Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей» - Галина Майорова

На любом боевом корабле вахтенный офицер выполняет несколько служебных обязанностей: несение вахты, занятия по боевой подготовке с матросами и проведение гидрологических замеров температуры и удельного веса воды, определение направления морского течения.

Отчеты вахтенного помощника А. Колчака удивляли инспектирующее начальство своей тщательностью и глубиной, напоминая отзывы его учителей и товарищей по кадетскому училищу: «…он и тогда обращал на себя внимание своими познаниями в морском деле <…> чрезвычайно интересовался морской историей и знал все морские сражения, как свои пять пальцев».[6] Или «…с сосредоточенным взглядом живых и выразительных глаз, глубоким грудным голосом, образностью прекрасной русской речи, серьезностью мыслей и поступков внушал нам, мальчикам, глубокое к себе уважение».[7]

По списку успеваемости Александр окончил военное училище вторым, первое место он уступил своему товарищу Филиппову, признав его более способным и, главное, заставив с его мнением считаться всю экзаменационную комиссию. А было ему тогда всего 19 лет!

Вот откуда и идут те чувства чести, благородства, справедливости, которым следовал Колчак все годы своей жизни.

* * *

Дальневосточная служба А. Колчака продолжалась четыре года. И все свободное от сменных вахт и боевых занятий время он посвящал то изучению буддистской философии, то занимался китайским языком, то морской историей. Но постепенно его все более и более увлекает почти совсем новая тогда наука – океанография. Он начинает проводить самостоятельные замеры, анализы воды в Желтом и Японском морях, вести наблюдения за главными течениями и свирепыми дальневосточными тайфунами. Позднее все результаты исследований были сведены воедино. И появился первый научный труд – статья «Наблюдения над поверхностными температурами и удельными весами морской воды, проведенными на крейсерах “Рюрик” и “Крейсер” с мая 1879 г. по март 1897 г.», напечатанная в 1899 г. в специальном журнале.

И вскоре становится очевидным, что у этого молодого офицера формируется своеобразный подход к знаниям в области морских исследований и к научному их обоснованию.

Он все больше и больше убеждается в намерении заняться океанографической наукой. Мысль об участии в научных экспедициях вызревала у него еще в морском училище. Особенно его интересовала северная часть Тихого океана – Берингово, Охотское моря. Не покидала мысль о прорыве к Южному полюсу, об исследованиях южных полярных морей, начатых М. П. Лазаревым и Ф. Ф. Беллинсгаузеном, а потом забытых. Но первая попытка осуществить эту мечту потерпела неудачу, закончилась отказом и вторая – было от чего прийти в отчаяние…

После окончания учебного плавания на хорошо знакомом ему фрегате «Князь Пожарский» (учебное судно кадетского корпуса) Колчак подает рапорт с просьбой отправить его в эскадру на Тихий океан. И вскоре эскадренный броненосец «Петропавловск» берет курс на Дальний Восток, а вахтенный офицер А. Колчак приступает к суровой службе, ежедневным делам и заботам, продолжая мечтать о будущих морских походах и огромных океанских просторах… Он надеялся выбрать подходящую страну, поселиться в ней, выйдя в запас, и начать совсем другую жизнь.

Однако судьба уже шла ему на помощь. Она начинает медленно поворачивать свой штурвал, меняя ход событий (в буддистской религии, которой одно время увлекался Колчак, колесо судьбы изображают в виде морского штурвала).

В биографии Колчака заканчивается спокойное течение событий, которое он прервал сам, – захотел борьбы и тревог, захотел настоящего дела. Вольно или невольно, случайно или не случайно, события соединились и уже развертывались в первую из четырех трагедий, составлявших его жизнь.

Русская полярная экспедиция

В маленьком афинском порту Пирей, где неожиданно застрял «Петропавловск», экипаж готовился к Рождеству: закупали подарки, украшали елку. Колчак скучал: он совсем недавно расстался с очень понравившейся ему девушкой Соней Омировой и не знал, скоро ли с ней увидится вновь. Волновали также мысли о начавшейся в Южной Африке англо-бурской войне, офицер решал вопрос об участии в ней и, конечно, на стороне буров…

Однажды в каюту постучали: пришла телеграмма от Ф. А. Матисена с предложением принять участие в проекте Полярной экспедиции на шхуне «Заря» в должности вахтенного офицера.

Ф. А. Матисен окончил кадетский корпус на два года раньше А. В. Колчака, в 1892 г. Но уже вместе они совершали первое заграничное путешествие на крейсере «Рюрик», вместе зимовали в Нагасаки, куда по соглашению с японским правительством уходила на зиму Тихоокеанская эскадра. Да и потом вместе было пройдено немало жизненных путей и дорог.

Раньше, чем Колчак, оказался Матисен и в сфере морских экспедиций, научных открытий. Просто ему более повезло. Так, в тот год, когда Колчак не успел попасть в экспедицию под руководством вице-адмирала С. О. Макарова, Матисен там исполнял должность вахтенного офицера на транспорте «Бакан», занимался и исследовательской работой. А в составе экспедиции участвовал и геолог барон Э. В. Толль. Они могли встречаться на совещаниях, в экстремальных ситуациях и, конечно, сумели оценить деловые качества друг друга.

Поэтому, набирая команду Русской полярной экспедиции, барон Толль пригласил в офицерский состав команды лейтенанта Матисена и с большим вниманием отнесся к его просьбе: взять в судовую команду третьим офицером лейтенанта А. В. Колчака,[8] товарища и сослуживца по Дальнему Востоку. В свою очередь, просьбу барона Э. В. Толля поддержал великий князь Константин Константинович – президент Императорской Санкт-Петербургской Академии наук, и в середине января 1900 г. Колчак был уже в Петербурге.

Всю зиму и весну 1900 г. молодой лейтенант успешно и увлеченно занимается делами по организации экспедиции. Кроме обязанностей вахтенного офицера А. В. Колчак по просьбе начальника экспедиции берет на себя и часть научных работ. Ему было предложено руководить гидрологическими работами и исполнять должность второго магнитолога. И если гидрология была для него уже изученным предметом, то остальное требовало дополнительных занятий.

Поселившись в Петербурге на одной квартире вместе с Матисеном, он почти не бывал дома. Работал в петербургской Главной физической обсерватории, изучал теорию и проводил опыты по магнетизму в Павловской обсерватории, часами пропадал в магазинах, закупая самое современное гидрологическое оборудование. Барон Толль отправляет его в Архангельск и на Онегу для набора поморских рыбаков в матросскую команду. И, наконец, в доках Сан-де-Фьерда знаменитого норвежского судостроителя Колина Арчера вместе со всей командой конопатит, обжигает, красит китобойную шхуну «Гарольд Гальфагер», переоборудуя ее в полярную парусную шхуну «Заря» и дополнительно оснащая зимними специальными приспособлениями: санями, лыжами-снегоходами, колками. Здесь же А. Колчак знакомится с известным полярным путешественником Фритьофом Нансеном и по совету барона Толля посещает его университетскую лабораторию. Молодой офицер буквально впитывает в себя советы бывалого мореплавателя в отношении и гидрологического снаряжения, и проведения анализов «океанической» воды и даже по составлению программы запасов продовольствия. Вероятно, возникшая в то время между ними общая симпатия сделала Нансена одним из тех людей, кого Колчак считал своим учителем и кому подражал всю жизнь. Портрет великого полярного ученого висел в каждой его каюте, каждом его кабинете, повсюду сопровождая будущего адмирала.

* * *

День начала Русской полярной экспедиции 8 (21 июня) 1900 г. был теплым и ясным. Моряки считают это плохой приметой. Лучи путеводной звезды – а такая звезда должна быть у любого корабля, уходящего в открытое море, – как бы теряются в солнечном сиянии и не достигают своей главной цели: помощь кораблю в пути…

Но пока все шло хорошо. Вышли в Балтийское море, затем – в Северное. Один за другим появлялись и исчезали пейзажи, знакомые еще с первых кадетских плаваний, мысы, маяки. Обогнули Норвегию и 10 июля рано утром, миновав еле видный в тумане мыс Нордкап, вошли в арктические воды.

На капитанском мостике вахта сменялась вахтой: Коломейцев, Матисен, Колчак. На «вечерний чай» собирались в кают-компании, а потом уже никто никуда не спешил. Матисен часто садился за фортепиано[9] и по памяти исполнял произведения Шопена, Шуберта, Чайковского. Завязывались увлекательные беседы, в которых всегда активно участвовал Колчак, «человек очень начитанный», как писал Э. В. Толль в своем дневнике.[10]

Первая неприятность поджидала путешественников в проливе Югорский шар – проходе из Баренцева моря в Карское. Обещанной из Архангельска шхуны с углем здесь не оказалось. Барон решил ее не дожидаться, а двигаться вперед, пока море еще было свободно ото льда. Вечером пал туман. А вскоре на пути появились целые поля разбитого льда, среди которого двигаться и маневрировать было чрезвычайно трудно. Еще труднее было выбираться из ледовой западни, в которую после очередной стоянки превращалась какая-либо бухта или фиорд. Иногда ожидать освобождения приходилось по несколько дней.