Кристалл джедая (СИ) - Емельянов

собственный».

Так учили его и теперь он вспоминал это, но был бессилен перед собственным страхом за Эзру. Его не пугало то, что Эзра может не вернуться со своего испытания в Храме джедаев — он верил в белку. Не боялся, когда учил его устанавливать связь с дикими животными — я знал, что белка найдёт общий язык с родной средой, говорил он Гере потом. Но когда появился инквизитор — тут страх охватил его, потому что он понимал, с чем имеет дело. Одно неверное движение, один пропущенный выпад, он откроет Эзру на мгновение и потеряет его. И когда это случилось, когда Эзра упал в темноту, что-то будто щёлкнуло в Кейнане, освободилось, растворилось в охватившей его боли и исчезло. «Мне больше нечего бояться», — сказал он инквизитору и увидел в его расширившихся глазах, что инквизитор понял. Кейнан Джаррус оказался лучшим джедаем, чем думал о себе сам, и, снова потеряв всё, он не заменил это ненавистью и жаждой мести, он не искал, чем заполнить пустоту в своём сердце, потому что знал, что её не заполнить ничем. Как узнал в этот момент и то, что, потеряв всё, ты больше не нуждаешься и в страхе.

Эзра выжил и окликнул его со спины, Кейнан повернулся к нему, и радость вернулась, и там, где раньше был страх, теперь была только она.

Чем дольше они были вместе, чем сильней становился Эзра, чем лучше он начинал понимать Силу, тем прочней становилась их связь и тем ближе они становились. Не дальше от других, думал Кейнан, но ближе друг к другу. И всё же от других чуть дальше, он понимал это. Когда-то такой и была его жизнь — со всем миром и отдельно от него. Потом Ордена джедаев не стало, не стало его учителя, никого не стало, и он, одного за другим, нашёл своих друзей. Он всегда чувствовал, что отличается от них, это нисколько не мешало ни ему, ни им — все люди разные, и он просто тоже разный. Но всё же он был один. Гера понимала. Он не говорил ей, по крайней мере не такими словами, но она понимала. Из неё бы вышел отличный джедай, лучше него. Без всякой связи с Силой она видела и понимала побольше некоторых джедаев. Она жалела его, и он принимал её жалость с благодарностью, она успокаивала его и придавала ему сил. Но Эзра словно вернул часть старого мира. Ничто не могло сравниться с тем, что они делили, с пониманием Силы, с тем, чтобы стоять перед армией врагов со световым мечом в руке не одному и знать, что тот, кто рядом с тобой, понимает каждое твоё движение. Может быть, они остались одни в целом мире. И это неважно, пока их двое.

Прошло два года с тех пор, как Эзра присоединился к ним, когда Кейнан заметил перемену в себе, и ещё немного, прежде чем смог себе признаться. Это ничего не меняло, не могло и не должно было ни при каких обстоятельствах ничего изменить, но именно поэтому он не мог себе лгать. Два года назад Эзра был ещё почти ребёнком, и только ребёнка Кейнан в нём и видел, но за два года многое изменилось. Он знал, что давно любит его, полюбил почти сразу, но теперь эта любовь изменилась и стала тем, что никогда не должно стать реальностью. Это было как потерять его снова, но ведь вовсе не так. Он здесь, ближе, чем когда-либо, и с годами эта связь будет становиться только сильнее, и всё, что Кейнан любит в нём, всегда будет с ним. Он знал, на что соглашался, становясь джедаем. С самого начала его ждала жизнь, в которой не должно было быть места любви. Он мог отказаться от этого, когда Орден был уничтожен, мог отвернуться от своего прошлого, и почти сделал это, но всё же нет. И благодаря этому встретил Эзру. Эзра мог не быть его учеником, и тогда он снова мог бы сделать выбор, но Эзра им стал, и только поэтому Сила свела их, и так круг замыкается.

А потом Эзра посмотрел ему в глаза, и на мгновение они будто стали одним целым, и Кейнан увидел всё, что ему нужно было знать — они оба идут по этому пути, разделяя его, как и должны мастер и ученик. И он улыбнулся, надеясь, что Эзра поймёт.

Он никогда не винил его в том, что произошло в Храме ситхов. Он винил только себя за то, что был плохим учителем и поэтому Эзра поверил Молу. Он виноват, что сам Эзра чуть не погиб, в том, что случилось с Асокой, и в том, что стало с ним самим. Он часами сидел на песке, глядя невидящими глазами за горизонт и не зная, кто он теперь. Он больше не мог помочь своим друзьям, не мог помочь своему ученику и понятия не имел, как помочь самому себе. Местные маленькие пушистые зверьки полюбили его и сидели на его плечах, на коленях, цеплялись за рукава и тихонько фырчали ему в ухо. Ему нравилось ощущать их присутствие, устанавливать связь с ними и чувствовать их радость и суету. Это он мог, для этого ему не нужны были глаза. Эзра всё реже приходил к нему и никогда не говорил о том, что произошло. Кейнана часто охватывало беспокойство в его присутствии, но он думал, что это от чувства собственного бессилия. Он слышал, что Эзра делает успехи, и иногда ему что-то смутно не нравилось в рассказах друзей, но он заставлял себя не бояться за него, верить ему, не беспокоиться о том, в чём он больше не может помочь. Он был в отчаянии и отказывался признаваться себе в этом. И всё это время Эзра так же отчаянно нуждался в нём, а он понял это так поздно, когда, на этот раз — действительно чуть не потерял его навсегда. Мол знал, что делает. Он разделил их, и столько времени они играли на руку Тёмной стороне Силы. Эзра запутался в своём горе, а Кейнан в своём забыл, что как бы ни был одинок джедай, он никогда не один. Он перестал слышать Силу, и тогда она сама позвала его через Бенду, древнего, непостижимого, о существовании которого Кейнан и не подозревал, пока его собственные гнев и боль не заставили Бенду пробудиться и позвать его. Бенду напомнил ему. Показал ему себя самого,