За державу обидно - Александр Лебедь

Явился я в райком комсомола и попросил куда-нибудь направить на завод. С комсомольской путевкой отправился на Новочеркасский завод постоянных магнитов. В отделе кадров первым делом с меня взяли подписку, что я от своих льгот на работу в одну смену отказываюсь и буду трудиться, как все. Мне было все равно - в одну смену или в три работать, лишь бы у родителей не сидеть на шее. Попал я на участок шлифовки магнитов. Хорошо запомнил первый свой рабочий день. Показали мне, как шлифовать самый примитивный магнит, и я старался целую смену. Отработал, смотрю гордо на гору моих заготовок и уже собрался уходить, как вдруг подходит ко мне красивая девушка и говорит: "Я секретарь комсомольской организации цеха. У нас, между прочим, принято убирать за собой, уборщиц мы не держим!" Ничего не поделаешь, пришлось убрать и подмести. Девушку звали Инной, и, забегая вперед, могу сказать, что это была моя будущая жена, за которой я ухаживал целых четыре года.

Вскоре я понял и другую науку времен застоя. Хорошо работать было невыгодно: как только заработок поднимался, приходил нормировщик и срезал расценки. Мой бригадир Женя Барсков был рубаха-парень, мог чудеса творить. Вот и сотворил он "ночное" приспособление, которое позволяло шлифовать одновременно 10-15 магнитов с высокой степенью точности. Но... им бригада пользовалась только в ночную смену, чтоб никто не видел из начальства. Сделаем большой задел и потом дурака валяем в дневные смены. В коллектив я вписался сразу, сдал на разряд, но мечты своей не оставил и ближе к лету снова стал готовиться к поступлению. В военкомате опять сказал, что буду в Качинское авиационное училище поступать, но не прошел по такому показателю, как рост сидя. На два сантиметра длиннее оказался. Итак, на Качинском училище был поставлен крест. Но подсказали мне, что можно в Армавирское летное училище перехватчиков попробовать. Я был настолько уверен в поступлении, что сразу подал заявление на увольнение с завода. Начальник цеха Вишневский уговаривал взять отпуск для поступления, но когда тебе восемнадцать лет и в голове наполеоновские планы, говорить о благоразумии не приходится. Я уже парил на недосягаемой для цеха высоте - в облаках. Поругался и ушел. Начал опять медкомиссию проходить. Отоларинголог снова меня остановил. На сей раз нашел затемнение гайморовых пазух и увеличение носовых раковин. Долго меня лечили, носовые раковины выжигали. Как вспомню, так паленым мясом пахнет... Потом все дружно пришли к выводу, что гайморит мой можно лечить только оперативным путем. Пока я по больницам скитался, время опять ушло. Досада меня одолела: что за заколдованный круг, из которого никак выбраться не могу? Да и положение оказалось щекотливое: назад на завод пойти - гордость не дает, хотя Инна и звала. Так в центральном гастрономе стал я действовать по принципу "бери больше и неси, куда пошлют". Год отработал грузчиком и в третий раз явился на комиссию в военкомат. Теперь знал все тонкости и легко прошел отоларинголога. Поехал на комиссию в Батайск уже спокойно, а напрасно. Хирург придрался к ключице и, как говорится, "зарезал". Тут я стал неуправляем. Что кричал, не помню, но скандал вышел громкий. Начальник медицинской комиссии махнул рукой и сказал: "Езжай в Армавир, пусть там твою судьбу решают".

10 мая 1960 года я был в Армавирском училище. Нашел седого подполковника - начальника медслужбы и сразу доложил ему, в чем дело. Отнесся он ко мне благожелательно и пригласил хирурга. Тот меня заставил приседать, ложиться, отжиматься и вынужден был признать, что хоть ключица и срослась некрасиво, но противопоказаний нет. Тогда начальник медслужбы сказал мне, чтобы я прошел всю врачебно-летную комиссию, потом останется вместе со всеми только экзамены сдать.

Начал я с отоларинголога. Думаю, пройду, а там сам черт не страшен. Но врач сразу определил наличие нескольких операций. А по приказу две любые операции и более - "к летному обучению не пригоден". Я снова был взбешен до предела, пошел к начмеду, но тот развел руками: "Ничего не могу поделать. Вот приказ министра обороны".

Вышел я из училища ошалелый. По дороге деньги потерял. Иду голодный и злой по Армавиру и первый раз в жизни не знаю, что же мне делать. Добрался до Ростова на перекладных. В военкомате ко мне отнеслись сочувственно. Майор, который меня отправлял, успокоил: "Ну, что ты все летное да летное? Хочешь быть офицером, давай подберем место не хуже!"

Стал я листать страницы разнарядки. В танк залезать - длинный. В подводники - сам не захотел, в артиллеристы - тоже. Наконец, где-то в конце мелькнуло Рязанское высшее воздушно-десантное командное дважды Краснознаменное училище имени Ленинского комсомола - РВВДКДКУ. Решил рискнуть - все к небу ближе. Хоть не за штурвалом, так в свободном падении высоту ощущать буду. Домой пришел и рассказал все отцу.

- Что ж, сынок, - сказал он, - решил - пробуй. Но знаешь, что это такое?

Я честно сказал, что очень смутно все это представляю.

- Неплохо было бы попробовать, а то вдруг тебе это не понравится.

Попробовать так попробовать! Коль отец говорит, нужно действовать. Поехал я в Донской поселок, находившийся в 16 километрах от Новочеркасска, там у нас располагался аэроклуб. Прибыл на летное поле - там стоит группа парней.

- Мужики, - говорю, - как тут у вас попрыгать можно с парашютом?

Поначалу посмеялись, а потом отнеслись с сочувствием и показали на инструктора: "Вон Виктор Сергеевич, иди уговаривай его!"

Инструктор - плотного телосложения, грубоватый на вид - встретил меня неприветливо:

- Чего шляешься здесь? Прыгать захотел? Иди ты... много вас тут таких ходит...

Пошел я опять к новым знакомым. Парни рассмеялись. Они уже издали поняли реакцию инструктора.

- Беги за водкой, - посоветовал один из них, - и все уладится. Бутылки три хватит.

Притащил я четыре бутылки, тогда-то они копейки стоили. Инструктор покрутил головой: "Ладно, иди парашют укладывать учись". За день меня научили сразу всему - я уложил парашют, прошел предпрыжковую подготовку и медицинскую комиссию.

На укладке инструктор показывал этап - мы выполняли. У него при укладке купола получалось все красиво, у остальных - более или менее, а у меня какой-то непонятный хвост образовался, потом еще три. Я вправо, влево соседи не знают, такие же нули, как я. Инструктора спрашивать лишний раз не хотелось: "бараны", "дебилы", "кретины" - это самые мягкие выражения из его лексикона. Я сложил "хвосты" гармошкой и затянул чехлом. Позже выяснилось, что я интуитивно поступил правильно. Заодно позже выяснилось, что все укладывали парашюты Д-1-8, а я - ПД-47 (парашют десантный, 47 года образца, квадратной формы, с покушениями на управляемость), отсюда и "хвосты".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});