Искатели удовольствий - Эрнест Маринин

Но мне не хотелось отпускать его на потребу дальнейшим зрелищам, поощрять это чревоугодие глаз и ушей, и я сказал:

– Послушайте, я у вас так много спрашивал, вы мне все подробно объяснили, я полностью представил себе и ваш быт, и духовную жизнь, даже уяснил смысл вашего существования. А теперь хочу ответить вам тем же. Вы позволите?

– Да-да, – моментально согласился он, – конечно! В беседе с вами я обнаружил, что слушать – это тоже любопытно, тоже удовольствие, особенно когда вы произносите свежие мысли.

– Ну спасибо, – сказал я и присел рядом с ним. – Я – учитель. Мы растем медленно, выращаторов у нас нет, поэтому приходится учиться у других людей. Вот мои школьники учатся у меня и других учителей. Я учу их математике – это искусство описывать мир с помощью чисел. Другие учат языку, то есть умению общаться с себе подобными, а также астрономии, физике, биологии – это науки о мире, в котором мы живем. Очень важная наука история: рассказ о том, как жили раньше, какие совершали ошибки, какие одерживали победы над своим несовершенством. Но главное – мы учим их быть людьми и стараемся, чтобы они стали лучшими людьми, чем мы сами. И когда удается их чему-то научить, мы получаем очень большое удовольствие – от того, что кто-то стал лучше, чем был, узнал больше, понял мир лучше, чем раньше…

Кмых слушал очень внимательно и, судя по внешнему виду, вдумчиво. Когда я замолчал, он спросил:

– А они получают от этого удовольствие?

Кривить душой не хотелось, и я ответил честно:

– Кто как. – Но потом подумал немного и вполне искренне добавил: – Но в конечном счете – да.

Кмых думал. Видно, это было непривычное напряжение, он морщился, гримасничал, наконец доформулировал и спросил – с большим недоверием и недоумением:

– Значит, вы им причиняете удовольствие и от этого получаете удовольствие сами?

– Да! – с глубокой убежденностью отозвался я.

– И это – большое удовольствие?

– Очень!

– И все большие люди учат маленьких людей и от этого получают удовольствие?

– Учат не все. У большинства другие занятия, но и они получают удовольствие, особенно когда сделают что-то такое, чего раньше не было или чего раньше никто не мог сделать, а от этого окружающим становится лучше.

– Значит, – сделал умозаключение Кмых, – и у вас смысл жизни – получать удовольствие?

Я глубоко задумался. В самом деле, в чем смысл жизни? Знаю ли это я или хоть кто-нибудь? Неужели в том, чтобы сохранять свой биологический вид? То есть, чтобы жить мне, а потом моим потомкам? Так просто и тупо? Уж тогда эти кмыхи имеют куда более высокое предназначение – живут в свое удовольствие, а потом умирают и смертью своей меняют этот мир: раздвигают границы Вселенной. Но зачем им тогда разум? Вполне можно быть бессмысленной травкой или скотинкой, жить, потреблять, а после луснуть с громом и молниями и чуток расширить Вселенную… Нет, если природа дает людям разум, то имеет в виду что-то серьезнее, чем польза от их смерти. Должна быть польза от нашей жизни… Но какая? Я не знал. И честно сказал Кмыху:

– Не знаю. Мы еще, наверное, не поняли, в чем смысл нашего существования. Но когда-нибудь поймем, потому что учимся и понемногу становимся умнее. Пока что мы научились понимать смысл жизни конкретного человека. Вот мой смысл жизни – делать других лучшими, чем они были раньше.

– Делаете ли вы кого-нибудь лучшим сейчас?

– Сейчас? – я усмехнулся. – Похоже, я пытаюсь сделать лучшим вас, уважаемый Кмых.

– Но разве мне надо стать лучше? Разве я нехорош?

– Ну, я слишком мало знаю вас, чтобы ответить на этот вопрос, но скажите: вот вы узнали, что можно получать удовольствие, доставляя его другим. Разве не расширился круг ваших представлений об удовольствии? Разве вы не стали богаче от этого?

Кмых добросовестно подумал и ответил:

– Я еще не знаю, как получать удовольствие, доставляя его другим. Но если научусь, то смогу значительно разнообразить свои удовольствия. Тогда я стану лучше?

– Не всегда человек становится лучше, научившись расширять круг своих удовольствий. Но если он делает это, радуя других, то, пожалуй, все-таки станет лучше.

– Я попробую. Это доставит вам удовольствие?

– Да! – с чувством отозвался я.

– Тогда я обязательно попробую. А пока вернусь к своему вопросу. Кого вы делаете лучшим сейчас? Я не в счет, я здесь проездом…

– Понятно, – кивнул я. – Вообще-то дети сейчас не учатся, я могу отдыхать. Но есть на свете такой человек Толя Журавлик – неплохой человек, но ему очень надо стать лучше. Понимаете, он не умеет решать задачи о бассейнах с двумя трубами. Наверное, вы этого тоже не умеете, и потому вам непонятно, о чем речь, но для вас это не обязательно, да и не в трубах дело. А дело в том, что Толя Журавлик очень застенчивый и нерешительный, он не верит в свои силы и боится что-то сделать неправильно, а потому не делает никак. Мне очень важно, чтобы он догадался сам, как решать задачи про бассейн, тогда появится уверенность в себе, он не будет бояться пробовать – и сможет научиться многому и многое сделать в жизни. Поэтому сегодня Толя Журавлик – цель и смысл моей жизни. И если я его научу, то это будет очень большое удовольствие…

– Вам хорошо, – совсем уж завистливо вздохнул Кмых. – У вас есть Журавлик. А мне где такого взять?

– А вы поищите – валяйте сейчас на родную планету, сядьте возле выращатора, подождите, пока оттуда выйдет маленький человек, и попробуйте рассказать ему про этот мир, про то, сколько в нем удовольствий, какие они все разные, и что самое большое удовольствие – то, которое доставляешь другому. Если постараетесь, то обязательно найдете своего Журавлика – там, у себя в небе…

Он был доверчив и впечатлителен, как ребенок, этот ершеухий Кмых, любитель удовольствий. Он с готовностью вскочил на ноги и торопливо проговорил:

– Простите, что покидаю вас, но спешу воспользоваться вашим советом. Мне очень хочется поскорее найти своего Журавлика!

Повернул вишенку-выключатор и исчез.

И мне пора было собираться. Толя, наверное, уже решил задачку про бассейн. Сегодня он обязательно должен разобраться, я его вычислил правильно, обязательно сообразит, небось, сидит сейчас во дворе, играет с дворянтерьером Митрохой, а когда я приду, заметит меня не сразу, наконец глянет снисходительно и бросит между прочим, что задачка была ерундовая, могу посмотреть, если интересно… Но если, черт возьми, он не решил, то я ему дам по шее, потому что это окажется моей педагогической ошибкой… Да нет, таких ошибок я уже не делаю…

Интересно, Кмых решил бы такую задачку? Сомневаюсь… Ну и пусть, обойдется без бассейнов и труб. А вот поймет ли, что не обойтись без других людей? Что сделать кого-то лучше и счастливее – это радость? Или окажется моей педагогической ошибкой, как сейчас он, вместе со всеми соплеменниками – ошибка эволюции?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});