Дети Богов и Воинов - Шона Лоулес

Пусть убирается подобру-поздорову, пока дают.

– Так я и передам.

Я забралась на одну из лошадей, подготовленных стражниками Ситрика, и направилась к городским воротам – шагом, чтобы посмотреть на Олафа. Его воины выстроили собственную стену щитов слева от дублинцев. Они выглядели более опасными и дисциплинированными, чем бойцы Ситрика. Когда я проезжала мимо, Олаф подошел, взял мою лошадь под уздцы и повел к воротам.

– И почему на переговоры всегда посылают тебя? – спросил он. – Неужели все ирландцы вмиг теряют рассудок при виде красивой женщины?

– Видишь ли, меня связывают родственные узы почти со всеми королевскими семьями острова. Ситрик – мой сын, ты – мой зять. Глуниарн, предыдущий король Дублина, приходился мне приемным сыном, а верховный король Шехналл – тот самый, что ждет нас за стеной с двумя тысячами воинов, – сводный брат Глуниарна. Кровосмешение здесь в почете, Олаф. Держи это в уме.

Олаф сдержанно рассмеялся:

– Да уж, я начинаю это понимать.

Он отпустил уздцы, и лошадь прошла через огромные ворота, которые открыли специально ради меня. На смену деревянным лачугам быстро пришли широкие зеленые поля, но мне недолго довелось любоваться этой идиллией. В трехстах футах от города ждал верховный король, возглавляющий могучее войско. В передних рядах стояла конница – принцы, их сыновья, племянники и двоюродные братья. Позади замерла пехота.

Я улыбнулась: мой план сработал. Шехналл привел бы куда больше солдат, знай он, что в Дублин приплыл Олаф с тысячей отборных воинов.

Я покрепче взялась за поводья и заставила лошадь, желающую помчаться в галоп, перейти на спокойный шаг. Верховный король восседал на своем скакуне со спокойствием корабля, что замер посреди моря во время штиля. Впрочем, я знала Шехналла достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: изнутри его распирает дикая ярость. Богатство и власть значат для него очень многое, он думает и мечтает лишь о том, как их удержать. Я же собираюсь спалить эти мечты дотла.

Остановившись в шаге от него, я склонила голову.

– Представляете, верховный король Шехналл, сижу я на пиру и вдруг чувствую, как в чертогах невыносимо завоняло дерьмом. – Наморщив нос, я оглядела передние ряды его войска. – Вы привели две тысячи человек, но, судя по вони, воины из них так себе.

– И тебе добрый вечер, Гормлат.

Шехналл хмуро оглядел меня с головы до пят. Его седеющие волосы ниспадали до плеч, но борода оставалась черной, а тело – подтянутым. В седле король выглядел величественно.

– Уж не заблудились ли вы? – улыбнулась я.

Верховный король не ответил на эти насмешки. Впрочем, ему всегда недоставало чувства юмора.

– Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь, Гормлат. Я прибыл собрать эрек. Ситрик обязан уважать лежащий на Дублине оброк, иначе он осквернит память покойного брата.

– Это чем же?

– Ситрик находился в Дублине, когда убили Глуниарна. Как он мог такое допустить?

Я взглянула на окружающих короля мужчин: настоящие воины, как, впрочем, и все ирландцы. Тем не менее сегодня они пришли не сражаться. В глубине души никто не сомневался, что мы заплатим эрек и еще до рассвета они отправятся домой.

– Каждый день и каждую ночь по всей Ирландии злодеи обрекают добрых людей на смерть, – ответила я. – Таким злодеем был Эгиль, но нельзя заставить целый город отвечать за его проступки. Более того, убив Эгиля, Глуниарн сам отомстил за свою смерть. Насколько я могу судить, виновный понес наказание.

Шехналл мрачно уставился на меня.

– Я любил сводного брата.

– Но его золото вы любили больше.

Шехналл устремил взгляд вдаль, явно желая сосчитать воинов, выстроившихся на стенах Дублина. Он не любил лгать без веской причины и потому решил со мной не спорить. Разглядев бок о бок с солдатами Ситрика и Фалька войско Олафа, верховный король наверняка осознал, насколько могуч наш новый союз.

– Откажитесь от права на эрек, – предложила я. – Дублин больше не будет вам платить.

Шехналл облизнул зубы и вздохнул:

– Я не собираюсь впустую тратить жизни воинов из-за жалкого клочка земли. Оставьте свое золото себе.

– Непременно оставим. Спасибо, Шехналл. – Я протянула руку для поцелуя, и он неохотно принял ее в свою ладонь. – Дублин желает с вами дружить. Ситрик тоже приходился Глуниарну сводным братом, а сами вы женаты на одной из его двоюродных сестер. Родственники должны быть союзниками. К чему нам это противоборство?

На лице Шехналла мелькнула улыбка:

– У верховных королей не бывает союзников – только подданные. – Он развернул лошадь. – Рад был снова увидеть тебя, Гормлат. Надеюсь, следующего раза не придется долго ждать.

Он ускакал, и его родня потянулась вслед за ним. Пехотинцы устало побрели за ними по густой траве, но на их лицах появились улыбки. Дом. Отдых. Семья.

Одержав победу, я направилась обратно в Дублин.

Когда ворота распахнулись, Ситрик уже ждал меня на той стороне. Хохоча во весь голос, он помог мне слезть с лошади и заключил в объятия.

– Вижу, войско отступило. Значит, он принял мои условия.

– Именно так.

– Трус! – Смех Ситрика разнесся по всему городу. Сын взял мою руку и высоко поднял ее. – Трусливый король Шехналл не совладал даже с моей матерью!

Собравшаяся вокруг толпа кричала, улюлюкала и радовалась так громко, что их оскорбления наверняка услышали и Шехналл, и его отступающее войско. Тем не менее рано или поздно любому веселью наступает конец, и вскоре воины разбрелись по домам или к очагам на площади, готовясь отпраздновать успех славной попойкой.

Однако Олаф не двинулся с места, даже когда Ситрик и Харальд направились к королевским чертогам.

– Пойдем, Олаф, – позвала я. – Сегодня битвы не будет.

Он сложил руки на груди, по-прежнему не сводя глаз с опустевшего поля.

– Ты вроде говорила, что ирландцы славятся ратным делом? Я видывал в Корнуолле торговок рыбой посмелее их.

– Ирландцы бьются до последней капли крови, но они не глупцы. Шехналл вернется, когда ты уведешь воинов из города, но к тому моменту мы уже достроим стены.

Оставив его у ворот, я догнала сына и взяла его под свободную руку.

– Пойдем в чертоги, сынок. Покажем дублинцам, что их король одержал победу.

Сияющий Ситрик обнял меня за плечи, и мы вместе побрели по улицам города, а собравшиеся воины скандировали его имя.

Граница Манстера, 996 год

Фоула

– Тетя Фоула, смотри, – прошептал Броккан. Спрятавшись за валуном, он приложил палец к губам и подозвал меня.

Едва сдерживая смех при виде восторга на лице племянника, я послушно подкралась поближе и тут же поняла, что его