Утешение красотой. Как найти и сберечь прекрасное в своей жизни - Габриэль фон Арним

у меня возникает неприличное желание стать пантерой. Я хочу жадно вгрызаться в мир. И попросить ветер, когда он бушует за моим окном, передать мне немного своей ревущей мощи, с которой он рисует фантастические картины из облаков на сером небе.

Красота и воображение любят играть вместе. Они встречаются на улице, на разноцветных стенах домов, в заросших сорняками садах и могучих корнях деревьев; с ревом несутся по морю, журчат в ручьях, а в пору грандиозных закатов забираются в густо-красные борозды неба и соперничают друг с другом, хищные и уверенные каждый в своей победе. Вечернее небо, словно окрашенное кровью, взрывается потрясающей игрой красок, а на море словно танцует огненное пламя.

По словам Стендаля, красота – это всего лишь обещание счастья. Возможно, в этом и кроется один из ее секретов: зажигательные моменты, когда воображение расцветает, а горизонты расширяются, открывают пространство не только для приключений, предвкушения и риска, но и для того, чтобы остановиться и осознать свою мимолетную природу.

Испытав в день своего рождения это ностальгическое ощущение, но почти не чувствуя зависти, я позволила молодой женщине наслаждаться ее ярким безумием и вкусно позавтракала. Наслаждение едой – это тоже часть восприятия красоты. Процесс, который постоянно недооценивают. Латинское слово sapere, которое мы обычно переводим как «хотеть знать» или «обретать мудрость», также означает «пробовать на вкус». Таким образом, Homo sapiens – это еще и человек вкушающий. Я редко испытываю блаженство, подобное тому, когда вгрызаюсь в креветку, идеально обжаренную в чесноке и сбрызнутую несколькими каплями лимонного сока; когда съедаю порцию первых лисичек, обжаренных в масле на сковороде и политых сливками, смягчающими их терпкий вкус; или когда ложка за ложкой поглощаю сливочный шоколадный мусс, посыпанный очищенным карамелизированным миндалем.

В то утро я пила свой любимый чай, ела свежие булочки, легкий сливочный сыр, купленный на рынке, и варенье из зеленых помидоров, которое мне подарила подруга. На столе в этот почти зимний день стояли розы нежно-розового цвета, которые я купила сама себе накануне.

Затем настало время подарков. Я подарила себе куртку и шарф. Я была счастлива. Я поздравила себя с днем рождения, обняла себя, села завтракать. Сделала себе приятное. Я – себе. В полном одиночестве!

Какой безмятежный подвиг скромности! Иногда эта скромность кажется удивительно мудрой, но иногда это стена, о которую хочется биться, пока она с грохотом не рухнет. Снова и снова я чувствую, что хочу большего, чем может выдержать моя воля, – проживать все противоречия с удовольствием. «Я вообще-то скромная, – объясняла я недавно другу, – но мне хочется всего». Он сочувственно улыбнулся.

Я хочу попробовать жить с открытым сердцем. Принять то, что есть, со всем возможным мужеством и перестать постоянно гнаться за тем, что могло бы быть. Я хочу помнить то, что было, тем, каким оно было.

Улитка, жаждущая приключений

Она ждала, пока буря внутри нее утихнет. Когда буря утихла, на израненных местах она посадила подсолнухи.

Дебора Леви (р. 1959)

Мне уже много лет, я посадила свои подсолнухи. У меня это хорошо получается, когда я отодвигаю безумие мира на второй план. Путь к этому состоянию был долгим, я прошла через множество туманных полей и скользких осыпей. Но это было и остается моим путешествием. Путешествием из моего прошлого в мое настоящее. От ледяной твердости происхождения к бодрой старости. И я счастлива. Истощенная непрерывными поисками внутреннего покоя, я в то же время довольна тем, что оказалась там, где нахожусь сегодня – иногда черепаха, мечтающая быть пантерой, иногда банановая улитка, жаждущая приключений.

Мы все находимся в поиске возможностей, изучаем направления, по которым пойдем вперед. Когда Паула Модерзон-Беккер поняла, что ее новая картина получается такой, какой и должна быть, она написала: «Это неуклонное стремление к цели – самое прекрасное, что есть в жизни. Ничто другое не сравнится с ним».

В юности я была слишком зажата, чтобы плакать. Я не была текущей рекой – скорее я была похожа на закрывшийся в себе водоем. Теперь же я хочу нестись вперед, как истинная река, все быстрее и быстрее, чтобы в итоге стать той, с кем можно разделить красоту жизни так счастливо и честно, так бодро и дружелюбно, так пронзительно и желанно, как только возможно.

Иногда я чувствую, что внутри меня есть комнаты, которые все еще заперты, недоступны. Я не могу найти ни ключей, ни лома, чтобы открыть их, хотя точно знаю: я должна это сделать. Тогда я ищу люки, в которые можно спуститься, лестницы, по которым можно подняться, образы, которые меня раскроют, и слова, которые меня приободрят, чтобы после долгих блужданий и ошибочных шагов стать той, кем давно хотела: бодрой старушкой, которая в ответ на детскую заповедь «просто ничего не чувствуй» бросает свое гордое «ха» и впускает в сегодняшний день безмятежность.

Назад, к самой себе

Мой дорогой друг, я потратил несколько лет, собирая различные способы чувствовать. Это целая литература, которую я создал и пережил, она искренна, потому что прочувствована. Неискренними я называю те вещи, в которых нет ни малейшего намека, пусть даже в виде дуновения ветерка, на серьезность и тайну жизни.

Фернандо Пессоа (1888–1935)

Исследование чувств – это риск и, возможно, единственный шанс узнать мир и себя в нем. Мы снова и снова боимся серьезности чувств и пытаемся отмахнуться от всего, что стремится приблизиться к нам, как от пафоса душевных страданий – так мы дистанцируемся от предполагаемого эмоционального мусора. Но разве то, что трогает нас до глубины души, не ломает замок, отделяющий нас от внутренней свободы? Буддисты говорят о природе ума, о естественном состоянии, которое мы должны обрести, которого мы можем достичь внутри себя и в котором мы найдем все, что нам нужно, – любовь, сострадание, мудрость, безмятежность.

Вероятно, всю нашу жизнь мы идем к тому, чтобы стать теми, кем можем быть, получить то, что нам нужно, и то, что нужно миру от нас. Преодолевая собственное эго на пути к жизненной силе, копаясь в бесконечных слоях привычек и сопротивления, защиты и оправданий, извиваясь, изгибаясь и взывая к сути внутри нас, мы надеемся прийти туда, где может расцвести что-то новое.

Но с чего все началось? Кем мы были, когда начали быть?

Там, откуда я родом, люди жили по заповеди: просто ничего не чувствуй.

Ребенку, сидящему на табуретке в кабинете врача, наверное, лет восемь. Его прекрасная мать лежит на соседней койке. Ей вот-вот дадут маску с закисью азота для анестезии. Она боится. Возможно, у нее проблемы с зубами или варикозное расширение вен. Ребенок должен держать ее за руку, но не хочет. Ни при каких обстоятельствах он не хочет брать