно закрутилось на месте, поспешно опустился на скамью. Ядро присмирело, испустив струйку ехидного дыма.

– На всякий случай, еще деталь: перейти на другую трибуну нельзя! И паниковать не стоит! Никаких воплей – все тихо и мирно! Просто сидите здесь, наслаждайтесь матчем и оставьте в покое команду Тибидохса! – предупредил Ржевский.

Он тонко улыбнулся и, надев свои губы вместе с улыбкой на палец, покрутил их, как гимнастки крутят кольцо.

– Я отчаливаю! Пока, интриганчики! Не шалите без папочки, или я пришлю вам свой пальчик, чтобы он вам грозил! – сказал его повисший в пространстве рот.

Вслед за тем Ржевский шаркнул ножкой и испарился. Тиштря покосился на Бессмертника.

– Мы можем что-нибудь сделать? – спросил он.

Кощеев уставился на ехидно чадящий фитиль. Фитиль больше не укорачивался, загадочным образом сохраняя прежнюю длину. Ядро то расширялось, то замирало. Казалось, оно было живым.

– Этот мерзкий призрак не обманул! Одно неосмотрительно судейское решение, и мы взлетим на воздух!

– Мы – три сильных мага, а тут какой-то жалкий мальчишка! Неужели придется пойти у него на поводу? – с обидой сказал Графин Калиостров и погрозил кулаком малютке Клоппику, который безобидно сосал карамельку тремя рядами ниже. Малютка Клоппик пожал плечами и, изобразив святое недоумение, щелкнул указательным пальцем, запуская в Калиострова скомканный фантик.

– Не порите чушь, Графин! Этот жалкий мальчишка сто сорок два года председательствовал на конференциях по черной магии! Я отлично представляю, на что он способен! – с раздражением отвечал Кощеев. – Кроме того, неужели ты думаешь, что магия, которую нужно обезвреживать, в ядре? Ядро – это бомба и ничего кроме! Магия здесь замкнута на созвездие Весов! А никто, даже Мефодий Буслаев, не в силах ничего поделать с целым созвездием!

– А если попросить ваших милых молодых людей лечь на ядро? Разве это не благородно – защитить нас своими телами? – предложил Калиостров.

Подхалимствующие юноши забеспокоились, без всякого восторга уставившись на Графина.

– Не лягут! Я этих сволочей знаю! Специально таких набирал. Выхода нет, придется судить честно, – уныло сказал Бессмертник, с ненавистью глядя на ядро.

* * *

– Сборная Тибидохса, прошу любить и жаловать! – представил Ягун, проносясь на пылесосе вдоль зрительских трибун. – Посмотрите в правый конец поля у ангаров! Вон они! Девять красавиц и красавцев, не считая меня! На лицах написана решимость! Сердца бьются победой! Глаза мечут или метают… в общем, чего-то там делают… молнии!

Джейн Петушкофф поморщилась.

– Он заговаривается. Какая-то беллетристика пошла! – с презрением сказала она тете Настурции.

Тетя Настурция не ответила. Она с омерзением разглядывала в лорнет бочку с русалкой, которую только что внесли и поставили по соседству двенадцать домовых. Магнетизеры и Прун с Гореанной отправились разбираться, но Милюля – а это была, разумеется, она – плеснула хвостом, обдав их гнилой водой.

– Ладно, оставьте ее! Хотя, конечно, приглашать нежить на матч… – поморщилась тетя Настурция.

– Такое возможно только в России! – наябедничала Джейн.

Милюля выглядела грустной. Все эти дни она сидела на коряге у пруда и лила слезы на непромокаемый портрет Поклепа. Только сегодня она решилась выбраться на матч, и то потому, что Поклеп любил драконбол.

Ягун, промчавшись неподалеку, ободряюще помахал Милюле.

– Учитывая, что матч сегодня безбилетный, зрителей не просто много – их пугающе много! – тарахтел он. – Слетелись все любители халявы со всех континентов, включая Антарктиду. Скамьи держатся только благодаря пятому измерению, а еще потому, что многие из них просто-напросто сделаны из дуба. Даже в проходах сидят маги! Во избежание побоища у зрителей особым заклинанием отняли все, вплоть до пилочек для ногтей. Кроме того, сильно ограничена магия перстней, чтобы не было соблазна пускать боевые запуки – грозное оружие, учитывая скученность и возможность ведения болельщиками залпового огня. Даже флаги, обратите внимание, приходится держать за края, потому что многие хитропупые болельщики додумались вставлять вместо древка боевые копья и метательные дроты. Представьте себе, какое счастье, когда прямо в тебя летит копье, на котором развевается флаг «Гроттершу в президенты!» или «Гурий Пуппер – вот кто супер!». Но что-то я размечтался!

Итак, друзья мои, сборная солянка Тибидохса. Номер первый… нет, вообразите, не Жора Жикин. В последний момент он отказался от участия, заявив, что утратил мастерство. Номер первый – Глеб Бейбарсов! Да-да, вы не ошиблись! С ним рядом самая настоящая ступа! Если кто-то пытается усмехнуться, то вскоре усмешка прилипнет у него к зубам!