Повелитель демонов из Каранды - Дэвид Эддингс

— На моем веку случались и более странные вещи, а к келльским прорицательницам я всегда относился с большим уважением.

— В Мринских рукописях о подобной встрече ничего не написано.

— Да, но в этом мире есть кое-что поважнее Мринских рукописей. Ты не должен забывать, что Цирадис действует по двояким предсказаниям, и если эти предсказания совпадают, значит, они правдивы. А кроме того, она, возможно, исходит и из предсказаний, известных лишь келльским прорицательницам. Хотя, на чем бы ни основывались ее планы, я совершенно уверен, что она просто не пустит нас в Место, которого больше нет, пока все пророчества не исполнятся.

— Не пустит нас? — удивился Шелк.

— Ты недооцениваешь Цирадис, Шелк, — предупредил Белгарат. — Вся власть, которой располагают далазийцы, сосредоточена у нее. А это значит, что она, возможно, в состоянии сделать то, о чем мы даже и мечтать не осмеливаемся. Впрочем, давайте вспомним, как все происходило на самом деле. Мы пустились в путь, на полгода отставая от Зандрамас, и нам предстояло длительное и утомительное путешествие через Хтол-Мургос, но нам все время что-то мешало.

— Можешь мне об этом не напоминать, — сардонически усмехнулся Шелк. — Не странно ли тогда, что, несмотря на все эти препятствия, мы все-таки добрались до восточной оконечности континента раньше, чем предполагали, и теперь Зандрамас лишь на несколько недель опережает нас? — Шелк, моргнув, сощурил глаза. — Есть над чем задуматься, правда?

Старик еще плотнее завернулся в плащ и огляделся. Снег по-прежнему падал белой стеной.

— Уйдемте с палубы, — предложил он. — Здесь и в самом деле довольно неуютно.

В глубине хаггского побережья отчетливо вырисовывались покрытые белыми шапками холмы. К самому берегу подступали соляные болота; росший на них коричневый тростник склонялся под тяжестью мокрого снега. Через болота к воде был проложен почерневший деревянный пирс, к которому безо всяких происшествий и пристал маллорейский корабль. С противоположного конца пирса вверх, в горы, устремилась дорога, обе ее колеи терялись где-то в глубоком снегу.

Когда путники сворачивали с пирса на дорогу, Сади-евнух вскинул голову и, коснувшись длинными пальцами бритого черепа, смущенно улыбнулся.

— Они на ощупь как крылья феи.

— Что-что? — не понял Шелк.

— Снежинки. Я раньше не видел снега — только один раз, когда был в северном королевстве, — а сегодня я в первый раз попал под снегопад. Красиво, правда?

Шелк с тоской посмотрел на него.

— При первой же возможности я куплю тебе сани, — сказал он.

— Прости, а что такое сани? — озадаченно спросил тот.

— Да так, Сади. Я просто хотел пошутить, — вздохнул Шелк.

На вершине первого холма вдоль дороги стояло с десяток покосившихся крестов. На каждом из них висел скелет. Белесые кости были едва прикрыты полуистлевшими обносками, на пустоглазых черепах слипшимся комом лежал снег.

— Любопытно, генерал Атеска, что они здесь делают? — тихо спросил Сади, указывая на это зловещее зрелище.

— Политика, достопочтенный, — сухо ответил Атеска. — Его императорское величество хочет отвратить мургов от их короля. Он надеется заставить их понять, что Ургит виноват во всех их неудачах.

Сади с сомнением покачал головой.

— Я не уверен в правильности этой политики. Жестокость редко вдохновляет на жертвы. Лично я всегда предпочитаю кнуту пряник.

— Мурги привыкли к твердой руке, — пожал плечами Атеска. — Иного обращения они не понимают.

— Почему вы их не снимете и не похороните? — спросил Дарник. Его лицо побледнело от гнева, а голос стал глухим.

Атеска многозначительно взглянул на него.

— Из экономии, почтеннейший, — ответил он. — Пустой крест — зрелище не слишком убедительное. Так что, если мы снимем мургов, нам придется заменить их новыми. Через некоторое время это может стать утомительным, да и люди для распятия рано или поздно переведутся. Эти скелеты великолепно доказывают нашу точку зрения и экономят время.

Гарион старался держаться рядом с Сенедрой, чтобы загородить собой страшный наглядный урок политики на обочине дороги и избавить ее от этого омерзительного зрелища. Она сидела верхом на лошади как бы в забытьи, с безучастным лицом, устремив вдаль невидящий взгляд. Он вопросительно взглянул на Полгару и, заметив, что та нахмурилась, осадил своего коня, чтобы ехать рядом с герцогиней.

— Что с ней такое? — напряженным шепотом спросил он.

— Точно не знаю, Гарион, — также шепотом ответила Полгара.

— Опять эта меланхолия? — Он почувствовал легкую тошноту и боль в животе.

— Не думаю. — Задумчиво прищурив глаза, она в рассеянности поправила капюшон, чтобы скрыть выбившийся из ее черной как смоль прически серебристый локон. — Я за ней понаблюдаю.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Не отходи от нее. И попытайся ее разговорить. Может быть, она скажет что-нибудь интересное для нас.

Однако все попытки Гариона вовлечь Сенедру в разговор успеха не возымели; она если и отвечала на его вопросы или замечания, то, как правило, невпопад.

Над разоренными войной хаггскими полями начали сгущаться сумерки. Генерал Атеска дал команду сделать привал, и его солдаты принялись ставить палатки рядом с почерневшей от огня каменной стеной — единственной сохранившейся в деревне после пожара.

— Завтра к вечеру мы должны прибыть в Рэк-Хаггу, — сказал он. — Вон та большая палатка в центре лагеря — для вас. Сейчас мои люди принесут вам еду. А теперь, с вашего позволения… — Слегка поклонившись, он повернул коня и поскакал отдавать команды.

Когда солдаты закончили ставить палатки, Гарион и его друзья подъехали к той, на которую им указал Атеска, и спешились.

Шелк оглядел разместившийся вокруг палатки караульный отряд.

— Пора бы ему наконец принять решение, — раздраженно сказал он.

— Не понимаю, о чем вы говорите, принц Хелдар, — обратилась к нему Бархотка. — Кто это должен принять решение?

— Атеска. Он, конечно, сама вежливость, но выставляет вокруг нас вооруженную охрану.

— Вероятно, охранники здесь для нашей же безопасности, Хелдар, — предположила она. — Ведь мы все-таки в зоне военных действий.

— Конечно, — хмыкнул он. — Коровы тоже летали бы, будь у них крылья.

— Бесподобное замечание, — восхищенно протянула она.

— Я буду очень признателен, если ты наконец прекратишь.

— Что прекращу? — В карих глазах метнулось наивное удивление.

— Ладно, хватит.

Ужин, приготовленный поварами Атески из солдатского пайка и поданный на жестяных тарелках, был неприхотлив, но сытен. Палатка отапливалась жаровнями с древесным углем, а свисавшие с потолка масляные лампы наполняли ее золотистым мерцанием. Обставлена она была по-военному — складными кроватями, столами и стульями, а стены и пол покрывали красные ковры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});