Невеста замка роз (СИ) - Бруснигина Ольга

— Ах! — раздалось в толпе, когда королевствующие особы разместились на стулья.

Тут же к возгласу восторга присоединились бурные длительные овации. Зрители, зачарованные чудесным зрелищем, ожидали прибытия принцессы с женихом.

Глашатай прочистил горло, и вновь возвестил, что есть мочи:

— Сир де Росс!.. Госпожа Белла!

Шурша подолом кремового платья, под руку со своим избранником, в зал вошла принцесса. Ее лицо, сегодня бледнее обычного, выдавало ее волнение, а трепет длинных ресниц доказывал ее тягостное настроение. Еще сложнее было скрывать дрожь в голосе, когда она приветствовала родителей.

— Садитесь, дети мои, — широким жестом пригласил пару король. Его и без того доброе лицо озарилось улыбкой.

«Что-то тут нечисто!» — догадался колдун, всматриваясь в грустную фигурку принцессы, склонившуюся над столом.

Сир де Росс устремил взгляд на сидевшую напротив королеву-мать, которая, надо сказать, поймав на себе его пристальное внимание, тут же опустила глаза, а ее щеки покрылись легким румянцем.

К трапезе прибыли гости со стороны жениха и со стороны невесты, считавшиеся ближайшими родственниками: тетки, дядьки, шурины, племянники и прочие, приглашенные по поводу свадьбы.

— Первое блюдо! — огласил глашатай.

Зрители захлопали в ладоши, а проворный стольник, наряженный, что франт в расшитый шелком камзол, красные туфли с крупными золочеными пряжками, вышел с огромным подносом, на котором возвышался сочный румяный поросенок, фаршированный яблоками, с добавлением ароматных специй, трав и зелени, приготовленный на вертеле.

До обоняния зрителей дотянулись манящие ароматы деликатесного блюда, отчего у всех потекли слюнки. Кто-то шумно выдохнул, а кто-то, наоборот, затаил дыхание, взирая, как королевская чета вонзает зубы в розовое, нежное мясо.

Следующее блюдо — форель, нашпигованная луком-пореем, далее следовали: кровяные колбаски под кисло-сладким смородиновым соусом, пироги с сардинами и перепелками, половина головки козьего сыра, десяток окороков, дюжина запеченных яиц, копченые бычьи языки с горчицей и хреном, заливное из щуки. Большой кувшин с красным сладким вином, опустошался три раза, но и этого было мало, чтобы утолить жажду всех едоков. На десерт — засахаренные марципаны, желе с вишневым пюре и взбитыми сливками, экзотические фрукты, поражающие и цветом и запахом.

Колдун во все глаза наблюдал за принцессой, лишь для вида прикоснувшейся к изысканной еде. Она лишь откусила малый кусочек сыра, да, сделала глоток вина. Ее тарелка была полна, а кубок стоял поодаль.

Ее жених, напротив, обладал поразительным аппетитом. С удовольствием отведав всех яств, он потянулся за кубком, до краев наполненным вином. Он был сыт и хмельно пьян.

— Я поднимаю сей кубок за свою невесту! — произнес он тост.

Белла равнодушно взглянула в его сторону, но кубок за свое здравие, все же подняла.

— Благодарю, Вы очень любезны.

Колдун, насытившись до пуза остатками королевского пира, пребывал в хорошем расположении духа. Прихватив про запас щедрый ломоть пирога, пару яиц, огромный кусок жареного окорока, он направился в свои покои, дабы переждать пока не придет его срок.

Глава 4

Как назло, в эту ночь Луна скрылась за плотной завесою черных туч, покрывших весь небосвод. Лишь на краткий миг она появилась в просвет, но для колдуна этого оказалось мало, чтобы обернуться женихом. Зато он смог стать проворным котом, чтобы в облике зверином посетить покои принцессы, и хоть одним глазком посмотреть на то, как она переодевается или опочивает в своей постели.

Проходя темным коридором, шарахаясь от страха будто вор, он очутился возле нужной двери, за которой по его наметкам находилась спальня прекрасной девы.

Не успел он, и разочек мяукнуть, как дверь отворилась и в проеме показалась Белла, одетая в черные длинные одежды, со свечой в руке. Бесшумно ступая босыми ногами по каменному ледяному полу, она остановилась возле комнаты нареченного суженого. Чуть помедлила, а затем прислонила к двери ухо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Колдун, напрягая все кошачье обоняние и слух, так же притаился за дверью, стараясь уловить малейший шум, либо колыхание воздуха. Однако из-за плотно запертой двери не раздавалось ни звука.

Точно так же подумала принцесса, возвращаясь на цыпочках в свои покои.

«Странные вещи происходят» — удивился колдун, незаметно проникая вслед за принцессой в ее опочивальню.

Принцесса, падая на постель лицом вниз, принялась горько рыдать. Ну и ну! Мыслимое ли дело накануне счастливого венчания, обливаться слезами. Радоваться нужно, расцветать, становиться еще краше, чтобы услаждать зрение жениха. От горючих слез, и цвет лица портится, и синева под глазами проявляется, тут уж ни одна пудра, ни румяна не спасут.

Принцесса проплакала до самого утра, а как только рассвело, умылась, нарумянилась, и как ни в чем, ни бывало, направилась в обеденную залу к завтраку. В окружении родителей и королевской свиты, она шутила, смеялась, стараясь никого не обделять своим вниманием. Но стоило появиться сиру де Россу, как она поменялась в лице, стала задумчивой и грустной.

Колдун, воротившись в прежнее обличье, еще долгое время рассуждал о ночном происшествии, еще больше запутавшем его разум. Где это видано, чтобы у невесты настроение так резко менялось. Вся придворная челядь, еще вчера шепталась, что их госпожа Белла светится от счастья, в ожидании праздника, но теперь казалось, что ее замуж выдают силой. С ее светлого лица пропала прежняя влюбленность, оставив взамен тень печали.

Стоя возле напольного зеркала, уже в подвенечном убранстве, выгодно подчеркивающем все достоинства фигуры, принцесса смахнула еще одну слезинку.

— Вы само совершенство! — восхищенно бормотали верные служанки.

— Самая красивая невеста!..

— Ангел, сошедший с неба!

— Спасибо, мои любезные подруги, — откликнулась Белла, закрепляя цветок розы в волосах.

— Нет, сюда нужно одеть фату, — возразила одна из девушек, обволакивая стройный стан прозрачной вуалью и убирая прочь уже повявший бутон.

— Отпустите меня в последний раз в саду прогуляться, — взмолилась Белла.

— Нельзя, — осуждающе пробормотала одна из нянюшек, с детства занимающаяся воспитанием королевской наследницы.

— Только одним глазком взглянуть, как ясное солнышко прячется в облаках, а вольный ветер качает ветви большого клена.

— Гости уже собрались в соборе, ожидая Вашего прихода…

— А мой жених?

— Стоит у алтаря.

— А папенька, а маменька?

— Все глаза просмотрели, волнуются.

Белла, подобрав длинную юбку свадебного платья, решительно ступила вперед.

— Ваш букет!

Белла с ненавистью взяла в руку белоснежную бутоньерку. Она не любила блеклые цвета, лишенные жизни. Куда милее те розы, которые цвели сейчас в саду возле фонтана. Пусть они и наделены острыми, колючими шипами, больно впивающимися в пальцы, в них заключена особенная радость, дарованная силами матушки-земли.

— Венец, — продолжали напоминать фрейлины о традициях.

Белла приняла из рук одной из них жемчужное украшение, и надела поверх фаты. Нелепое украшение, никоим образом не украшающее, а скорее делающее нелепым, было непременным атрибутом королевских свадеб с испокон века. Белле предназначалась исполнить все каноны, соблюсти правила и обязательства, чтобы не только порадовать родителей, а подтвердить статус наследницы, почитающей древние королевские традиции.

Перед запертыми дверями часовни, она поправила фату, одернула длинный шлейф платья. Новенькие атласные туфли на изящном каблучке, специально изготовленные по случаю, больно впились в ноги. Башмачник, явно отрезал себе кусок сукна на память.

Один момент и она, в окружении фрейлин, вошла в распахнутые двери.

В торжественном убранстве, в обилии букетов из роз, свечей, шелковых лент, бантов, королевских стягов, старинный собор не был с момента венчания короля и королевы. С того времени прошло, дай бог памяти, лет двадцать, не меньше.