Пиастры, ром и черная метка! (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

И вот, получается, двадцать пять лет Ганс верой и правдой служил Валлентштейну-старшему, а Валлентштейн-младший всего за пару месяцев его практически погубил. Максиму было все равно — он ничего по этому поводу не испытывал, а вот остаточные эмоции Хьюго говорили о том, что ему слегка стыдно.

— Как думаешь, Ганс, есть у нас шанс сбежать?

Слуга пожал широкими плечами.

— Когда будут от цепи отцеплять — можно попробовать. Но это случится, когда мы будем уже на одном из их островов. А тогда бежать смысла нет — нас там сдаст первая собака. Нужно выждать более удобный момент!

В целом, Макс был с ним согласен, вот только опасался, что удобного момента не представится вовсе. Ведь пираты — не дураки, рабов они сторожить умеют — ведь это живые деньги. И не важно, черные рабы, красные или белые — лишь бы крепкие, да послушные. А послушанию быстро учат на плантациях, самых же непонятливых попросту запорют плетьми до смерти.

Матросы-испанцы пребывали в полном унынии. Они не понаслышке знали, что их ждет в будущем, и не питали ни малейших надежд на благоприятный исход событий. Флибустьеры южных морей были преимущественно англичанами, французами или голландцами, и с испанцами у них были давние счеты. А тут такое счастье — жирный торговец без охраны — повезло! На боевой дух матросов у Макса надежды было мало, но других соратников по несчастью не имелось.

С верхней палубы сквозь решетку, прикрывавшую трюм, доносились пьяные голоса — пираты праздновали богатую добычу. Будь это военный корабль, ни о какой пьянке и речи идти бы не могло, но здесь царили свои правила, и капитан, как видно, поощрял подобные возлияния.

Интересно, подумал Макс, сколько человек сейчас на борту, не считая пленников? Скажем, максимальный экипаж корабля подобного размера должен был составлять не больше сотни человек — остальным просто негде было бы поместиться, но вряд ли здесь наберется такое количество. Во время боя он видел от силы несколько десятков пиратов, к тому же часть из них была убита при абордаже. Даже если допустить, что их тут всего сорок-пятьдесят, дает ли это шанс? Освободить пленников, вооружить их чем-то, убедить рискнуть и напасть на гуляющих наверху пиратов? Нет, не захотят, побоятся.

Прав Ганс, надо выжидать удобный момент, иначе убьют. А что произойдет после очередной смерти, Макс не знал. Возможно в этот раз он погибнет окончательно, а даже если опять очнется — вновь вернуться в исходную точку, пережить момент абордажа и последующие за ним события он не хотел.

Ганс, с интересом наблюдавший за сменой выражений лица фон Валлентштейна, одобрительно кивнул, когда понял, что Максим в итоге пришел ровно к тем же выводам.

— Пока с нас не снимут кандалы, нечего и пытаться, — сообщил он свою мысль. — Сражаться не получится, в воду прыгнем — утонем. А там, глядишь, фортуна и улыбнется…

Согласившись мысленно с этими размышлениями, Макс сел на доски, прислонившись к переборке, и задремал. Нужно отдохнуть и набраться сил — они скоро понадобятся.

Но долго спать ему не дали.

Гул голосов на верхней палубе и в кубрике все нарастал, кто-то уже орал пьяные песни. Веселье только разгоралось.

По лестнице в трюм спустились трое. Ганс тут же толкнул Максима в бок, заставляя пробудиться.

Выглядели они весьма колоритно: мешковатые короткие штаны до колен, цветные атласные жилеты на голый торс — причем, каждый жилет был разного цвета. На головах двое носили круглые вязаные шапочки, а третий повязал голову платком, из-под которого свисали слипшиеся патлы. К широким в две ладони поясам на петлях были пристегнуты рыбацкие кривые ножи. Видно было, что костюмы у всех сборные, составленные из награбленного — слишком уж пестро и разномастно они выглядели. Отсюда, видно, и пошло выражение «мотли крю» — пестрая команда.

Пришедшие пираты были пьяны в хлам. Выглядели они при этом страшно: лица злые, взгляды бешенные. У одного из них к поясу была прицеплена увесистая связка с ключами.

— Том, погляди-ка на этих испанских собак! — заплетающимся языком провозгласил длинный, как палка, моряк с отсутствующим левым ухом. Говорил он по-английски, а в руках держал бутыль с мутной жидкостью. — Это же не мужчины, Том! Это трусливые бабы! Что скажешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ненавижу испанцев! — согласился второй, которого назвали Томом, и сплюнул густой желтой слюной прямо под ноги. Он был среднего роста, но широкий, как стол, с длинными, словно у орангутанга руками.

Третий пират, владелец связки ключей, молчал, но поглядывал на пленников таким тяжелым взглядом, что раньше Максим бы поежился и постарался бы втянуть голову в плечи, но теперь характер Хьюго не разрешил ему этого сделать. Наоборот, он сел свободнее, насколько это было возможно.

Но пришедшие пока не обращали на него внимания — слишком далеко от лестницы он находился. У них нашлись жертвы под рукой.

— А что ты скажешь, Джек, если мы прирежем парочку? — полюбопытствовал Том, вытаскивая нож.

— Скажу, Том, что нашему капитану это не понравится, — возразил худой. — Он планирует выручить за этих баб хорошие деньги.

Испанские матросы, к счастью для них, не понимали английский, но перевод особо и не требовался, намерения пиратов были ясны.

Том ненадолго задумался, механически подравнивая ногти на левой руке ножом.

— Тогда предлагаю их слегка попортить, — придумал он, наконец. — Уж на это-то наш капитан ничего не сможет возразить?

— Думаю, на это он не возразит, мы в своем праве, главное — не калечить, чтобы потом работать могли! — подтвердил Джек, а третий пират лишь согласно кивнул. — И как же мы их попортим?

— А ты не знаешь, как портят баб? — ухмыльнулся Том.

Вероятно, Хьюго фон Валлентштейн не понял бы, к чему все идет, но Максим, выросший при тотальном доминировании меньшинств над большинством, сразу смекнул, в чем дело. Пираты попросту собрались использовать испанцев вместо женщин. А может, что тоже весьма вероятно, при их образе жизни им и женщины-то были не особо нужны.

Сука, чертовы содомиты! Не успев попасть в прошлое, тут же нарваться на заднеприводных — такого поворота событий Макс точно не ожидал. Нет, конечно, он понимал, что пираты — убийцы и грабители, жуткие головорезы, которые ни во что не ставят человеческую жизнь… но как-то совершенно не подумал о том, что экипаж корабля состоит исключительно из мужчин, которые подолгу не видят женщин, и что среди них запросто могут процветать разного рода перверсии — все же это не военный корабль, где есть устав и наказание за мужеложство.

Ладно, если бы в экипаже лишь один оказался бы гомосеком… но сразу трое! Уж не поэтому ли они и держались столь тесной компанией? Или это как в тюрьме: если ты, а не тебя, то, вроде как и не считается, а даже наоборот, поощряется. Максим лично никогда не понимал подобных правил и искренне удивлялся некоторым женщинам, которые гордились своими отсидевшими мужьями и даже пугали ими, говоря, мол, да он таких, как ты, на зоне десятками имел!.. Вот уж, что называется, странный повод для городости… но кто чем богат…

Пираты, между тем, неспешно оглядывали пленников, тех, кто был прикован ближе к лестнице — дальше идти пиратам было лень, поэтому до Максима с Гансом проверка не добралась. Матросы отводили глаза в сторону, еще не догадываясь, какая участь ожидает одного или нескольких из них. Но первичный осмотр потенциальных жертв мужеложцев не удовлетворил. Кажется, ни один из них не соответствовал их критериям отбора.

Именно в этот момент раненый помощник капитана вновь застонал и открыл глаза, так не вовремя вынырнув из долгого забытья.

— Смотри-ка, Том, какая у нас тут милашка проснулась! — длинный Джек плотоядно ухмыльнулся и непроизвольно облизал губы.

— Крошка просто почувствовала, что рядом настоящие мужчины! — подхватил мысль Том, а третий безымянный пират лишь глухо рассмеялся, он вообще был молчуном.

— Давай-ка отстегнем его от прочих! — решительно приказал Джек, и безымянный пират тут же загремел ключами на поясе, выискивая нужный.