Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И прежде был там рай земной,
А нынче этот рай
Своей заботливой рукой
Расчистил Николай.
Там люди заживо гниют —
Ходячие гробы,
Мужчины – сборище Иуд,
А женщины – рабы.
Что там найду я? Ханжество,
Поруганную честь,
Нахальной дряни торжество
И подленькую месть.
Нет, в этот вырубленный лес
Меня не заманят,
Где были дубы до небес,
А нынче пни торчат!
Вернуться? жить среди клевет,
Пустых и темных дел?..
Там места нет, там друга нет
Тому, кто раз прозрел!
Интересна в этом фрагменте строчка о «рабстве» женщин, которая противопоставлена решению Трубецкой разделить ссылку с мужем, преподнесенному как политическая позиция не только ее мужа, но и ее самой. В этом смысле, выстраивая повествование вокруг образов княгинь, Некрасов обращается к остро поставленному в 1860–1870-е женскому вопросу.
Кризис дворянского государства в 1859–1861 годы позволил выйти на политическую арену другой части общества – разночинцам. Однако, если к изменению социально приемлемого поведения мужчин общество относилось хоть с каким-то пониманием, то в отношении женщин все оказывалось куда сложнее: их положение было исключительно зависимо от мужчин семьи. В этот же период огромное количество разорившихся дворянок оказываются перед вопросами элементарного выживания, так как традиционная модель решения экономических проблем – замужество – перестает срабатывать: молодые люди из дворянского сословия предпочитали повременить с женитьбой и занимались вопросами собственного социального положения, а брак с представителями других сословий все еще считался мезальянсом и порицался в обществе.
Женщина-врач в Российской империи, выпускница Женских медицинских курсов в Санкт-Петербурге Е. С. Некрасова (1847–1905) называла экономические причины главными в стремлении русских женщин взять собственную судьбу в свои руки:
«Экономические условия русской жизни и общественнный переворот, совершившийся 19 февраля 1861 г., вызвали и женщину на борьбу за существование, потребовали и от нее непременного участия в труде. Вынужденная силой необходимости, а не модой – как казалось тогда многим, – она заявила свою готовность к приобретению одинаковых с мужчиной прав на знание и труд, заявила потребность высшего образования»[4].
Именно такие женщины, как у Некрасова (дворянки в тяжелом экономическом положении, разделявшие либеральные настроения общества), начали формировать социальную базу будущего женского движения в России, а также бороться за возможность трудиться вне «домашнего очага». Об одной из таких женщин – Н. П. Сусловой – пишет в «Воспоминаниях» Авдотья Панаева:
«Она резко отличалась от других тогдашних барышень, которые тоже посещали лекции в университете и в медицинской академии. В ее манерах и разговоре не было кичливого хвастовства своими занятиями и того смешного презрения, с каким относились они к другим женщинам, не посещающим лекций. Видно было по энергичному и умному выражению лица молодой Сусловой, что она не из пустого тщеславия прослыть современной передовой барышней занялась медициной, а с разумной целью, и серьезно относилась к своим занятиям, что и доказала впоследствии на деле. Когда в Петербурге доступ женщинам на лекции в медицинскую академию был запрещен, Суслова уехала в Цюрих слушать лекции. В 1868 году она первая из русских женщин (и чуть ли не из первых европейских женщин) получила диплом доктора медицины и вернулась в Петербург держать экзамен в медико-хирургической академии».
Примеры политически активных женщин, вопросы о женском образовании, о преобразованиях в семейной жизни повлияли и на литературную репрезентацию женщин-дворянок, отражение чего мы можем видеть в характерах Волконской и Трубецкой, которые, хотя и через фигуру мужа, включаются в контекст политической борьбы и стремятся осознать и отрефлексировать ситуацию в стране, сделать собственный выбор, идущий вразрез с авторитетами (например, с царским поведением (Трубецкая) или с волеизъявлением отца (Волконская)). Не случайно в поэме так важен мотив размышления, рефлексии – и губернатор говорит Тургеневой «подумать», и отец призывает Волконскую подумать о том, зачем она едет за мужем, что ее ждет, каковы будут результаты ее действий. В этом осмыслении собственной судьбы проявляется зачаток субъектности и ответственности женщины за саму себя, за принятое ей решение:
Я думать училась: отец приказал
Подумать… нелегкое дело!
Давно ли он думал за нас – и решал,
И жизнь наша мирно летела?
Училась я много; на трех языках
Читала. Заметна была я
В парадных гостиных, на светских балах,
Искусно танцуя, играя;
Могла говорить я почти обо всем,
Я музыку знала, я пела,
Я даже отлично скакала верхом,
Но думать совсем не умела.
Поэтика Некрасова: реформация поэтического языка
Как было продемонстрировано, поэмы Некрасова существовали не в вакууме, а оказывались вплетены в сложный социально-политический контекст конца 1850-х – начала 1870-х гг. Тем не менее, говоря лишь о политической значимости текстов Некрасова мы упускаем из виду тот факт, что его творчество оказало значительное влияние на дальнейшее развитие русскоязычной поэзии. Современники Некрасова считали его стихи слабыми именно с точки зрения их формы: они, вероятно, не могли представить, какой интерес будет проявлен к его лирике на рубеже веков – Некрасова любили Валерий Брюсов и Александр Блок, его изучением занимался Корней Чуковский. Но что же зацепило модернистов в текстах Некрасова, которые, например, Тургенев называл «жеванным папье-маше с подливкой из острой водки»?
Поэтический метод Некрасова выражается главным образом в создании «понятной» поэзии, в явном понижении поэтического как такового, в поиске простоты поэтического и поэтизации простоты. Во многом это было связано с основным предметом некрасовской поэзии, который оказался совсем не романтическим, а скорее дворовым, бытовым. Другой причиной подобного «снижения» («снижение» здесь лишено негативного подтекста) было стремление Некрасова расширить аудиторию собственных текстов, сделать их не только актуальными времени, но и доступными широкому кругу читателей.
Тем не менее подобная «простота» не означает изолированности Некрасова от предшественников. Наоборот, его первый сборник наполнен «возвышенными» и «высокопарными» метафорами, которые представлялись на момент выхода (речь идет о сборнике «Мечты и звуки» 1840 года) застывшими клише. Позднее Некрасов вполне осознанно отходит от подобного видения поэтического и ищет, как пишет Эйхенбаум, «новые приемы, новые методы и в области стиха и в области жанра»[5]. Не случайно в период сороковых Некрасов обращается к жанру пародии, фельетона и водевиля – это оказывается логичным способом пересмотреть уходящую, преимущественно романтическую поэтику. Как отмечал Тынянов, «сущность его пародий
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Гражданин Поэт. 31 номер художественной самодеятельности - Дмитрий Быков - Поэзия
- Легенда о счастье. Стихи и проза русских художников - Павел Федотов - Поэзия
- Том 7. Художественная проза 1840-1855 - Николай Некрасов - Русская классическая проза
- Мой удивительный февраль. Том 4. Гражданином быть обязан - Сергей Гуреев - Поэзия
- Стихотворения и поэмы - Михаил Луконин - Поэзия
- Гражданин Поэт. Наши – всё - Дмитрий Быков - Поэзия
- Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы - Арсений Несмелов - Поэзия
- Борьба за преобладание (1820–1840) - Николай Лесков - Русская классическая проза
- Стихотворения - Илья Эренбург - Поэзия