Праздничный патруль (сборник) - Галия Мавлютова

– На подиуме свои звезды, им и без меня тесно, – отшутилась Кузина и подошла поближе к Степанычу.

Тот поспешно отодвинулся вместе с креслом.

– Ну ладно, ладно, – примирительно улыбнулся Степаныч, – тебе поручили дело, ты и занимайся им. Ты теперь – оперуполномоченная!

– Да уж, – поникла Алина.

– Упала намоченная, – заржал Виктор Степанович.

– Упала утром, еще подумала – не к добру, – согласилась Кузина.

– А ты вот что сделай: напиши рапорт своей рукой, дескать, выделите мне в помощь наружные силы, и подпиши у начальства бумагу. Они тебе выделят подсобную силу. Правда, перед Новым годом с постами сложно, но вдруг повезет.

– А можно обойтись без него? – с надеждой в голосе спросила Алина.

Она не могла представить, каким образом подпишет у начальства разрешение на выделение наружного наблюдения. Этим делом занимаются мужчины. Они знают, куда направить пост, как с ним работать, а она – нет. Алина Юрьевна Кузина еще многого не знает.

– Не-а, – простодушно осклабился Степаныч, – тебе не справиться без подсобной силы. Знаешь, как раньше их называли?

Алина молчала. Она не знала. На лекциях по оперативно-разыскной деятельности она смотрела в окно и мечтала о предстоящей любви. В голове витали романтические грезы. Тогда казалось, что всегда будет так: лекции, преподаватели, конспекты и рефераты, но не бывает ничего вечного на земле. Романтика закончилась. Не прошло и года, как Алина Кузина столкнулась с суровой действительностью в лице Степаныча и Костяна.

– Не знаю, – протянула она. В голосе прозвучало сожаление.

Напрасно она обратилась к этому старикану. У него же на лице написано, что он из ума выжил. Нужно было подумать самой. Может, чего-нибудь и сообразила бы.

– Их называли просто – Николай Николаевич. НН. Это же так просто! А ты не знала? Эх!

В этом «эх!» слышалось много чего: и сожаление о прошедшей жизни, и воспоминания о погонях, схватках и поединках. Степаныч крепко задумался. Наверное, погрузился в боевое прошлое. Вновь наступила тишина. С улицы доносились неясные звуки: где-то далеко то ли пели, то ли ругались.

– Иди-иди, девушка, напиши рапорт, доложи по инстанции, и ноги в руки, сбегай к руководству, чтобы даром время не тратить. А то будет твой рапорт кваситься в канцелярии месяца два. Время дорого! А ты его теряешь. Упустишь – потом не наверстаешь. Руководство – тоже люди. Они ж не звери. Подпишут.

Кисло улыбнувшись, Алина вышла из кабинета. Степаныч явно жаждал подвести ее под монастырь. Такие документы подписывают только начальники. Оперативники же не вхожи в кабинеты высокопоставленных руководителей. С другой стороны, он так искренне советовал, разговаривал, как с родной дочерью. Рапорт еще нужно составить, да так, чтобы в нем было законное обоснование. У кого бы спросить, как этот рапорт пишется? В канцелярии, может, и подскажут, но нарочно запутают. В этом мире каждый за себя. Здесь не задают вопросов. Ответы ищут сами, и каждый поодиночке. Служба такая.

* * *

В каморке было прохладно. Алина поежилась. Зябко или знобит – непонятно. В любом случае, болезнь не прокатит. Поболеть не позволят. Ни руководство, ни обстоятельства. После болезни сразу отправят в распоряжение кадров. И тогда прощай работа и карьера. Пока найдешь новую работу, то да се, мама с ума сойдет. Алина подошла к зеркалу. Смотрела и не узнавала себя. Она или не она? Не смотрит ли на нее какая-нибудь самозванка? Да, в зеркале ее отражение, просто Алина сегодня немного другая.

Кузина любила себя. Ей с детства нравилось наблюдать за волшебными превращениями: вот выросла на пять сантиметров, на десять; затем начались гормональные изменения, но Алине повезло. У нее все изменилось в лучшую сторону. Из угловатого, но милого подростка она превратилась в изящную девушку с плавными движениями, и хотя лицо было немного удлиненным, но без острых скул. Алина часто смотрела на себя в зеркало. По ту сторону она видела незнакомку, немного странную, но удивительную, абсолютно не похожую на других девушек. Однажды у Алины произошел разговор с матерью – серьезный и довольно неприятный. Мама как-то сказала, глядя на дочь:

– Ну, кто тебя возьмет замуж с такими длинными ногами? Ты же не модель! Такая правильная, чистая. Боюсь я за тебя. Мужчинам нравятся страстные, темпераментные женщины, чтобы переспать разок-другой и все сразу забыть, выкинуть из головы. Или дурнушки, страшненькие, чтобы не изменяли.

– А на каких женщинах мужчины женятся, мама?

Алина смотрела на свои ноги и думала, чем они могут помешать замужеству?

– Мужчины женятся на страшненьких! – с горячностью уверяла мать. – Красивая жена – чужая жена!

Обе синхронно вздохнули. Алина вспоминала, что выросла безотцовщиной, а мать в миллионный раз наткнулась на мысль, что на ней так никто и не женился. Женское счастье обошло ее стороной. Впрочем, вдвоем с Алиной они неплохо жили. Вполне обеспеченно. Алина хорошо училась – и в школе, и в университете, а недавно на работу устроилась. Мама была уверена, что дочь у нее получилась что надо: видная девушка, грамотная, способная. Не гений, но и не дурочка. Если кто полюбит, не пожалеет. На том разговор и закончился.

Алина вздохнула и отошла от зеркала. Придется искать решение. Ведь выхода нет, никакого. Кузина сжала кулачки и заставила себя сесть за компьютер. В безвыходной ситуации нужно все делать поэтапно. Сначала сесть за компьютер, пощелкать клавиатурой и для начала составить хотя бы черновик рапорта. Потом можно сходить к Батанову, вдруг он сжалится и поправит текст? Он ведь должен подписать первым. Без его подписи рапорт считается недействительным. Алина повеселела. Где-то далеко в кромешной тьме забрезжил свет. И она с самозабвением застучала по клавиатуре, как по боевому барабану.

* * *

В предновогодье Степаныч зачастил в отдел. Ему нравилось опекать Алину, а она пыталась использовать его участие, чтобы наладить отношения с Батановым и оперсоставом в целом. И ничегошеньки у нее не получалось, хотя в присутствии Степаныча Константин Петрович вел себя по-мужски, был корректен, не хамил и не подтрунивал над Алиной.

– До Нового года осталось три дня. Кузина, ты справишься? – сказал Батанов, размашисто ставя подпись на рапорте.

Алина посмотрела в окно. Пожелтевший пластик, мутный вид, серое небо. Она почувствовала тошноту. Уже ничего не хотелось. Ни карьеры, ни будущего. Умеют мужчины испортить настроение перед Новым годом!

– Да справится она, Костян, справится! – пробасил Степаныч, катаясь в кресле по кабинету. Ему нравилось ездить в офисном кресле взад-вперед, в его молодости не было таких. Степаныч с лихвой наверстывал упущенные возможности.