Как Иисус стал богом - Барт Эрман

Интеллектуальное движение XVII и XVIII веков, известное как Просвещение, возникло в эпоху, когда разум, а не Откровение, стал цениться как главный источник истинного знания. Естественные науки тогда находились на подъеме, развивались новые технологии и в моду входили философские учения о разуме. Просвещение вызвало упадок и разрушение традиционной религии в глазах самых образованных людей и тех, чьи умы сформировались под их влиянием. Среди всего прочего Просвещение подвергало скептическому разбору всякую религиозную традицию, которая была основана на чудесах, сверхъестественных явлениях и Откровении. Подчеркивая мощь человеческой мысли,

Просвещение тем самым развеивало мифы доминирующих религиозных традиций. Оно делало особый акцент на важности поиска человеком объективного подтверждения всему, что он (или она) думает и во что верит.

Когда я говорю, что консервативные евангелики и фундаменталисты – дети Просвещения, я подразумеваю, что среди этих групп есть больше, чем где бы то ни было, мыслителей, приверженных «объективной истине» – а ведь именно эта приверженность в первую очередь и привела к нынешнему упадку христианства, особенно в Европе, и потому наблюдать ее со стороны евангеликов кажется иронией. Или, возможно, это попытка погасить один пожар другим. Но, так или иначе, реальность заключается в том, что современные христианские апологеты подчеркивают важность объективности и представляют собой ее более ревностных сторонников, чем большинство других образованных людей в нашем мире. Университетские исследователи, как правило, почти не говорят больше об «объективности», если только они не хотят оказаться на самой обочине интеллектуальной жизни.

Но к христианским апологетам это не относится, и я сам делал то же самое, когда был одним из них. Вот почему христианские апологеты так стремятся «доказать», что воскресение действительно имело место. Это стандартное оружие в их апологетическом арсенале: вам достаточно взглянуть объективно на все свидетельства воскресения и на основе многочисленных и убедительных доказательств сделать вывод, что Бог действительно воскресил Иисуса из мертвых. Никакое другое объяснение не может лучше соответствовать установленным историческим данным – например, что гробница Иисуса оказалась пустой и что его ученики впоследствии утверждали, будто видели его. И поскольку апологеты принимают эти данные за «факт», они доказывают, что никакое другое объяснение (что ученики украли тело, что они пришли не к той гробнице, что у них были галлюцинации и т. д.) не может быть правдоподобным.

Если кто-то хочет поиграть в объективность (а это именно игра, ибо, объективно говоря, не существует ничего, что бы делало объективность объективной истиной), то он легко может указать на недочеты в игре апологетов, которой в свое время охотно предавался и я сам, пытаясь убедить других людей уверовать в воскресение. Как отмечалось выше, есть очень серьезные основания сомневаться в том, что Иисус получил достойное погребение, а также в том, что его гробница была обнаружена пустой. Более того, как я уже говорил, любой другой сценарий – каким бы маловероятным он ни казался – все же более правдоподобен, чем тот, в котором свершилось великое чудо, поскольку чудо отвергает любую вероятность (иначе мы бы не называли его чудом).

Однако, даже если оставить в стороне вопрос, имеет ли смысл препираться из-за «объективно» лучшего объяснения данных, тут имеется и более серьезная проблема – а именно, что вера в чудо представляет собой дело веры, а не объективно установленное знание. Вот почему некоторые историки полагают, что Иисус был воскрешен, а другие, столь же хорошие историки, с ними не соглашаются. Обе группы историков располагают одним и тем же набором исторических данных для изучения, однако отнюдь не эти данные делают человека верующим. Вера не есть историческое знание, а историческое знание не есть вера.

В то же время историк может говорить о некоторых аспектах традиции воскресения, не предполагая при этом наличия или отсутствия веры. Причем вопрос этот связан не с тем, что от историков требуется предубеждение против всего сверхъестественного, а с тем, что им необходимо отложить свои личные предубеждения – будь то за или против сверхъестественного – в сторону и заниматься тем, чем обычно занимаются историки: реконструировать в меру своих способностей события, вероятно, имевшие место в прошлом, на основе дошедших до нас свидетельств. И надо признать, что есть много таких вещей, о которых мы не только ничего не знаем, но и не можем узнать с исторической точки зрения.

В предыдущей главе я уже приводил довод, что, принимая в расчет дошедшие до нас свидетельства, есть вещи, касающиеся традиций воскресения, о которых мы просто не можем знать наверняка (в дополнение к главному вопросу – действительно ли Бог воскресил Иисуса из мертвых). Так, мы не знаем, действительно ли Иисус получил достойное погребение и, как следствие, действительно ли его гробница была обнаружена пустой. Но что же в таком случае мы можем знать? Три очень важные вещи: (1) некоторые из последователей Иисуса верили, что он был воскрешен из мертвых; (2) они верили в это потому, что некоторые из них имели видения Иисуса после его распятия, и (3) это верование заставило их пересмотреть свои взгляды на то, кем и чем был Иисус, так что иудейский апокалиптический проповедник стал считаться – в некотором смысле слова – Богом.

Вера учеников

С исторической точки зрения не может быть сомнений – ни малейших сомнений – в том, что некоторые из последователей Иисуса пришли к вере в то, что он был воскрешен из мертвых. Именно так зародилось христианство. Если бы никто не думал, что Иисус был воскрешен из мертвых, то он бы навсегда исчез в туманах иудейской древности и был бы известен сегодня только как еще один незадачливый иудейский пророк. Но последователи Иисуса – или, по крайней мере некоторые из них, – пришли к вере в то, что Бог совершил великое чудо и вернул Иисуса к жизни. Это было не просто реанимацией или опытом «жизни после смерти». Для учеников Иисуса он воскрес в бессмертном теле и был вознесен на Небеса, где сейчас живет и царствует вместе с Богом Всемогущим.

Я говорю «некоторые из последователей» потому, что нет полной уверенности в том, что все его ученики пришли к этой вере – по причинам, которые я объясню ниже. Имеющихся у нас письменных свидетельств просто недостаточно, чтобы позволить нам установить, кто именно из ближайших учеников Иисуса уверовал в это великое чудо. По-видимому, некоторые из них уверовали, но имеющиеся у нас рассказы были написаны спустя много лет после самого факта, и мы почти ничего не слышим о «Двенадцати».

Еще одно, в чем мы не можем быть уверены, – это то, когда именно зародилась вера в воскресение и вознесение Иисуса. Традиция, разумеется, утверждает, что это случилось на третий день после его смерти. Но, как я уже говорил в своем анализе 1 Кор 15:3–5, идея, что Иисус воскрес на «третий день», изначально представляла собой богословскую конструкцию, а не исторически точную информацию. Более того, если верно то, что, когда Иисус был арестован, его ученики бежали из Иерусалима в Галилею, и что именно там некоторые из них «видели» его, то это никак не могло произойти в первое воскресенье после его смерти. Если они бежали в пятницу, то не могли путешествовать в субботу, а поскольку от Иерусалима до Капернаума, их прежнего дома, было примерно 120 миль (около 193 км), то, чтобы добраться туда пешком, им потребовалась бы по меньшей мере неделя.1 Возможно, некоторые (или один) из них имели видение Иисуса в Галилее вскоре после того, как он был распят – на следующей неделе? Или через неделю? Через месяц? Мы просто не располагаем достаточными источниками информации, чтобы судить об этом.2

Поразительно то обстоятельство (часто ускользающее от сторонних наблюдателей), что, хотя в раннехристианской традиции вера в воскресение Иисуса из мертвых была общепринятой, среди различных общин не было единства в том, что именно означало воскресение из мертвых. В особенности первые христиане вели долгие и жаркие дебаты о природе воскресения – или, точнее, о природе воскресшего тела. Здесь я рассмотрю три возможных варианта, что представляло собой воскресшее тело Иисуса, как то засвидетельствовано в писаниях ранней Церкви.

Воскресение духовного тела

Я начну с самого раннего из наших письменных источников, посланий Павла, и опять все с той же «главы о воскресении» (1 Кор 15), названной так потому, что она посвящена вопросу о воскресении Иисуса и о грядущем воскресении всех верующих. Павел подчеркивает, что Иисус восстал из мертвых в духовном теле. Оба этих термина важны для понимания точки зрения Павла на воскресение Иисуса. Иисус воскрес в теле, но это было духовное тело.