Командировка в ад (СИ) - Казаков Дмитрий Львович

— Это Билл, — сообщил Макс мне на ухо. — Он американец.

Ну вот ничего себе подарочек… Юнайтед Стейтс оф Америка… Что он тут забыл?

Я кивнул и занялся едой — с теми, кто попадет мне в подчинение, я разберусь позже, а о тех, кто не попадет, забуду.

За то время, что я отсутствовал на «Гневе Гегемонии», местные повара готовить не разучились: пряная рыба дразнила сосочки на языке, жаркое истекало соком, и было таким вкусным, что его не хотелось глотать, жевал бы да жевал; запеканку я просто смаковал, снимая один слой за другим — сливочная мягкость, потом огненный перец, затем мягкий привкус корицы и кардамона, и снова острота, но уже другая, с лимонным оттенком; фрукты в салате были умеренно-сладкими и просто таяли во рту, оставляя густой аромат меда.

Нет, Юля готовит хорошо, но тут как в ресторане для богатых гурманов.

Из-за стола я поднялся с трудом, сдерживая икоту, брюхо колыхнулось, точно дирижабль, наполненный вовсе не гелием.

— Я рад, что ты вернулся, клево, — сказал Макс.

Я немного подумал — мысли шевелились вяло, с трудом, тянуло подремать — и ответил:

— И я рад.

* * *

На Диррга я налетел, едва выйдя из столовой.

— Ха, привет, — пробасил он, и тяжелая ладонь опустилась мне на плечо. — Неожиданно.

— Привет-привет, — отозвался я. — Ты как?

Сержант-техник был точно таким же, как раньше — с выпирающим пузом, довольным лицом, мощным голосом и уверенными движениями. Неизлечимая болезнь, от которой он мучился, и порой сильно, в данный момент его не терзала, и это меня радовало.

Улыбнулся я поэтому широко, но внутри слегка напрягся — когда-то я пообещал Дирргу помощь в поисках, хотя участвовать в них не хотел, и если он сейчас вспомнит об этом…

— Неплохо, клянусь задницей Гегемона, — сержант-техник подмигнул мне. — Заглядывай в гости. Мне тут посылку из дома передали, там самогон, который дедушка жены делает — по большим праздникам.

— Зайду, — пообещал я.

В комнатушке в недрах линкора, где находилось логово Диррга, я раньше не был, хотя знал примерно, где она находится.

— Тогда увидимся, бывай, — он хлопнул меня по плечу еще раз и затопал прочь.

А от сердца у меня отлегло — не вспомнил, и слава богу, а может вообще вылечился, и тогда совсем хорошо, не придется лазить по грязным и опасным закоулкам «Гнева Гегемонии», разыскивая не пойми что.

С друзьями я расстался у входа в казарму нашей, шестой центурии, и зашагал дальше. Остановился у двери, ведущей в помещения для офицеров манипула, и поднял руку с классификатором.

Дверь бесшумно отъехала в сторону.

Тут мне бывать не приходилось, и я знал только, что у десятников своя казарма, а вот центурионам и всем, кто рангом выше, положены отдельные комнаты: шесть командиров центурий, начальник штаба с заместителем, командир службы обеспечения, ну и сам трибун, всего девять офицерских кают. Однако вел туда точно такой же коридор, как и остальные — серый голый металл, простые двери.

А вот эта моя.

Я осторожно толкнул ее, и обнаружил себя в такой же казарме, как солдатская, разве что раза в три меньше: два ряда коек, тумбочки и двери шкафов в стенах, неистребимый запах пота и грязной одежды. На меня обратилось несколько взглядов — мужчины и женщины лежали, стояли, ходили туда-сюда.

— Доброго дня все… — я осекся на полуслове.

С одной из коек мягким, кошачьим движением поднялся высокий кайтерит, мускулистый как античный бог: безволосая голова, красноватая кожа, и багровые, как у альбиноса глаза, один в два раза больше другого.

Равуда! Вот и он.

— Какая прияяятная встреча… — протянул он. — О да, да…

У меня был шанс убить этого гаденыша, но я его упустил! И вот!

Он рванул ко мне по проходу, оттолкнул кого-то, раздался сердитый вскрик. Отбросив рюкзак, я вскинул руки, и тут же жесткий удар пришелся мне в локоть, тот мгновенно онемел.

— Сука… — выдавил я, и ударил в ответ.

Равуда уклонился с издевательской легкостью, и пнул меня в плотно набитый живот. Тяжелый ботинок пришелся вскользь, но я онемел от боли в печени, дернулся назад, разрывая дистанцию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мой смертельный враг был профессиональным бойцом, много лет сражался на Арене Жертвенных —гегемонском аналоге ММА. Я дрался немало, и в школе, и потом, и знал, как за себя постоять, и боли не боялся, но ни боксом, ни самбо не занимался, и равняться с ним не мог. Приходилось уповать на удачу и на боевой дух.

Равуда ударил снова, я отбил, но мне прилетело снова, в висок, и голова загудела, точно колокол. Но на этот раз я не стал отступать, а прыгнул вперед, целясь ему коленом в пах, и даже попал.

Кайтерит хрюкнул, глаза его выпучились.

— Эй! Вы что! Остановитесь! — прорвался через рев крови в ушах чей-то крик.

Мой кулак погрузился в бок Равуды, я замахнулся снова, но он перехватил мою руку. Боднул меня, надеясь сломать нос, я просек его атаку и увернулся, но равновесие потерял и шлепнулся назад, на спину.

Удар в бедро оказался такой силы, что я подумал — все, перелом.

— Хррр… — выдавил я, перед глазами потемнело.

Я вскинул руки, прикрывая лицо, повернулся на бок, чтобы свернуться в клубок, защитить уязвимые места. На несколько мгновений отключился, а когда сознание вернулось, то обнаружил, что все так же лежу на спине, раскинув конечности — последние движения я только представил, сил на них не хватило.

Вокруг меня топталось множество ног, сверху доносился злобный голос Равуды:

— Пустите меня! Я его задушу! Он должен сдохнуть! Сдохнуть!

Голова все еще гудела, но я ухитрился ее поднять: кайтерита держали то ли четверо, то ли трое, и высокая девка из народа юри-юри что-то горячо ему втолковывала, размахивая руками с дополнительным локтем и поводя мохнатыми ушами как у мастера Йоды, только серыми.

— Ты как? — спросили меня сзади.

— Да ничего… дело такое… — пробормотал я, делая попытку сесть.

И у меня даже получилось.

— Смирно! — гаркнули от двери. — Что за ерунда тут происходит?

Суматоха мигом закончилась, Равуду отпустили, и он вместе с остальными выполнил команду. Я вскочил, покачнулся, но ухитрился не упасть, и развернулся ко входу в казарму, где стоял трибун Шадир, принадлежавший к тому же народу, что и мой смертельный враг, такой же краснокожий, безволосый и красноглазый.

— Ты — отвечай! — он ткнул в меня пальцем.

— Упал и ударился! — отчеканил я.

Зверски болел живот, ныл висок, в голове продолжали звонить колокола, но все это не касалось офицеров — пока разборки между мной и Равудой, я ни слова о них не скажу. Западло стучать.

— Восемь раз подряд? — уточнил Шадир, поглаживая лысину. — Вот это номер. И ты?

Трибун перевел взгляд на Равуду.

— То же самое. Очень пол неровный. Мне ли не знать… — пробормотал тот.

В дверь протиснулся и встал рядом с командиром манипула центурион Гага — темные глаза, морда злая, как у покусанного пчелами медведя.

— Твои красавцы? — спросил Шадир. — Вот и разбирайся с этим цирком. Клоуны. Чтобы тишина и покой, и никаких проблем.

И он вышел из казармы.

— Разрешите обратиться? — начал я до того, как центурион успел рот открыть. — Разрешите мне поселиться в казарме с рядовыми бойцами. Наверняка есть свободные койки. Это позволит мне больше не падать таким образом.

Очень хотелось посмотреть на Равуду, но я сдерживался, преданно ел взглядом начальство.

— Ну… хм… — центурион засопел. — Поговори у меня… Ладно, мигом кыш отсюда.

И я не заставил себя упрашивать.

* * *

Выдававший мне снаряжение сержант-хозяйственник глядел на меня как истинный сталинист на врага народа.

— Все, все, давай забирай, — ворчал он. — Чего рассматриваешь? Не подарок девке.

А я придирчиво изучал каждую вещь, поскольку знал, что от нее будет зависеть моя жизнь — понятно, что инструменты и опыт при мне, кое-что я смогу починить, но не все в моих силах, да и возиться желания нет.