Месть Казановы - Анна Князева

свою сумку.

За спиной раздался знакомый голос:

— Соня? Садкова?

Она обернулась и радостно вскрикнула:

— Павел Алексеевич!

Это был Соколов, ее школьный учитель. Софья помнила его молодым, пришедшим в школу после окончания института. Теперь перед ней стоял солидный мужчина в плаще и шляпе.

Он спросил:

— Какими судьбами здесь?

— Приехала к тетушке.

— Ты, если не ошибаюсь, теперь москвичка?

— Уже двадцать лет.

— Соскучилась по родному городу?

— Кажется — да.

— А по школе?

— Не очень… — Софья рассмеялась. — Я, знаете, никогда не любила учиться.

— Ну, все равно, заходи.

— Работаете там же?

— Да, — кивнул Соколов. — Только теперь — директором.

— Поздравляю. — Она подняла с земли дорожную сумку.

— Давай поднесу, — предложил Павел Алексеевич.

— Сумка не тяжелая.

— Тогда до встречи. — Прежде чем уйти, Соколов напомнил: — Надеюсь, в школу ты все же зайдешь.

К дому, где жила тетя Маша, Софья пошла пешком. Но эта прогулка приумножила ее разочарования. Взгляд поднаторевшего в житейских перипетиях человека подмечал несовершенства и провинциальную запущенность города. Здесь все изменилось, но каждый угол и двор вызывали у Софьи множество воспоминаний.

В многоэтажном доме тети Маши все осталось таким же, как двадцать лет назад, даже подъездный запах. Поднявшись на четвертый этаж, Софья приготовилась к самому страшному — увидеть тетушку в беспомощном состоянии. Еще в самолете она разработала краткосрочный план действий, включавший в себя подбор хороших врачей, сиделки и в самом крайнем случае переезд тети Маши в Москву. Желая компенсировать двадцатилетнее отсутствие, Софья была готова на все.

Каково же было ее удивление, когда, подойдя к квартире, она заметила на пороге румяную тетю Машу, одетую в футболку и джинсы.

— В окно тебя увидела. Заходи, моя деточка!

Софья вошла в прихожую, опустила сумку и уставилась на тетю Машу.

— Ты вроде помирать собралась?…

— Как видишь — вполне здорова.

— Выходит, обманула?

— Взяла грех на душу. Но по-другому ты бы не приехала. Мне и правда скоро помирать. Хочу переписать на тебя квартиру. Больше оставить некому.

— Могла все объяснить, и я бы выбрала время…

— Ну, хватит! — Тетя Маша заключила Софью в объятия. — Столько лет не виделись! Здравствуй! Помоешь руки — быстро за стол. Я груздей со сметаной сделала, картошечки на сале пожарила.

За столом тетя Маша приступила к расспросам:

— Как родители?

— Живут за городом, отец баню строит, мать садом занимается.

— Сама-то замуж не вышла?

— Нет. — Софья покачала головой.

— Правильно сделали, что в Москву переехали. Даже мне, старухе, здесь скучно.

— Ты, тетя Маша, лучше про себя расскажи.

— Да что про меня? Таблетки выпила, в магазин сходила, суп сварила — и все дела. Утром проснулась, и хорошо. Уже рада. Тебе спасибо за денежки, что высылаешь. Если бы не ты, не знаю, как бы жила.

— А что за спешка с переоформлением квартиры? — спросила Софья.

— Все надо делать вовремя. Я хоть и держусь, но лет-то мне уже много. Неизвестно, когда Боженька приберет, может, и завтра. И что тебе потом делать? А переоформим квартиру, возьмешь — и сразу продашь.

— Не говори чепухи.

Тетя Маша с нежностью посмотрела на Софью и погладила ее по голове:

— Ложись, отдохни. Завтра идем к нотариусу.

День второй

Утром Софья проснулась оттого, что ее кто-то толкал в бок.

— Вставай, детка, вставай…

— Что случилось, тетя Маша? — переполошилась она.

— Нас ждет нотариус. — Та бросила на одеяло чистое полотенце. — Умывайся, а я закажу такси.

Несмотря на почтенный возраст, тетя Маша не утратила умения налаживать полезные связи. Она была сметливой старухой, правильно понимала жизнь и тонко чувствовала конъюнктуру межличностных отношений. В былые времена тетя Маша торговала на рынке дефицитным товаром, дружила с товароведами, официантами и парикмахершами. И, судя по рассказам отца, в восьмидесятых числилась в городской «элите».

Как только Софья и тетя Маша вошли в нотариальную контору, их сразу перехватила помощница нотариуса Люба Завялко.

— Придется вам подождать. Только что позвонили из приемной Рылькова, с минуты на минуту он приедет сюда.

— Рыльков — отчим Лены? — уточнила Софья.

— Лены Лейбман, — подтвердила Люба Завялко. — Она лет двадцать как утонула.

— Типун тебе на язык! — Тетя Маша метнула на Софью обеспокоенный взгляд и зачастила: — Пропала Лена. Понимаешь? Пропала! Уехала с каким-нибудь парнем за границу да и живет себе поживает.

— Не надо, тетя Маша… — Софья опустила глаза. — Прошу тебя, не сейчас.

— Сколько лет прошло, пора бы забыть! — категорично произнесла тетя Маша и для чего-то добавила: — А отчим ее, Рыльков, теперь у нас — мэр.

— Были знакомы? — полюбопытствовала Люба Завялко.

— Лена — моя бывшая одноклассница, — ответила ей Софья. — Мы с ней дружили.

В приемную вошел подтянутый, крепкий парень и широко распахнул дверь. За ним следовал Рыльков — пятидесятилетний худощавый блондин с глубоко посаженными глазами. На нем был модный клетчатый костюм и дорогие ботинки. Как только он появился, приемная заполнилась начальственной энергетикой.

— Сейчас о вас доложу, — посмотрела на него Люба Завялко и скрылась за дверью.

Рыльков медленно осмотрелся. Заметив Софью, он, кажется, не поверил своим глазам, потом скривился и процедил:

— Не зря говорят — беда одна не приходит…

Из-за двери появилась Люба:

— Заходите, Сергей Сергеевич!

Рыльков и сопровождавший его парень вошли в кабинет нотариуса.

— Когда он женился на Ленкиной мамаше, Илья Ефимович Лейбман все ему дал: и должность, и квартиру, и зарплату, — прошептала тетя Маша. — Жена, хоть и старше, да с ребенком, зато папаша — директор.

— Зачем об этом говорить? Я все хорошо помню, — сказала Софья.

— Утром, когда ты спала, звонила твоя подружка Анька.

— Пашкова?

— Сказала, что заедет за тобой после обеда.

— Дала бы ей мой телефон.

— А я и дала.

Софья посмотрела на часы:

— Успеем закончить до обеда?

— Дело недолгое, — успокоила ее тетя Маша.

Все так и вышло: на оформление договора ушло меньше часа. Выйдя на улицу, тетя Маша облегченно вздохнула:

— Ну, вот теперь можно помирать.

Софья ждала подругу на скамье у подъезда тети-Машиного дома. Некогда зеленый двор сильно изменился: кустарники изрослись, часть деревьев спилили, газон закатали в асфальт и заставили автомобилями. Ей вдруг показалось, что все те, кто здесь некогда жил, исчезли вместе с газонами и деревьями.

— Сонька! — из глубины двора к ней шел высокий темноволосый мужчина. — Не узнаешь? Вот что Москва с людьми делает! Это же я — Николай!

— Коля?… — Она поднялась на ноги и побежала навстречу. — Боже мой, какой же ты стал плечистый? И такой взрослый!

— Да, уж, повзрослел! Почти сорок лет.

Встретившись, они обнялись. Уткнувшись в его плечо, Софья со всей очевидностью поняла, как хорошо и счастливо