Месье - Жан-Филипп Туссен

Месье не умел отказывать.

Мир минералов, в частности кристаллов, привлекает не только некоторых специалистов, но и все более и более широкую публику. Всякая твердая порода, включая сыпучие, состоит на самом деле из кристаллов, редко видимых невооруженным глазом, и не случайно до начала двадцатого века об их строении мало что было известно. С открытием рентгеновских лучей и опытами фон Лауэ, направлявшего эти лучи на кристаллы и фотографировавшего их отклонение, родилась новая ветвь науки: кристаллография.

Итак, все выходные (в будни Месье работал) Кальц диктовал ему свое исследование. Расхаживая по комнате с папкой в руках или устроившись с удобствами на постели Месье, разложив перед собой бумаги, приподняв очки, серьезный и сосредоточенный, он планомерно воплощал свой замысел. Месье сидел за письменным столом и печатал, время от времени приподнимая голову, чтобы получить необходимые разъяснения. В первые дни Кальц, путавшийся от возбуждения в собственных записях, злился, когда Месье уж слишком часто, как ему казалось, перебивал его вопросами, минералог даже позволил себе поиронизировать, что Месье, дескать, печатает двумя пальцами, но тот быстро и, так скажем, сухо поставил соседа на место — с тех пор Кальц старался диктовать медленнее.

Берилл, mit zwei[2] «л», минерал, содержащий алюминий и бериллий, представляет собой гексагональный кристалл, тогда как топаз, являющийся, как мы уже говорили, силикатом алюминия и фтора, кристаллизуется в ромбической системе. Гранаты, сложные силикаты алюминия и кальция, магния, железа, марганца или хрома, используются в ювелирной промышленности ввиду их кубической сингонии.

Месье не выдержал и обратился к мадам Дюбуа-Лакур.

Услышав, в чем дело (Месье звонил с улицы из автомата, поскольку в комнате у него сидел Кальц), Дюбуа-Лакур поначалу сказала, что надо было ему отказаться сразу, и посоветовала просто объяснить соседу, что он не может проводить с ним все выходные. Но Месье только обреченно повторял, что ситуация, по его мнению, сделалась совершенно безвыходной. В конце концов она рассердилась и напоследок буркнула раздраженно, что лучше бы ему решать свои проблемы самому.

Нет, не лучше. Положение было пиковое.

Редко встречающееся самородное золото, с незапамятных времен привлекавшее людей великолепными оттенками цвета, кристаллизуется в кубической сингонии. Традиционно считающееся самым ценным из минералов, золото является идеальным металлом, его символика неисчерпаема: у брахманов оно почитается символом знания, у ацтеков — новой оболочкой Земли. Догоны же предпочитают объяснение более духовного свойства, считая золото экстрактом красной меди, символа очистительного огня и вдохновения, о чем свидетельствует слово «sanuya», которое можно перевести на немецкий как «Reinheit», т. е. чистота, и которое происходит от слова «sanu», что означает золото: ZAHB.

Месье счел, что разумнее всего переехать.

Дюбуа-Лакур вызвалась отвезти его посмотреть новую квартиру, которую сама же ему и нашла; а если точнее — то комнату в квартире у ее знакомых. В шесть часов они вместе ушли с работы и спустились в подземный гараж, где между двух бетонных колонн был втиснут ее автомобильчик. Симона запустила на заднее сиденье двух своих собачонок, объясняя попутно, что рассчитывает войти в состав делегации, которую их компания направляет в Японию, потом села сама и перегнулась вправо открыть дверцу Месье. Тот подобрал полы пальто, низко наклонил голову и, скрючившись, полез в машину вперед ногами, вернее ногой. Дюбуа-Лакур тронулась тотчас, Месье еще не успел пристегнуть ремень безопасности, как они уже выкатили на свежий воздух.

Нескоро, очень нескоро они въехали в узкую улочку одного из отдаленных районов. Дюбуа-Лакур притормозила и остановилась перед старинным домом с палисадником, обнесенным оградой. Здесь она его и высадила, снабдив необходимыми указаниями, поскольку и так уже потеряла кучу времени в пробках и идти с ним в квартиру не могла. Месье остался стоять на тротуаре, глядя вслед удаляющейся машине. Когда та скрылась, он пошел дальше по улице. Она была тихой, пустынной. Он прогулялся по кварталу, завернул в кафе, выпил пива, купил сигарет. Потом вернулся назад и снова оказался перед домом.

Как быть?

Аккуратный, тусклый, свежевыкрашенный фасад. На третьем этаже, куда ему предстояло подняться, все окна были наглухо закрыты, причем два из них забраны железными ставнями. В сумрачном вестибюле Месье разыскал выключатель, потоптался у почтовых ящиков, рассеянно читая фамилии жильцов, потом неуверенно ступил на лестницу. Широкие ступени покрывал ковер, крепившийся тонкими позолоченными стержнями. Дойдя до второго этажа, Месье остановился в нерешительности и, подарив себе последнюю отсрочку, спустился вниз, дабы воспользоваться лифтом.

Массивная, темного дерева дверь квартиры на третьем этаже имела две створки с серебряным молоточком на каждой. Месье легонько постучал и, не услышав ни звука в ответ, собрался было уйти, но тут у него за спиной открылась другая дверь. Поспешно обернувшись, он принялся объяснять, что хотел бы видеть кого-нибудь из Леганов. Я — Леган, сказал человек в дверях и, впустив Месье в большую темную прихожую, молча посмотрел ему в лицо, после чего пригласил следовать за ним. Они прошли чередой коридоров, затем наискосок через столовую, где вкушала ужин — приятного аппетита, мадам! — престарелая особа, и некоторое время спустя добрались до кабинета, помещавшегося в самом дальнем конце квартиры. Устроившись за небольшим секретером, Леган стал задавать Месье вопросы, поинтересовался возрастом: двадцать девять.

Коротенько перебрав общих знакомых, сводившихся, в сущности, к одной Дюбуа-Лакур (с Симоной я сто лет знаком), Леган объяснил, что если и решился сдать комнату студенту, то, разумеется, не из-за каких-то там тысячи двухсот франков, которые он за нее просит. Полагаю, вы все еще студент? И, предупреждая ответ, Леган заверил Месье, что ни на чем не настаивает. Просто они с женой подумали, что жилец мог бы раз или, скажем, два в неделю консультировать их сына, помогать ему делать уроки. Видите ли, сказал он, задумчиво поигрывая ножом для разрезания бумаги, у нашего Людовика очень широкий круг интересов для мальчика пятнадцати лет. Он и киноман, и эллинист. Но в школе, как бы это сказать, ему трудно приспособиться к слишком жесткой системе, граничащей с принуждением. Второгодник он, заключил Леган и поднялся, чтобы показать Месье отведенную ему комнату.

В комнате царил запах воска и засохшей спермы. Шторы были задвинуты. Темного дерева паркет в полумраке казался черным. Это комната моей матери, пояснил Леган вполголоса. Понятно, прошептал Месье. У стены стояла какая-то старинная штука с зеркалом и тазом, вероятно умывальник. Над кроватью висело распятие и покоились в резных рамках побуревшие от времени фотографии. Леган зажег ночник, открыл шкаф и показал Месье полки, чистенькие, накрытые бумагой в цветочек, прикрепленной кнопками. Некоторое время они смотрели внутрь шкафа, одобрительно кивая, затем закрыли каждый по створке и вышли вон. Ну вот, сказал Леган, если хотите, можете въезжать уже на этой неделе.

Нет.

Месье сказал «нет». Леган взглянул на него без неприязни, заверил, что прекрасно его понимает, в любом случае, прибавил он, время подумать еще есть. Он любезно закрыл дверь и отправился провожать Месье. Они медленно двинулись друг за другом по петляющему коридору, снова прошли через столовую, и все еще ужинавшая старушка с умилением посмотрела им вслед.

Итак, встречаемые в природе кристаллы не всегда идеальны, они имеют дефекты, такие как дислокация, т. е. нарушение порядка упаковки слоев, выявляемые посредством дифракции рентгеновских лучей методом топографии на отдельных участках или же путем анализа изменений интенсивности отражения лучей кристаллом в целом. В эту минуту в дверь позвонили. Кальц в изумлении прервал диктовку и с листочком в руке и легкой досадой на лице повернулся к Месье, вопрошая взглядом, не ждет ли тот кого. Нет, нет. Пойду посмотрю, сказал Кальц и, опережая хозяина, шмыгнул к выходу: наверное, это мадам Понс-Романов, бросил он через плечо и прибавил, что позволил себе попросить ее по возможности заглянуть вечерком.

Когда Кальц провел ее в квартиру, мадам Понс-Романов, если, конечно, это была она, — застенчивая на первый взгляд блондинка в светлом меховом жакете, изящном и вполне к лицу, — осталась стоять в замешательстве посреди комнаты. Кальц пригласил ее располагаться в шезлонге. Она села с опаской, сумочку положила на колени и одарила Месье смущенной улыбкой. Кальц не обращал на нее внимания, он сортировал разложенные на постели бумажки, проглядывал карточки. Через минуту я буду в вашем распоряжении, сказал он, вот только сейчас закончу. Одну за другой он открыл несколько папок, но безрезультатно, пояснил, что не может найти исключительно важный документ, и отправился искать его к себе в квартиру, оставив Месье наедине с мадам Понс-Романов.