Неро Корлеоне - Эльке Хайденрайх

Да, так вот они и лежали, прижавшись друг к другу и громко мурлыкая. Изольда убирала со стола, стараясь при этом не шуметь. Роберт с газетой в руках сел в кресло напротив новых членов семьи. Он делал вид, что с увлечением читает, но такого, как дон Неро Корлеоне, не обманешь.

«Да, — размышлял Неро, засыпая, — я точно знаю, о чем ты думаешь! Ты думаешь: они действительно забавные, не оставить ли их у себя?»

А прежде чем оба они уснули, блаженствуя и тесно прижавшись друг к другу, сказал Розе:

— Я считаю, у нас есть новый дом.

Роберт и Изольда прожили в своем итальянском домике почти три недели, и все это время Неро и Роза не отходили от них. На первых порах вечерами их выставляли за дверь, чтобы они бежали на свой двор. Они так и делали, ели там внизу «крестьянскую жратву», как презрительно говорил Неро, а потом уютно располагались в сене вместе с другими кошками. Однако Неро всегда следил, чтобы они оба вовремя, пока Роберт с Изольдой еще не встали, сидели перед кухонной дверью, одинокие, несчастные, голодные, замерзшие, и тут же получали тарелку теплого молока.

Однажды вечером, когда на улице было особенно холодно и неуютно, Изольда сказала:

— Не в силах я выгнать вас за дверь! Можете поспать здесь, на одеяльце. — И она постелила на зеленую софу шерстяное одеяльце в голубую и красную клетку. У Изольды почти все слова заканчивались на -чко, -це, -ишка: «милые мои плутишки, пейте молочко, ложитесь на кошачье одеяльце, я приоткрою окошечко, и в случае чего вы сможете выпрыгнуть наружу…» А Неро думал: «Господи, вот душа-человек, право слово, только немножко ограниченная». И чуть ли не сочувствовал Роберту, что у него такая простодушная жена. «Он совсем как я, — думал Неро, — мы с ним умные, замечательные, светские мужчины, но за каждым плетется его подружка».

Тарелки всегда были полны до краев. Кормили то почками с рисом, то лапшой с фаршем, то говяжьим сердцем, индюшачьей грудкой и отварными куриными ножками, и Неро вырос в роскошного кота с крепкими мускулами и блестящей шерстью. Роза превратилась в шар, но ей это шло, было в ней что-то от куклы — белое, рыженькое, светло-серое, мягкое и — ах! — эти небесно-голубые косящие глаза!

— Посмотри-ка на меня, мой ангелочек, — смеялась Изольда, и Роза действительно пыталась, но со стороны все выглядело так, будто она считала мух на потолке.

А на крестьянском дворе всех переполняли зависть, любопытство и уважение. Неро рассказывал, как ловко он вертит этими немцами, и дворовые обитатели слушали с удивлением, восхищались им и вежливо просили совета.

— Дон Корлеоне, — сказала толстая курица Камилла, — это вот вареное яйцо, как бы мне хоть разок его попробовать, не мог бы ты?..

Он мог. Он принес Камилле целое сваренное всмятку яйцо, которое, к величайшему восхищению Изольды («Ну и разбойник — целое яичко стащил!»), украл прямо из подставки для яиц.

— Вот, держи, — сказал он и, пока Камилла стучала клювом, не переставая дивиться тому, что получилось из ее творения, подробно живописал, как вкусны вареные куриные ножки.

Близился день отъезда, и Изольда стала тихой и печальной, а глаза у нее покраснели от слез.

— Как ты себе это представляешь, — спрашивал Роберт, — десять часов на машине с двумя кошками? А дома — там что будет?

Изольда сопела, шмыгала носом и тайком купила в хозяйственном магазине плетеную корзину для кошек.

Неро подозревал, что впереди их что-то ожидает, и был особенно нежен, любвеобилен и ласков — из осторожности. Стоило Изольде сесть в кресло, как он уже сворачивался клубочком у нее на коленях и ластился к ней, но прекрасно знал: главное — убедить Роберта, что жизнь без Розы и Неро станет пустой и бессмысленной. Подняв хвост трубой, он терся о его ноги, лукаво выглядывал из-под газетных страниц, когда Роберт собирался почитать, и показывал мягкий беззащитный животик, мя-а-у!

— Я вижу тебя насквозь, — говорил Роберт, а Неро думал: «Тем лучше, в чем же тогда проблема?»

Он твердо решил остаться вместе с Розой у Роберта и Изольды — куда бы они с ними ни поехали. Питание было хорошее, взаимная симпатия велика, а глядишь, в Кёльне-на-Рейне найдется и сено, где можно поспать. Во всяком случае, не придется воевать за каждый кусок, как там, во дворе, и кто знает, может быть, там, где живут Роберт и Изольда, есть такая же мягкая-премягкая софа?

В один прекрасный день Роберт с Изольдой пошли к крестьянину. Потолковали о погоде и политике, о Лотаре Маттеусе и плохих телепрограммах, а потом Изольда приступила к главному: этих двух прелестных маленьких котяток, которые последнее время так часто бывали у них и так прикипели к сердцу, ах, нельзя ли взять их с собой, ну пожалуйста! О них будут хорошо заботиться, при доме есть сад, а в качестве доказательства можно каждый раз привозить в Италию фотографии и… Крестьянин спросил:

— Due gatti? Двух кошек? Наверное, рыжую и черную, la rosa e il nero?

И Изольда воскликнула:

— Да, да, Розу и Неро, как замечательно, мы назовем их именно так!

Крестьянин обрадовался.

— Troppi gatti! — закричал он и замахал руками. — Слишком много кошек, берите, конечно, prendi, prendi!

Изольда заплакала и бросилась Роберту на шею, и все вместе выпили на кухне у крестьянина по рюмочке настоянного на травах шнапса Riserva del Nonno, «Дедушкин запас», а крестьянка попыталась всучить им еще Красавчика Феликса или, по крайней мере, Биффа и Баффа, но Роберт и Изольда твердо стояли на своем: Роза и Неро.

Конечно, Неро все это время вертелся поблизости, внимательно слушал и все примечал. Он знал, о чем шла речь, и теперь с заносчивым видом заявился во двор и возвестил курам, кошкам и собаке:

— Я уезжаю в Германию, в страну Лотара Маттеуса. Здесь негде развернуться, мне нужны новые задачи.

Все удивлялись и молчали, только Мадоннина равнодушно сказала:

— Я не знаю никакого Лотара Маттеуса, а ты немедленно перестань задаваться!

День отъезда узнать было легко: уже ранним утром ставни в доме заперли, а Роберт таскал сумки и чемоданы к машине. Неро и Роза спрятались под куст и тихонько сидели там, наблюдая за Изольдой, которая бегала по саду и жалобно кричала:

— Нерушка, Розочка! Где же вы? Как нарочно сегодня! Не-е-е-ро-о-о! Ро-о-о-зи-и-и! Где моя черненькая обезьянка?

Неро подумал: «Вот я тебе дам за черненькую обезьянку!» — и железной лапой придержал Розу, которая собралась было выбежать из-под куста.

— Тихо, — сказал он. — Обождать. Пусть немножко помучается, тем сильнее будет радость, когда мы наконец придем. Тогда она уж точно возьмет нас с собой.

Роза слегка вздохнула.

— Совсем уехать отсюда, — сказала она, — правильно ли это? Здесь так хорошо!

— Здесь хорошо, потому что здесь они, — сказал Неро, — а там, во дворе, вечная толчея, нет-нет, мир предлагает нам кое-что получше, так что давай уедем. Хоп! Пора! Вперед! Avanti!

И, громко мяукая, Роза и Неро одновременно выпрыгнули из-под куста прямо к обезумевшей от счастья Изольде.

— Вот они! — закричала она. — Идите сюда, вы поедете с нами, вы теперь навсегда останетесь у нас! — Она наклонилась, подхватила котят на руки и на радостях прижала их к своим щекам — справа и слева.

«Навсегда, — подумал Неро, — навсегда — слово очень большое. Посмотрим. Для начала мы поедем с вами. Только без сантиментов». Он высвободился и прыгнул назад в траву. Коротко ахнув, Изольда чуть не уронила Розу и закричала:

— Не убегай, Неро! Сейчас вам нужно в корзиночку! — Она побежала в дом и вскоре вернулась с корзинкой для кошек, за решетчатой дверцей которой уже сидела Роза и жалобно мяукала.

— Иди сюда, — заманивала Изольда, — твоя подружка уже внутри, посмотри!

Неро нерешительно подошел поближе, вытянул шею и спросил:

— Ну, как там внутри?

— Мне страшно! — хныкала Роза. — Выпустите меня, я не хочу уезжать, я хочу остаться здесь, я…

— Заткнись! — строго сказал Неро. — Я хочу, я не хочу, да ты сама не знаешь, чего хотеть. Толстушка, жизнь меняется, и наверняка к лучшему.

Он решительно шагнул к Изольде, позволил взять себя и засунуть в корзинку к Розе. Правда, когда он сидел в корзине и видел божий свет только через плетеную дверцу, когда его, раскачивая, подняли и понесли к машине и когда с ужасающим шумом машина тронулась с места, на душе у него было не так уж и спокойно, что верно, то верно, но разве Неро Корлеоне когда-нибудь выдавал свой страх? Да ни за что! Он прижмется, вздыхая, к шерстке своей подружки и выдержит это долгое-предолгое путешествие. До самого Кёльна-на-Рейне.

Поездка на машине в Германию оказалась сущим кошмаром. Длилась она десять часов и проходила через мрачный тоннель Сен-Готард, мимо рек и вокруг гор, по мостам, висящим над безднами, по долинам; а Неро с Розой сидели в своей корзинке, не понимали, почему их качает и откуда такой шум, горько сокрушались, что ввязались в эту историю, и чувствовали себя несчастными и потерянными. Роза жалобно хныкала потихонечку, напуганная, измученная, сбитая с толку. Неро орал как резаный. Кричать он начал, как только захлопнулась дверца машины, и перестал, лишь когда машина наконец добралась до Кёльна-на-Рейне, а Изольда и Роберт были на грани нервного срыва. Он кричал пронзительно, злобно, требовательно, яростно вопил, что не позволит так с собой обращаться, что хочет наружу, что ему нужно сделать кучку, и в конце концов наложил эту кучку прямо в корзинке.