Зимняя весна. первая книга о любви: наивная - Гульназ Резванова

Словно угадав, о чем она думает, Катя спросила, есть ли у нее бойфренд.

– Да, – коротко ответила Моник.

– А я все не могу определиться со своей второй половинкой, – мечтательно произнесла Катя, не дожидаясь ответного вопроса. – Вокруг меня столько симпатичных парней, но ничего конкретного не предлагают, – вздохнула она.

В этот момент внимание Моник привлекли контуры города, выныривающие из темноты, и она прильнула к окну.

– Сейчас мы будем проезжать два объекта, построенных к универсиаде. Ты увидишь их справа – это теннисный корт и бассейн, – Катя махнула рукой в сторону возвышающихся на пустыре спортивных комплексов. – За ними – деревня Универсиады, сейчас пока дома отдали под общежития студентам.

Моник едва разглядела ряд зданий и светящуюся разными цветами вывеску в форме тюльпана. Теперь они проезжали мимо серо-бежевых жилых многоэтажек, обвешенных вывесками на разный лад, открытых автобусных остановок с несуразного вида магазинчиками, людей, прятавших лица от снега, и стайки псов с обвисшими клочьями шерсти.

– Это спальный район? – озвучила вслух свое предположение Моник.

На эти слова Катя немного смутилась, но потом улыбнулась и согласилась с ней:

– Можно и так сказать. Мы скоро будем дома.

От ярко-желтой вывески «Макдональдс» повеяло теплом. Если здесь обосновался «Макндональдс», значит, не так все уныло, как ей начало казаться. Она окинула взглядом огромные опоры, по всей видимости, для строящейся дорожной развязки. На перекрестке они повернули направо, пересекая неровности дороги, из-за чего машину раскачало так, словно они попали в легкий шторм на воде. Потом на пути снова были какие-то ямы, и машина отозвалась постукиванием в районе багажника. Катя извиняющее улыбнулась:

– Мы все надеемся, что к Универсиаде город превратится в конфетку – с ровными широкими дорогами, ухоженными скверами, отремонтированными зданиями. Поэтому терпеливо сносим это грандиозную повсеместную стройку, – снова придав своему тону торжественности, сказала Катя.

Через некоторое время они завернули во дворы многоэтажного дома и остановились у подъезда. Вся увиденная Моник архитектура, включая подъезд дома, в который они направились, приводила ее в легкое удивление. Она, правда, видела очень похожие здания в восточном Берлине, когда ездила навещать своих родственников. Да и в других городах Европы приходилось оказываться в жилых кварталах. Однако, ей, прожившей всю жизнь в окружении средневековой архитектуры, было нелегко принять облик этого города. Поразило ее, как на фоне безликих зданий то тут, то там выпячивались элементы модерна в оформлении магазинов и офисов и в виде отдельных построек. Словно на черно-белой фотографии нарисованы маркером цветные пятна. Единственным и действительно захватывающим дух украшением всей представшей перед ее глазами картиной был пушистый, искрящийся под светом фонарей снег.

Вся компания прохрустела по снегу до подъезда, и Моник с облегчением вздохнула, предвкушая теплое жилище и ночь, чтобы привести в порядок мысли. Вернее, она, конечно же, рассчитывала поскорее уснуть, но надеялась, что в это время ее мозг будет приводить мысли в порядок. А назавтра все начнет складываться легко и гладко.

3

На пороге квартиры их встретила мама Кати – маленькая стройная женщина с короткими кудрявыми волосами, большими круглыми глазами и такой же, как у Кати, сияющей улыбкой. Она на очень красивом и официально-правильном английском поприветствовала Моник, представилась Еленой, приняла ее пальто, шапку. Прихожая переходила в небольшой холл, из которого в разные стороны расходились двери в гостиную, кухню, туалетную комнату и коридор. Владислав скрылся в коридоре с сумками Моник, по всей видимости, там находилась ее комната.

Елена поманила Моник за собой, и они оказались на пороге небольшой комнаты.

– Это комната Кати и твоя, – кивнула головой Елена в сторону комнаты. Моник быстрым взглядом окинула комнатку, которая при ее малых размерах удивительным образом была обставлена всем необходимым – кровать, полки с книгами и шкаф для одежды с зеркальными дверьми, компьютерный стол и даже цветы на подоконнике. Нежно-сиреневые обои с белыми полосами смотрелись мило в сочетании с разными побрякушкам, статуэтками, аксессуарами для волос, разложенными на настенных полках над кроватью. В углу за компьютерным столом она разглядела гриф гитары, выглядывающий из-за приспущенных штор.

– Катя на время твоего пребывания будет спать в гостиной, – продолжала Елена. – Поэтому комната полностью в твоем распоряжении.

Они прошли в гостиную, Моник с удовольствием уселась в мягкое кресло и поняла, что она находится в крайней степени усталости. Ее невероятно привлекла мама Кати. Она не могла оторвать от нее взгляд, пока та грациозно перемещалась по комнате, сервируя стол для ужина. Елена отправила Катю с каким-то поручением в другую комнату, чему Моник была очень рада. От постоянно сыплющихся от Кати вопросов и прочей информации у нее начинала пухнуть голова. Елена с улыбкой на лице тихим голосом рассказывала о семье, о том, как они живут и чем занимаются. При этом очень тактично ни о чем не спрашивала Моник, а просто время от времени делала паузы, давая ей возможность в случае ее желания вставить реплику. Такого желания у Моник не возникало, поэтому Елена продолжала рассказывать дальше.

Моник узнала, что Елена работает воспитателем в частном детском саду, а до этого преподавала английский язык в институте. Отчасти благодаря этому Катя хорошо владеет английским языком и поэтому смогла принять участие в международной программе обмена. Ее муж Владислав работает в страховой компании, иностранным языком не владеет, поэтому Моник, скорее всего, общаться с ним напрямую не придется. Они оба – Елена и Владислав, большую часть времени проводят на работе, так как дети уже взрослые и самостоятельные. Поэтому Моник, наверняка, будет достаточно комфортно находится в их семье и спокойно посветить себя написанию работы.

Моник оглядела гостиную. Светлая, просторная комната со свежими обоями в оранжево-коричневых тонах и желтовато-коричневыми шторами до пола была оформлена в смешанном стиле. Из обстановки в комнате был очень старомодный гарнитур с потускневшими золоченными вставками и ручками, хорошо сохранивший блестящее лаковое покрытие. «Ему вполне нашлось бы место в антикварном магазине, – подумала Моник, – или хотя бы в каком-нибудь старинном здании». Он очень плохо гармонировал с угловым диваном, сотворенным в духе минимализма. Два кресла, очевидно, были куплены в комплекте с предшествующим диваном – они были массивны, с широкими подлокотниками и высокой спинкой. Кресло, на котором сидела Моник, было в меру продавлено, из-за чего она приятно погрузилась в мягкую, но еще упругую ткань. На стене между двумя секциями гарнитура висела ЖК-панель телевизора, в ширину не меньше 40 дюймов по диагонали, зачем-то обрамленная в стертый позолоченный багет. Телевизор висел напротив дивана, а сидящим в кресле необходимо было поворачивать голову налево. На полу лежал красный теплый ковер с восточным орнаментом. Под стать дивану был разложен простой стол – четыре ножки и столешница, покрытая скатертью. За стеклянными дверцами гарнитура была видна красиво расставленная посуда – чайные приборы, большие тарелки и блюда, фужеры и бокалы.

– Если тебе нужна ванная комната, я могу тебя проводить. Сейчас будем ужинать. Проголодалась? – мама Кати встала у дверей, чтобы проводить ее в ванную. Они прошли через холл, мимо кухни, из которой выглянула Катя, держа в руках поднос с пирожными и направляясь в гостиную. Ванная комната оказалась совмещенной с туалетом, при этом состояла из двух комнаток. В первой располагался туалет с умывальником, а дальше сама ванная комната. Моник проявила любопытство и заглянула и туда. Она решила умыть лицо. Взглянув на себя в зеркало, она еще раз отметила про себя, как выгодно оттеняла ее бледноватая кожа черные глаза и алые губы.

Когда Моник вернулась в гостиную, Катя и ее мама стояли у стола, а Владислав сидел на том кресле, которое до этого облюбовала Моник.

– Прошу к столу, – озарив свои слова улыбкой, произнесла Елена, указав рукой на место на диване, приготовленное для Моник.

Глаза Моник сканировали необычно помпезную сервировку стола, рецепторы передавали в мозг информацию о вкусе блюд, вибрации воздуха складывались в вежливый разговор. От переизбытка новой информации за сегодняшний день Моник уже не могла оценивать происходящее на предмет нравится или не нравится. Она просто продолжала впитывать все новые и новые факты, детали, обстановку, словно робот, откладывала в ящичек всю информацию, рассчитывая переработать ее и разложить «по полочкам» позже.