Настоящий полковник (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

– Тяжёлый?

– Характеристики такие должны быть у миномёта «Оса»: вес – 13 кг, 30 выстрелов в минуту, дальность от 200 до 800 метров, вес снаряда или мины – 0,85 килограмма, тип боеприпаса – осколочная мина. Плита вам не нужна. А она это основной вес.

– Точно, кусок железа мы в Харькове сможем вырезать. Чертежи имеются?

– Естественно, и на «Осу», и на «Шмеля». И вот тут мы подошли к главному, из-за чего мне и необходимо было ваше присутствие здесь лично. То, что я сейчас вам покажу и расскажу – строжайшая тайна. И к противнику, особенно к немцам, не должна попасть ни при каких обстоятельствах.

– Разве немцы нам враги, у нас ведь очень тесное сотрудничество во всех военных областях. Особенно в авиации. Да и в артиллерии тоже.

– Вот и хорошо, нужно перенять у них лучшее, но вот гранатомёты, которые я вам сейчас покажу, к немцам попасть не должны. Вообще, до испытания здесь, никак не афишируйте свои разработки. Работаете над мортирами и работайте.

– Гранатомёты? – Вычленил новое слово конструктор.

– Гранатомёты, – Брехт подвёл Шавырина к небольшому столу металлическому, на котором лежало несколько непонятных трубок.

– Что вы знаете о кумулятивном боеприпасе?

– Кумулятивном? Да, конечно, что-то нам на курсах не так давно читали. Там ещё, если память не изменяет, сужение струи происходит, – Борис Иванович покрутил трубки в руках.

– Это заготовки на гранатомёт. Представьте большое ружьё, которое заряжается маленькими минами, такими же, как и в миномёте. Калибр 37 миллиметров. Заряжание и запирание ствола, как и у берданки. Ходом затвора. Потом нажатие на спусковой крючок и удар бойком по небольшому вышибному патрону, сразу загорается и запал, который горит несколько секунд. Упала гранатка, взорвалась, а если выстрелит вверх, то взрыв и разлёт осколков произойдёт в воздухе. Мины в миномётах точно так же можно отградуировать. Таким способом можно добиться взрыва в нескольких метрах от земли. Представляете, взорвать несколько сотен таких гранат или мин над окопами противника. Вот! – комбат погрозил кому-то за стеной кулаком, – Тут вам не там.

– Да уж, в умелых руках страшное и очень эффективное оружие, на самом деле окоп почти не спасает, – сразу согласился Шавырин и, отложив ствол будущего гранатомёта, взял макет следующего оружия, – А это я полагаю и есть гранатомёт, который стреляет кумулятивными снарядами, уж больно специфическая форма снаряда.

– Точно, там ведь полость нужна и потом воронка. Но это на самом деле только макет, как устроен снаряд кумулятивный, я представляю, а вот сделать его и, самое главное, забросить его метров на двести в сторону танка или ДОТа я не могу. Образование не то, да и завода под рукой нет, а ещё нет под рукой Владимира Иосифовича Рдултовского с его конструкторским бюро. Так что, на вас вся надежда, товарищ Шавырин.

Борис Иванович пробыл тогда в этой необычной воинской части всего два дня. Познакомился с чертежами и мыслями Брехта по поводу нового оружия. Даже непонятно было, то ли этот ушастый комбат мечтал, то ли описывал где-то виденное уже оружие. Да нет. Бред. Где он мог это видеть? Нет ничего подобного ещё в мире. Борис Иванович знал бы. На дорогу Брехт выдал ему десять тысяч рублей. И когда конструктор принялся отнекиваться, даже порычал на него. При этом уши ещё больше у комбата оттопырились.

– Считайте, что это не вам. Это для ускорения работы. Нужно там рабочих оставить сверхурочно и премию им выплатить, нужно, чтобы вы несколько раз, не опасаясь за семейный бюджет, скатались в Москву и Ленинград к Рдултовскому. Думаю, даже мало вам дал, но вы, если что, телеграмму пошлите, ещё немного подкинем. Грядёт большая война, и считать деньги в это время дурь полнейшая. Эти поделки наши с вами миллионы жизней спасут. Окрысьтесь, Борис Иванович, на эту работу. Совсем мало времени осталось.

И вот Шавырин приехал сюда снова, самое интересное, что стоило ему отбить телеграмму, что готов продемонстрировать «пчелиный рой», как тут же пришёл ему вызов в военкомат и опять выдали предписание. Какие-то интересные рычаги может этот комбат надавить, минуя всякие громоздкие согласования.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Приехали, товарищ Шавырин, – потряс его за рукав водитель.

Надо же, задремал в тепле. И то, десять дней в поезде мёрзли. Хорошо, сейчас в баньку, а потом можно и показать «рой» этот. Гранатомёт ручной назвали «Шершнем», а противотанковый большой гранатомёт «Трутнем».

Событие четвёртое

Объявление у регистратуры: «Больничные листы не выдаём! До поликлиники дошли? И до работы дойдёте».

Хитрые и коварные врачи спрашивают, где болит, а потом давят туда и бьют молоточком!!!

Начальник штаба Особой Краснознамённой Дальневосточной армии Кирилл Афанасьевич Мерецков проснулся поздно. Нет, он слышал, как побудку в военном городке пропела трубы, потом топотали за окнами, но заставить встать себя Мерецков не мог. Морозило, несмотря на то, что в комнате было если и не жарко, то тепло, его морозило. Простыл. Вчера, как идиот, стоял в холодном тамбуре и курил одну папиросу за другой. Ну, хотя бы шинель накинул, нет в одной гимнастёрке. Да и ехавшие с ним люди уговаривали курить прямо в вагоне, но воспитание не позволяло. Да, нет, ни при чём тут воспитание, чего себя обманывать. Хотелось побыть одному и подумать, не отвлекаясь на ежеминутные дела. Авиация тому причиной. Современная война не возможна без авиации. У ОКДВА авиационная группа на третьем месте в СССР. Много самолётов, много лётчиков. А вот авиации нет, и об этом ему сказал не кто-нибудь, а председатель недавно побывавшей на Дальнем Востоке комиссии из Москвы корпусной комиссар Михаил Фёдорович Березкин: «Слабые успехи по воздушной стрельбе, бомбометанию, и особенно по выполнению всякого рода авиационных тактических учений».

Уезжая, комиссия составила приказ, в котором связывала это с безответственностью авиационных командиров и штабов с «отсутствием должной наземной подготовки» к отработке учебных задач в воздухе и с тем, что в практике командирской учёбы «из всех предметов наиболее запущены, заброшены, забыты – тактика авиации и общевойсковая». А проведённый 8 – 12 февраля в Приморской группе сбор начальников штабов эскадрилий и отдельных авиаотрядов и начальников отделений штабов авиабригад показал, что дело ещё и в низкой квалификации. Было указано, что авиационных штабистов отличают не только «слабые навыки и знания по составлению штабной оперативной документации, а именно: боевой приказ, сводки и боевое донесение, и ведению оперативной рабочей карты», но и «низкий общий уровень знаний» по технике и боевому применению авиации – особенно по штурманскому делу, бомбометанию и радиосвязи. И эту же картину вскрыла и инспекторская поверка боевой подготовки и общего состояния ВВС ОКДВА, проведённая 27 февраля – 5 марта 1935 года комиссией помощника начальника Управления ВВС РККА по политической части корпусного комиссара Михаила Фёдоровича Березкина.

Полный разгром. Самолёты грязные, треть в неисправном состоянии и не сможет взлететь по тревоге. А те самолёты, которые всё же взлетят, представляют собой не боевую единицу, а длиннющий список недоделок и неустранённых поломок. Скрутили проволокой, грязью залепили и вперёд, «Родину защищать». Сам бы ходил с револьвером и расстреливал через одного, чтобы остальные начали, наконец, служить, как того требовали уставы, а не, как захочется самому. Человек всегда будет стремиться к минимуму телодвижений. И его постоянно нужно принуждать это делать. Тот, кто думает, что какая-то пролетарская сознательность заставит лётчика учить «Устав» или проверить лишний раз исправность самолёта перед вылетом, тот либо дурак, либо враг.

Вот вернётся из этой поездки по югу Приморья и нужно будет самым серьёзным образом поговорить с Блюхером. Тот тоже почти самоустранился от руководства армией, в эдакого доброго барина превратился, раздаёт звания и поощрения, выслушивает победные реляции и отписки. Вон москвичи приехали и ужаснулись. И авиация просто самый бросающийся в глаза участок. Не лучше и в танковых войсках, и железнодорожных. Про дисциплину в Особом колхозном корпусе даже думать страшно.