Ангелы живут на небесах - Надежда Фролова

потом осекся, видимо, вспомнив, что теперь не может быть уже ни в чем уверен. — Я так не думаю, — ответил он мягко, но все же категорично, — она ведь даже никогда не курила, а из всех спиртных напитков пила только шампанское по праздникам, да и то — не больше одного фужера. Знаете, она даже пиво не пила.

— Понятно. В таком случае изменения в ее поведении можно объяснить появлением в ее жизни некоего человека…

Черт бы побрал его ранимость, в сердцах выругалась я про себя, ведь и выразиться-то нормальным языком в его присутствии нельзя себе позволить! Другому бы сказала коротко и ясно; как пить дать, именно в это время у вашей жены появился любовник, а здесь приходится изгаляться — появление некоего человека, отношения с которым могли носить интимную окраску…

— Да, если предположить, что у Марины был другой мужчина, вероятно, их отношения завязались именно в то время. А шесть месяцев назад она заявила, что больше не может сидеть в четырех стенах, что она начинает срываться на ребенке, что у нее возникла потребность самореализации. В результате Аленке нашли приходящую няню, а Маринка пошла работать медсестрой. То есть, как выяснилось, это был просто предлог.

Знаете, вчера, после нашего с вами последнего разговора, я уже начал думать — может быть, она и правда сбежала с любовником? Ведь, зная мою ранимость, зная, насколько глубоко и сильно я ей доверяю, она могла не решиться рассказать мне обо всем в открытую и просто сбежать, миновав таким образом крайне тяжелого для нас обоих разговора.

Но потом я все же понял, что такого не может быть. Потому что Марина никогда бы не смогла оставить дочь. Она слишком сильно ее любила… Я пожала плечами. Это был аргумент, но вот насколько серьезный? На мой взгляд, судить об этом пока еще было слишком рано.

— Есть еще что-нибудь, о чем я не знаю? — поинтересовалась я.

— Есть, — ответил он, — правда, не знаю, насколько это существенно. Дело в том, что пропало колье Марины;

— Колье? Дорогое?

— Достаточно дорогое. Я вообще любил дарить ей дорогие украшения, а она всегда принимала их с восторгом и благодарностью. Знаете, первое время, когда мы поженились, моя фирма приносила очень высокие доходы, это сейчас дела идут плохо, а раньше, пару лет назад, у меня была возможность покупать любимой женщине дорогие украшения. Первый ювелирный набор — колечко и сережки с бриллиантами — я подарил ей в тот день, когда сделал предложение. Потом, когда родилась Аленка, я подарил Марине еще одни серьги, на этот раз с рубинами. Потом подарил на день рождения вот это самое колье. Я купил его в одном московском антикварном магазине за две тысячи. Две тысячи долларов, — уточнил он.

— Колье пропало в тот вечер, когда ушла Марина?

— Не могу сказать точно. Ведь она редко надевала его, оно лежало вместе с другими украшениями в шкатулке, и последний раз мы вместе открывали эту шкатулку примерно неделю назад. Тогда все украшения были на месте, а сегодня утром я не смог найти колье.

— Вы смотрели только в шкатулке? — уточнила я.

— Нет, не только. Я смотрел везде.

— Что ж, еще один вопрос так и остался невыясненным. Лиза, подруга Марины, с которой она собиралась встретиться в тот вечер — она нашлась?

Он отрицательно покачал головой.

— Последний раз я набирал номер ее телефона час назад. Результат все тот же. Никто не берет трубку.

— Понятно. Значит, не исключается, что и Лизы нет в живых. Хотя, с другой стороны…

У меня в голове мелькнула мысль, которую можно было бы назвать первой версией.

— Вы говорите, она скончалась от ножевых ранений… Да, не очень-то похоже, чтобы здесь действовала женщина. Но в то же время версию причастности этой самой Лизы к преступлению исключать не следует. Более того, я считаю, что именно на этой версии нам пока и следует остановиться. Ведь с ней должна была встретиться Марина позавчера вечером. Что это за Лиза, вы можете рассказать подробнее?

Он пожал плечами.

— Лиза как Лиза. Ничего особенного. Старая знакомая моей жены, они познакомились с ней гораздо раньше, чем я узнал Марину. Да я ее видел всего пару раз. Худая такая, длинная, с большой грудью. Даже не знаю, где она живет.

Он снова замолчал на некоторое время, видимо, размышляя, а затем решительно произнес:

— А знаете, у меня на самом деле сложилось такое впечатление, что Марина и Лиза во время того телефонного разговора… Как бы сказать… Ссорились, что ли…

— А поточнее нельзя? — заинтересовавшись спросила я.

— Знаете, она говорила слегка приглушенно, но я сумел услышать обрывки фраз… Вряд ли сумею теперь вспомнить хотя бы одну из них, но общее впечатление сложилось такое, что они между собой не поладили.

Я вздохнула. Общее впечатление есть общее впечатление, однако все же и это кое-что значит. В общем, чуяло мое сердце, что пора приниматься за эту Лизу.

— Что ж, Павел, я, пожалуй, не буду больше вас задерживать. Надеюсь, как только у вас появится какая-то новая информация, вы сразу же введете меня в курс событий. Кстати, вам не сказали, кто ведет это дело?

— Сказали, — наморщив лоб, он некоторое время молчал, видимо, пытаясь вспомнить фамилию. — Капитан… Ногтев, кажется… Владимир Евгеньевич.

Я обреченно вздохнула и подняла глаза к небу. Есть ли Бог на свете? Последние слова моего клиента заставили меня в этом немного усомниться.

— А говорите, что у вас память на имена хорошая! Не Ногтев, а Ноготков, правильно?

За время моей частной практики капитан Ноготков вел уже третье дело, которое параллельно расследовала я. Личностью он был на редкость неприятной и занудной, а меня просто терпеть не мог и каждый раз старался обойти за версту, едва заметив. Я от этого, собственно, не очень страдала, так как антипатия наша была взаимной.

Что ж, вздохнула я, видимо, в этот раз на помощь со стороны работников отдела по расследованию убийств мне рассчитывать не придется. Ну и ладно, обойдусь своими силами.

Я проводила Гордеева до двери и решительно направилась к телефону для того, чтобы позвонить одному своему старому знакомому из городского отдела по расследованию уголовных преступлений, капитану Андрею Малышеву. Но вспомнила о том, что забыла позавтракать, поэтому с трубкой в руках направилась в кухню. Зажав аппарат между плечом и ухом, принялась нарезать хлеб для бутербродов.

Малышев оказался на месте и был, как всегда, безотказным. Через двадцать минут он уже сообщил мне адрес, соответствующий интересующему