Нулевая мировая - Иван Вотинов

Остров в Керченском проливе

Об острове в Керченском проливе сообщал путешествуя вокруг побережья Чёрного моря доминиканец Эмиддио Дортелли Д’Асколи, префект Каффы, Татарии и проч. как будто даже ещё в 1634 году.

Д’Асколи начал описание своего путешествия с запада на восток вдоль южного побережья Чёрного моря. И вот повернув вначале на север, а затем обратно на запад он доходит до Тамани. Он пишет:

«Тамань или Мадрика (Madrica) составляет крайний предел с той стороны Азии. Построенная генуэзцами, она состоит теперь под управлением кафского паши, помещается на острове и называется островом в начале Чиркасии, обойти который можно в один день, по морю и двум рекам».

Отметим, что Д’Асколи тоже о Керченском проливе говорит как о «крайнем пределе Азии», её западной границе.

Фактически остров с очень похожим названием Thoman Matriga отметил на своей карте в Керченском проливе и известный фламандский картограф Герард Меркатор (1512–1594 г.г.).

Фрагмент карты Меркатора

Этот картограф получил свою особую известность вследствие того, что изобразил на карте таинственный остров или материк Гиперборею. До сих пор остается загадкой, откуда он почерпнул свои сведения о ней.

Но почему на карте Птолемея в Босфорском проливе около Крыма нет острова? Может быть он искусственного происхождения? Его отделили в какое-то время от материка каналом, чтобы повысить защищенность жителей? Или карты Птолемея подвергались подчисткам и исправлениям? Обратите внимания, что вся правая часть карты Птолемея как будто вычищена ластиком. Там нет даже реки Кубань.

В описании Д’Асколи присутствует ещё два крайне интригующих момента. Он пишет:

«Два года тому назад в этом городе (Тамани И.В.) по случаю дождей сделался обвал; под землей найдено несколько исполинских тел. Это зрелище было показано султану, единоутробному брату нынешнего хана, возвращавшемуся из Чиркасии. Султан пожелал в знак памяти отвезти в Татарию плечевую кость, от локтя до плеча, длиной в 4 пальмы, которую нельзя было обхватить двумя большими руками, и весившую 18 ок, – около 2,5 наших фунтов; значит вес этой кости равнялся 54 ф. Хан приказал повесить её на толстой верёвке над дверью своего сераля; я сам с большим трудом поверил бы этому, если бы не видел собственными глазами».

Нет единой системы измерения в пальмах и фунтах. Но в среднем длина её должна была составлять, видимо, около метра. Это раза в 4 больше нормальных человеческих размеров. Можно этому верить, можно – нет. Просто пока примем эту информацию к сведению. Это первое.

И второй необычный момент. После своего отвлечения по поводу найденных «исполинских тел» автор продолжает:

«Но, – пора продолжать начатое нами путешествие, так как нам ещё остается обозреть ту часть Европы, которую турки и греки называют Ромелией – может быть по имени города Константина Великого, т. е. Константинополя, прозванного Новым Римом, почему и смежные страны зовутся Ромелией, на подобие того, как окрестности старого Рима, зовутся Романеей (Romagna). Итак, плавая вдоль берегов Ромелии и начиная от Константинополя…»

И продолжает перечисление своих стоянок вдоль северного побережья Чёрного моря, заканчивая его словами: «Таково круговое плавание». С этим документом можно познакомиться на сайте «Восточная литература» (http://www.vostlit.info).

Даже и не понятно, что тут больше шокирует. Или найденные исполинские тела. Или то, что от Тамани на запад, по его мнению, начинаются земли Романской (Византийской) империи. В то время как южное, малоазиатское побережье, которое и считается в общепризнанной исторической географии Романским, он таковым не считает, указывая, что там земли турецкие.

Геркулесовы Столпы

Но вернемся к правомерности понятия «Малая Азия» на географической карте.

По поводу «моря, что по эту сторону Столпов», о котором говорит Страбон. Это загадочное сооружение называли Геркулесовы Столпы, Алкидовы Столпы, Столбы Геракла, Столбы Мелькарта, Столбы Биорея-гиганта, Столбы Крона.

Платон в своих «Диалогах» Геракловыми Столпами называет морской пролив. Считается, что речь идёт о Гибралтарском проливе, соединившим Средиземное море с Атлантическим океаном. При этом Диодор Сицилийский, наоборот, утверждал, что Геракл не пробил перешеек, а сузил уже существовавший канал, чтобы «чудовища из океана» не могли попасть в Средиземное море.

В древнегреческом мифе говорится, что Геракл воздвиг Геркулесовы Столбы во время своего очередного подвига – похищения сказочных быков Гериона:

«И отправился Геракл на закат солнца. Он прошёл много стран и наконец, пришёл к высоким горам на краю земли, и стал искать выхода к океану. Высокие гранитные горы стояли сплошной непроходимой грядой. Тогда Геракл расшатал две огромные кручи и раздвинул их. Хлынула вода между ними, и была это вода Океана. Море, которое лежало посредине земли и которое люди называют Средиземным, соединилось с Океаном. До сих пор стоят там на берегу пролива, как два каменных стража, огромные, величественные Геракловы Столбы».

Исходя из логики образного текста этого мифа, можно предположить, что быки Гериона – это были воды, похищенные героем из чужого источника. Вчитаемся внимательней в текст этого мифа. Как Геракл гнал своё стадо от Океана в Микены, как терялись у него по пути эти быки то в пещерах, то в бурных проливах. А в бескрайней скифской степи потерялось вначале всё стадо. И как от полудевы-полузмеи Ехидны в этом походе у Геракла родилось три сына. И один из них, когда вырос, «стал владыкой привольных, зелёных Причерноморских степей, дав этой земле своё имя – Великая Скифия».

Есть в описании этого маршрута большая странность. Начинается путь, как будто, от места соединения Средиземного моря с океаном. Упоминается Италия, мимо которой он проходит. А затем, перескакивая через Грецию, Геракл оказывается вдруг в степях Причерноморья, где его стадо теряется полностью (предположительно, вода вся разливается) и только собрав её с помощью змеи Ехидны, оттуда он попадает в Микены. Но как можно разлить воды из Гибралтара в степях Причерноморья, ведя их в Грецию?

А если не о водах в этом мифе идёт речь, тогда о чём? Да хоть о чём, в конце концов. Как в трезвом уме и твёрдой памяти путешествуя из Гибралтара в Грецию можно очутиться в причерноморских скифских степях? И при этом, судя по рассказу, вёл свое «стадо» Геракл не по морю, а по суше.

И это не единственные «коровы», которые очень странным образом «скакали» по античным степям и предгорьям. Любопытный рассказ об этом есть в поэме Эсхила «Прометей прикованный».

Обычно в истории с Прометеем обращают внимание на то, что он добыл для людей огонь и за это его Зевс покарал. Но в этой поэме есть и другие любопытные сведения. Приковали Прометея к горе «в безлюдном скифском, дальнем и глухом краю», как пишет Эсхил. Туда к нему прибегает Ио, превращенная Герой в корову (судя по именам и логике текста, всё та же корова Гер-Иона). Её отец Инах получает от Зевса, возжелавшего Ио, приказ привести её к нему.

«Отец, несчастный сам, меня, несчастную,Прогнал с порога дома. Покорился онУзде, в которой держит нас всесильный Зевс».

Прометей объясняет Ио, какой ей предстоит осуществить путь из этого глухого края. У неё получается ещё более странный маршрут.

Кстати, отметим, что Каспийское море греки раньше называли Гирканским (Гер-ханским?). А есть ещё и Ионическое море, которое историки догадываются, что должно быть как-то связано с легендой Ио, но в рамках официальной топографии не в состоянии объяснить как.

Из глухого края скифских земель, где к скалам прикован Прометей (учёные обычно признают, что это очень похоже на картину Уральских гор), повернув на восток, Ио каким-то образом вновь проходит мимо кочевья скифов. От них Эсхил как будто бросает Ио в Малую Азию, где официальная история считает, что жили кузнецы халибы. Из Малой Азии скачок на Кавказ. Затем к амазонкам, которые обитали, как и скифы в Причерноморье. От амазонок – в «теснину Меотийских вод» и Киммерийский Босфор (современный Керченский пролив). Читаем:

Прометей

«Отсюда ты сначала, на восток свернув,Ступай вперёд по землям нераспаханнымК кочевьям скифов, что в плетёных коробах,Высоких, на колёсах, с дальнострельнымиНе расставаясь луками, привыкли жить.Не подходи к ним, а скалистым берегом,Где волны гулко стонут, дальше путь держи.Там слева кузнецы, с железом дружные,Живут, халибы. Этих опасайся ты:Народ суровый, круты с чужеземцами.

К реке Дикарке выйдя, – та и впрямь дика, –Вброд не пускайся: брода не найти тебе,Покуда до Кавказа, всем горам горы,Не доберёшься, где поток неистовыйС вершин летит. По кручам, что у самых звёзд,Пройдя, тебе дорогой прямо на полденьСпуститься надо. К амазонкам, воинству,Враждебному мужчинам, ты придёшь (ониБлиз Термодонта, в Темискире, некогдаОсядут, где коса у Салмидесса путьСудам закрыла, мореходам мачеха).Дорогу там покажут, не чинясь, тебе.

Ты выйдешь к перешейку Киммерийскому,К воротам узким моря, безбоязненноПересечёшь теснину Меотийских вод,И вечно среди смертных славной памятьюОб этой переправе будет имя жить –„Боспор“ – „Коровий брод“. На материк придёшьАзийский из Европы».

Эту несуразность маршрута часто списывают на плохое знание географии древними авторами. Но как явно неглупый человек мог рассказывать о путешествии, не понимая его географии? Тем более, что в этом описании, кажется, и заключена вся «эзопова» тайна произведения.